Чтение 4–й страницы книги ~Йернские волки~

- Вик, встань слева! Ольга - справа! Ближе! Руки мне на плечи!.. Идем!

Хан с усилием повернул верхнюю половинку шара на девяносто градусов и сделал шаг вперед, прямо в копошащуюся многонациональную массу. Вик и Ольга шагнули, практически, одновременно с командиром и так же, как и он, исчезли, не успев завершить этого шага падением в Орду.

Спустя ровно четыре секунды после исчезновения оперкоманды из самого сердца логова Орды город на поверхности дрогнул, словно очнувшись от тяжкого кошмарного сна и испугавшись собственной заброшенности: задрожали пустые здания, стряхивая с крыш многолетнюю пыль и осыпая мостовые стеклянными слезами сохранившихся окон; пошатнулась, заходясь звоном рыданий, мэрия и обрушилась наполовину, будто не вынеся горечи своего опустелого пробуждения; нырнула с горя в пустой бассейн забывшая вкус влаги рыба, грустно махнув на прощание золотым хвостом заходящему солнцу. Переждав недолгие судороги запоздалой агонии Нью-Кракова, мертвая тишина вновь завладела руинами города, рассчитывая прохозяйничать здесь до скончания времен: разлеглась по-хозяйски на покорных улицах, заползла в уцелевшие дома через пустые теперь глазницы окон; впрочем, покинутому городу, познавшему на несколько мгновений вкус отчаяния и оплакавшему свою потерю, было уже безразлично, кто станет его хозяином на ближайшие сто лет.

10.

Нуль-пространственный переход ничем не напоминал полет и не являлся, разумеется, бредом или сном, хотя походил на то и на другое - причем, в большей степени, все-таки, на первое; безграничное Ничто - точка, объемом и плотностью стремящаяся к минус бесконечности, изнанка пространства, его антипод - всосало разведчиков и совершило с ними честный обмен - расстояние в миллионы километров, сжавшееся до размеров единственного шага, претворилось в вечность, и каждый из троих ощущал, как эта вечность необратимо высасывает из него что-то очень дорогое и нужное, принадлежащее только ему, выжимает по капле, не спрашивая - сделка есть сделка, и они автоматически подписались на нее, совершив этот отчаянный шаг в Ничто. Только командир группы знал наверняка, чего они сейчас лишаются, потому что ему, единственному из троих, были известны условия их теперешнего способа транспортировки: пространство между двумя частями прибора-переходника - аутгровсом, который Хан держал в руках и приемником, оставшимся на корабле - превращалось во время - личное время их жизни - и, едва преобразовавшись, тут же пожиралось нуль-пространством. "От нескольких дней до полугода - в зависимости от расстояния, которое будет разделять нас в тот момент", - сказал Битер, вручая Хану перед отправкой на операцию секретный прибор - разумеется, с условием - использовать только в самой безвыходной ситуации. Именно такая ситуация, по мнению Хана, возникла в забитом одрами и запертом старым оборотнем подземном зале: когда вопрос, чего лишиться - полугода жизни, или всей жизни целиком - встал перед ними, можно сказать, ребром, выбор был очевиден. Приходилось смириться еще и с тем, что "семерка" пока останется в мертвом городе - главное, чтобы за катером было кому рано или поздно вернуться.

Взяв сполна причитающуюся ей плату за съеденное пространство, вечность свернулась обратно в мгновение, и разведкоманда завершила наконец свой нуль-пространственный шаг; спустя секунду по земному времени и месяцы по часам, измеряющим отпущенный каждому из них срок жизни, их ноги коснулись пола в тесном кабинете, где навстречу им уже поднимался из кресла полковник Битер.

Хан на мгновение зажмурился и тряхнул головой - у него вдруг появилось ощущение довольно большого отрезка времени, прошедшего с момента расставания с полковником, и вместе с тем возникло навязчивое желание вспомнить события своей жизни, произошедшие в течении этого отрезка. Операция на Сколте как будто подернулась дымкой минувшего, а все, случившееся между их последним шагом в забитый одрами зал и появлением в кабинете полковника казалось большим провалом в памяти. Однако "волчий воротник", по-прежнему обременяющий шею Вика, стоящего от Хана слева, свидетельствовал, что Битер говорил правду: за последние секунды стандартного общего времени разведчики потеряли, судя по ощущениям, не один месяц собственной жизни.

- С прибытием, - коротко приветствовал разведчиков шеф. Подойдя, он первым делом взял у Хана из рук аутгровс, вернулся с ним к своему столу и, обойдя его, нажал незаметный выступ в задней стене. Прямо над креслом в стене уехала вверх небольшая дверца, за ней открылся сложный прибор с круглой выемкой посередине - приемник, как понял Хан. Битер вложил "яблоко" в выемку; горящие на приборе огоньки погасли, дверца закрылась. Полковник обернулся к столу и вызвал по внутренней связи бригаду из лаборатории.

Вик тем временем освободился от своей ноши, Ольга продолжала стоять на том самом месте, куда только что шагнула через пространство-время, растерянно наблюдая за действиями Битера.

- Где мы так долго были? - произнесла она, - Почему я ничего не помню?..

- В башке провал, как после месячного запоя, - поддержал ее Вик.

- Нуль-пространство съело наше время. Потом объясню, - ответил Хан коротко, осматривая между тем волка. Хан опасался - и не без оснований - что лимит времени, отпущенный в этом мире оборотню, был съеден нуль-переходом без остатка. Но, странное дело - волк, несмотря на все перипетии, постигшие его безжизненное тело еще в логове, плюс к тому отобранное у него переходом время оставшейся жизни, был еще живым. Единственное объяснение этому факту могло крыться в том, что состояние его, несмотря на смещенные позвонки, было стабильным, он мог бы еще долго жить, а придя в себя и перевоплотившись - возможно, даже полностью поправиться.

- Живой? - спросил, подходя, полковник.

- Живучая скотина. Хоть в этом нам повезло, - отозвался Хан, думая о том, что старого волка им так и не удалось поймать. Да бог бы с ним, с волком, кабы не Фэй - шальная девчонка, неожиданная и искренняя в любви и в ненависти, пахнущая степным ветром и горячей кожей - вольное дитя Леу-Сколта, которое оборотень для чего-то прихватил с собой.

Дверь кабинета открылась, впуская "бригаду" из лаборатории: на вызов явились два штатных научных сотрудника - Дыгай и Хурц, в белоснежных комбинезонах и при белых шапочках, с носилками наперевес. Подхватив с двух сторон волка - Хан подсобил посредине - научники принялись бережно укладывать его на носилки.

- Осторожнее! - прикрикнул Дыгай, укладывавший ноги, на Хурца, которому досталась голова.

"Видел бы ты, как мы с ним на Сколте осторожничали", - усмехнулся про себя Хан. Хурц устроил голову волка поудобнее, даже шерсть на шее поправил; из под шерсти при этом что-то блеснуло. Хан наклонился посмотреть - что. Под густой шерстью на шее волка, оказывается, скрывался узкий кожаный ошейник с толстой золотой бляхой посредине; вся поверхность бляхи была покрыта сложным узором искусной работы.

"Псы", - вспомнил Хан, отпуская ошейник.

- Что с Сештом? - спросил Битер, в то время как "ветбригада" уже влекла носилки с оборотнем на выход.

- Убит, - уронил Хан.

Полковник молча кивнул, отвернулся и прошел за свой стол, разведчики заняли три кресла напротив. Четвертое кресло осталось свободным. Помолчали с минуту, как было заведено, отдавая долг памяти не вернувшемуся с задания. Сешт не был никому из них близким другом - для чарсов такой вид отношений, как "дружба" являлся вообще несвойственным по самой их природе; но они умели сотрудничать, и Сешту удалось слиться с людской командой, стать ее незаменимым членом. Хан, знавший о холодных родственных отношениях между чарсами и об их непрочных семьях, думал сейчас о том, будет ли кто-нибудь на родине печалиться о гибели Сешта больше, чем небольшая группа людей, которым он стал братом по оружию.

- Хантер, докладывай, - прервал минуту молчания шеф.

Хан рассказал в двух словах о посадке в мертвом городе, о подземной гиперсети в логове волков, объяснил Битеру природу "хозяев" ("Они как чарсы, только те - кошки, а эти - псы".), остановился подробнее на природе рикеров - этого не знали пока даже Ольга с Виком. Их, как и Битера, рассказ о подземной лаборатории по производству монстров из людей не оставил равнодушными.

- Говоришь, лепят такого урода из мужчины и женщины? - переспросил, едва разжимая зубы, полковник.

- Да, так.

- Андрогин, идол древних, - вымолвила Ольга. - Венец творения...

- Творец вонения, - зло уточнил Вик.

Хан продолжил, рассказал о последней битве с одрами, о гибели Сешта - полковника обстоятельства гибели заметно насторожили - и закончил бегством волка, сопровождавшимся отключением гиперсети.

- ..Поэтому нам и пришлось воспользоваться нуль-переходом, - подытожил доклад Хан.

Последовало минутное молчание; Битер размышлял над новой информацией, озабоченно сдвинув брови.

- Похоже, что чарсам давно известно о существовании волчьей расы, - произнес наконец он и взглянул на Ольгу. - Корби, ваши соображения по этому поводу?

- Сешт сумел без помощи прибора снять блокаду с магистрального гипертуннеля - это значит, что чарсы обладают мощными телепатическими способностями, что они до сих пор успешно от нас скрывали, - высказалась Ольга.

- Димаджо?..

- Код основного гипера был "Йерн", - напомнил Вик. - Это словечко из обихода чарсов, означает "Вселенная". Вряд ли волки стали бы пользоваться чарсьим лексиконом, даже если он им знаком - логичнее предположить, что основные понятия в их языках идентичны. - Вик, когда надо, умел излагать свои мысли сухо и предельно точно. - А если так, то, похоже, человечество не просто включилось в свое время в войну чарсов с Ордой, а приняло участие в древней распре между йернскими кошками и йернскими собаками, - подвел логический итог Димаджо.

- Хантер?..

- Я не мог понять, зачем они переделывают людей в рикеров; казалось бы, куда проще повелевать ими, стирая личности, как они поступали с остальными. Думаю, волки по какой-то причине не могут полностью подчинить себе человека, им удается контролировать его лишь временно, на ограниченном расстоянии; поэтому они пошли другим путем - полная переделка на мозговом и на физическом уровнях - усовершенствование, так сказать, рабочего материала. Судя по тому, что мне рассказала свидетельница этого процесса - большой сложности это для них не представляет.

Полковник поднялся.

- Спасибо, ребята. Вы хорошо поработали, сейчас можете отдыхать. "Ангел" пока остается на орбите - подождем еще, что скажет наука. Одно могу сказать точно уже теперь: новые сведения полностью меняют наши представления об истинной расстановке сил в этой войне. Предполагаю, что полученная информация повлечет за собой большие перемены на политическом фронте, возможно даже - расторжение Альянса. Группе объявляю благодарность. Все пока свободны.

- Одного не могу понять, - говорил Вик Хану и Ольге, идя с ними по коридору третьей палубы к лифту, - какой резон чарсам скрывать от нас подоплеку древней йернской заварухи? - Вик уже сбросил маску педантичной сухости и вновь стал, по своему обыкновению, философски многословен. - Волки ж поработили уже, почитай, всю галактику, все расы под себя сроили, мы последние остались, так и до нас уже докапываются; а кошки знай себе молчат, да еще и разубеждают! Нету, дескать, никаких у Орды хозяев, проверено, мол, все это одно сплошное совпадение!

- Возможно, причина их молчания лежит на поверхности, - устало предположила Ольга. - Гипертрофированная расовая гордость и высокомерие, присущие чарсам. Не могли они нам признаться, что они, ягуары Йерна, оказались слабее йернских волков! Я думаю, чарсы скорее пойдут на расторжение Альянса, чем расскажут людям о том, что не сумели подчинить себе ни одной расы в галактике и были биты в этой войне еще до нас, а единственное, на что их, как видно, хватило - это сохранить собственную независимость.

За разговором они уже вошли в лифт.

- А ты не думаешь, что чарсы сознательно не захотели становиться расой диктаторов? - спросил Хан, нажимая локтем кнопку. - Может быть, они предпочитают заключение честных союзов, как с нами?

- Только все их прежние союзники рано или поздно порабощались волками?.. - задумчиво спросила Ольга.

- А все потому, что они слишком долго мариновали этих союзников, как и нас, в неведении, - вставил Вик.

Двери лифта открылись, разведчики вышли в центральный коридор жилого отсека и направились к душевым.

- Девочки налево, мальчики направо, - скомандовал Вик у дверей в душ. - Встречаемся в баре - требуется отметить грядущее повышение по службе.

Хан усмехнулся - ему, не хуже, чем Вику, было известно, что с выпивкой придется повременить, пока "Ангел" находится в районе Сколта, и пока из лаборатории не получены результаты сканирования волка. Не иначе как Вик собирался отмечать грядущее повышение томатным соком. Ольга, готовая уже шагнуть в открывшуюся перед ней дверь, оглянулась чуть насмешливо на Димаджо и кивнула:

- Встретимся.

- Я буду ждать! - крикнул воодушевленно Вик уже ей в спину.

Хан тем временем вошел в душ - ему было сейчас не до сердечных отношений членов его команды: мысли, побродив между волкам и чарсам, неизменно возвращались к Фэй - поднимались волнами откуда-то из груди, где на месте сердца ворочался теперь жгучий ледяной ком. Справились с заданием, ничего не скажешь - приволокли на "Ангел" волчью тушу. Есть что праздновать. А девчонку, живую беззащитную девчонку бросили в логове на милость волкам. И только дьяволу известно, что они там сейчас с ней творят. Расчленяют?.. Проводят опыты?.. Никому до этого дела нет: ни Вику, ни Ольге, ни - тем более - Битеру. Мало, что ли, их до нее на Сколте было убито - одной больше, одной меньше...

Хан, раздевшись, вошел в кабинку душа, включил горячую воду, потом холодную, и опять горячую...

Это была его девушка, и это он не смог ее уберечь...

11.

Хан, не собиравшийся принимать приглашение Вика - которое, кстати, не для него и прозвучало - отправился после душа в свою каюту и лежал там одетый на постели, закинувшись пищевой таблеткой и пытаясь провалиться в сон, когда в потолке над его головой, синхронно с резким сигналом зажглась красная лампочка вызова. Хан, так и не сумевший сомкнуть глаз, вскочил и покинул каюту, заведенный с пол-оборота вдохновляющей мыслью - столь скорый вызов мог означать только одно: сведения, полученные в результате сканирования волка, требуют новых оперативных действий на Сколте.

Он явился в кабинет полковника первым, хотя рассчитывал встретить где-то по пути - скорее всего, у лифта или в самом лифте - Ольгу с Виком.

Битер по-прежнему сидел за своим столом, только теперь в руках у него, как у сердитого отца перед экзекуцией, был зажат короткий ремень. Приглядевшись внимательней, Хан узнал в ремне виденный им недавно на шее волка ошейник с бляхой.

- Хантер, для тебя есть работа, - сразу отрубил полковник.

Хан понял, что остальных ждать не приходится - Битер вызвал его одного, и, значит, работать предстоит в одиночку. Ну да не в первой.

- Сканирование натолкнулось на ряд сложностей, - начал Битер. - Беспрецедентный случай - даже в беспамятстве он, вероятно, ощущал попытки внедрения и блокировал важнейшие участки в памяти. Но наши ребята поработали на совесть и кое-что сумели из него выудить...

"Вика бы им в помощь", - подумал Хан, вспомнив, что нейроны мозга тоже вроде бы имеют сетевую структуру.

- Теперь уже ясно, что волки и чарсы имели одну планету-праматерь и даже, кажется, сосуществовали на ней какое-то время относительно мирно - по крайней мере до тех пор, пока не начали осваивать большой космос...

Полковник опустил взгляд на ошейник в своих руках и мгновение помолчал.

- Но это сейчас малозначительные детали, - произнес он. - Теперь о главном. Для управления Ордой волками созданы несколько космических станций, контролирующих целые области в галактике...

"Ничего себе! - подумал Хан. - "Какой же мощностью должны обладать такие "контролеры"!"

- Сообщение между станциями поддерживается через нуль-пространство - похоже, волки научились преодолевать его без потерь личного времени...

- Вот почему им так долго удавалось от нас ускользать, - проворчал Хан.

Битер поднял в руке ошейник, демонстрируя Хану бляху.

- Вот это - их аутгровс. Судя по всему тот волк, что скрылся от вас из логова, ушел через нуль-пространство на ближайшую станцию. Там, видимо, имеется нуль-приемник. Наши ребята сумели докопаться до мыслекода, и уверены, что он открывает путь именно туда - "кхарт".

Хан коротко переглянулся с Битером - это было одно из "непереводимых" чарсьих словечек, и означало оно "дорога" или "путь".

Полковник протянул Хану через стол ошейник. Тот молча его взял.

- Тебе придется это одеть. При переброске сожмешь пальцами внешние ребра бляхи и скажешь мыслекод. Твоя задача - сбор любой информации, захват живого волка, спасение заложницы - если она еще жива - и, после всего - уничтожение станции.

Хан мысленно усмехнулся - Битер, оказывается, не забыл про заложницу. Впрочем, она могла представлять для него ценность еще и как источник дополнительной полезной информации.

- Вопросы?..

- Почему вы посылаете меня одного?

- Их система переброски значительно отличается от нашей. Взять с собой в дорогу попутчика, судя по всему, под силу только волку с его мощным телепатическим полем.

- Почему бы тогда не использовать Ольгу? Она с помощью "Дрейка" могла бы провести на станцию меня и Димаджо.

- Информация о переброске с попутчиками маловразумительна - существует большой риск потерять вас с Димаджо по дороге.

Хан был рад, что выбор полковника пал на него, но справедливости ради заметил:

- Вик умеет разблокировать их гиперсети; боюсь, мне это не под силу даже с "Дрейком".

- Не думаю, что на космической станции волки используют гиперсеть - это ведь не толщи материковых пород. Я выбрал тебя исходя из самого высокого в группе показателя по L-L-К.

Коэффициент "Lucky-Life" - или показатель удачливости разведчика - был очень высоким у всех членов спецгруппы "Лист", но у Хана, ходившего с самого детства в "везунчиках", он приближался к единице. К данному параметру в разведке относились крайне серьезно: удачное выполнение операции, по крайней мере, на пятьдесят процентов гарантировалось выбором исполнителя с высоким L-L-K. Сам по себе сегодняшний выбор Битера являлся для Хана невероятной и уже неожиданной удачей - теперь у него появилась надежда спасти Фэй.

- Как я вернусь назад с заложницей? - задал он Битеру очередной вопрос.

- Возьмешь наш аутгровс. Расстояние до вражеской станции неизвестно, но предупреждаю сразу - на обратном пути ты наверняка потеряешь не один год жизни...

"Хорошие дела!.. - подумал Хан. - Год-другой такой работы - и ты столетний дед".

Явно не желая заострять внимание на фатальной теме, Битер сразу перешел к следующей:

- Боекомплект усиленный - "Айкор", "Дрейк", "Коти-4".

Полковник встал, вынул из приемника в стене и положил на стол аутгровс; открыл нижний ящик стола, достал оттуда что-то и, выпрямившись, опустил рядом с аутгровсом небольшой приборчик, напоминающий по форме кубик из детского "строителя".

"Смелый человек наш полковник, раз держит его здесь, в своем столе, по соседству с рубкой", - подумал Хан. "Коти-4" - взрыватель последнего поколения - являлся универсальным средством для превращения во взрывчатку чего угодно, при условии, чтобы это "что угодно" имело стабильную атомную структуру. Когда взрыватель активизировался, вся окружающая его в радиусе пятидесяти метров твердая материя разлеталась, наподобие взрывчатого вещества, на эти самые атомные структуры.

Хан поднялся, взял со стола оба предмета и убрал их в подсумок.

- Разрешите выполнять?

- Действуй. Стартуешь из оперотсека. Я жду тебя здесь...

- Хантер! - окликнул полковник уже покидающего кабинет разведчика. Хан обернулся.

- Постарайся вернуться.

- До скорого свидания, командор!

Все действия, необходимые перед отправкой на задание, Хан совершал чисто автоматически, внутренне уже полностью уйдя в работу; главным образом мысли его занимал вопрос - что может ждать его на вражеской станции сразу по прибытии? Сторожевую систему в логове он еще не забыл и почти не сомневался, что станция встретит его чем-то в этом роде - по выражению Вика - "три секунды и delete". Увеличить время "обнюхивания" хотя бы на несколько секунд на сей раз нечего было и мечтать; этого не смог бы сделать даже Вик: нуль-транспортировка не имела ничего общего с сетями - кроме, очевидно, мыслекода, необходимого для активизации прибора. Поразмыслив над проблемой так и эдак, Хан пришел к единственному выводу: действовать теперь придется втрое быстрее, полагаясь при этом лишь на свою удачу - не зря же Битер выбрал для выполнения задания именно его. И все же Хан чувствовал, что существует какое-то простое решение, лежащее на поверхности - надо только зацепить...

Он одел "диадему", пристроил на виске "Крошку Дрейка", взял "Айкор"... Мысли все время возвращались к каменному прессу, из под которого им удалось выскользнуть в логове. Вряд ли на станции помещение "прихожей" будет столь же огромным. Значит, использовать "Айкор" будет невозможно... Но должна же система распознавания иметь какой-то выход непосредственно в "камеру прибытия"!

Хан на мгновение замер. Вот оно! В "мешке" он не обратил внимания на наличие каких-либо приборов - слишком ярким было светопреставление, тут же устроенное Виком. Вполне возможно, что решение было гораздо проще - стоило только внимательнее оглядеться.

Хан сдвинул "Айкор" за бедро и взял в руку "Суорд" - выхватывать его на месте не будет времени. Немного поразмыслив, поставил оружие в режим работы слингером - механическое повреждение от пули или лазера может вынудить систему уничтожения сработать сразу, а силовой удар просто заставит сплавиться и перемкнуть в ней все, что только способно перемкнуть. Неизвестно, правда, какие это возымеет последствия; Хан рассчитывал на полное отключение системы. А там - где наша не пропадала!

Он так и не одел ошейника - на время коротких сборов просто отложил его в сторону; теперь же, окончательно собравшись - и внешне и внутренне - просто взял его в левую руку. Волки, должно быть, специально разработали прибор так, чтобы его было удобно зажимать во время перехода подбородком. Хан не собирался уподобляться четвероногому и напяливать эту удавку на свою шею. Он сжал пальцами "бляху" так, как учил Битер - с двух внешних краев, они чуть подались, и в золотой пластине что-то отчетливо щелкнуло. "Кхарт" - подумал Хан и шагнул вперед.

12.

Волчий "аутгровс" выгодно отличался от человеческого: на этот раз Хан словно и не коснулся изнанки пространства, а как бы шагнул через невидимую призрачную преграду в иную реальность - словно не преодолел одним шагом расстояние в тысячи парсек, а просто прорвал границу между двумя мирами, вступив сразу в какое-то другое измерение.

Небольшая светлая комната с дверью, и ничего окрест, хоть приблизительно говорящего о наличии аппаратуры. Хан мгновенно вскинул голову вверх - ничего - крутнулся на сто восемьдесят, и тут же увидел, что искал - металлическую пластину в стене на уровне своего живота, мигающую желтым огоньком. Действия уже заняли у него две секунды без малого. На третьей секунде он нажал на гашетку (силовой шнур вырывался не из ствола оружия, а из его рукояти). Ослепительно-белый луч слингера уперся в прибор, тут же внутри него раздался треск, посыпались искры, лампочка мигнула и погасла; одновременно за спиной Хана донесся звук отъезжающей двери. Он, полуобернувшись, метнулся назад и выскочил из помещения через открывшуюся уже почти полностью дверь. Прибор позади еще раз вспыхнул, громко треснул, и тут же пространство в комнате дрогнуло, пошло волнами, после чего свернулось штопором: система все-таки сработала, но с точностью до наоборот - сначала выпустила чужака, потом произвела ликвидацию порыва ветра, который он после себя оставил. Ликвидация была произведена довольно оригинальным способом - предполагалось, видимо, что объект должен быть скручен в бараний рог.

Хану, как всегда, везло.

Он огляделся и сразу ощутил себя муравьем, забравшимся в недра гигантской электронной системы: окружающее пространство было заполнено сложной аппаратурой непонятного назначения; на металлических конструкциях среди переплетения проводов покоились там и тут огромные приборы, пестрящие огоньками и изобилующие различными заумными наворотами. Из под ног Хана, от небольшой площадки, где он теперь стоял, расходились во все стороны металлические дорожки - судя по всему, гравитационные - и убегали в окрестный индустриальный пейзаж, петляя в путанице проводов и опор, образуя вместе с ними грандиозный узор вокруг еще более грандиозных нагромождений мыслящего железа. Кругом никого не было.

Быстро прикинув, в какой стороне надо искать центр всей системы, Хан пришел к чисто интуитивному выводу - подкрепленному, должно быть, "Крошкой Дрейком" - что "мозговой центр" находится, скорее всего, где-то прямо под камерой нуль-перехода. Он выбрал одну из "троп", ведущих вниз, и пошел уже было по ней, как вдруг на одной из дорожек, расположенной много выше и левее, появился волк. Хищный лесной зверь смотрелся среди окружающего железа так же дико, как смотрелся бы металлический робот в дебрях дремучей сибирской тайги. Волк неторопливо по-хозяйски шел по дорожке - до тех пор, пока не увидел Хана; тогда он замер, словно в недоумении - или в негодовании - потом тихо утробно зарычал и ринулся по направлению к "гостю" - не по дорожке - так бы ему пришлось бегать очень долго - а прямо вниз, перескакивая с дорожки на дорожку ловкими и точными прыжками.

Сам факт, что волк до сих пор еще прыгал, а не валялся на первой же дорожке с пулей во лбу, был следствием беспрецедентного происшествия - "Суорд" не сработал в руках хозяина. Хан нажал на курок еще раз - выстрела не было. Осечка?.. Включил лазерный режим - нет результата...

Между тем со всех сторон на дорожках стали появляться волки, не иначе как получившие через систему - или по каким-то своим телепатическим каналам - сигнал тревоги. Они выскакивали отовсюду и тут же устремлялись по направлению к врагу, сумевшему непонятными пока для них путями обмануть сторожевую систему и проникнуть на их станцию. Среди них не было ни одного в человечьем образе, как не было и ни одного одра.

Хан не стал отдавать долг любопытству и проверять, действует ли еще "Айкор", или на станции у него отказало все оружие: если бы плазменная пушка сработала, то в таком нагромождении металлических конструкций вместе с хозяевами под обломками грандиозной аппаратуры наверняка похоронило бы и самого "гостя".

Продолжая пока двигаться вниз по дорожке - хотя навстречу по ней уже тоже несся, оскалив зубы, серый живой сгусток энергии и злости - Хан попробовал еще раз включить слингер, и силовой шнур - чего Хан уже не ожидал - вдруг вспыхнул у него в руке, подобно сияющему мечу архангела Михаила. Похоже, слингер был единственным оружием, способным действовать здесь, на волчьей станции (не считая "Айкора", который так и остался пока под вопросом).

Еще пара шагов - и первые волки, достигшие наконец вражеского лазутчика, кинулись на него; вид ослепительного лезвия, неожиданно вспыхнувшего в руке пришельца, ни на секунду не притормозил нападавших. Здесь, на их станции, куда не допускались одры, и где, благодаря особому полю, созданному специально для защиты аппаратуры от случайных повреждений, даже их собственное оружие отказывалось действовать, оборотням как бы представилась нечаянная возможность лично растерзать человека, попутно доказав ему, что в стремлении уничтожить врага их не остановит ничто, и меньше всего - какой-то жалкий силовой шнур. Они просто не знали, что им предстоит иметь дело не столько со шнуром, являвшимся по сути обыкновенным шоковым оружием, но с человеком, в руках которого не то что силовой шнур, а даже и простая палка становилась оружием не менее грозным, чем меч в руках у вышеупомянутого архангела.

Первым на Хана прыгнул тот волк, что бежал навстречу, и он же оказался первой жертвой белой молнии, посланной Ханом ему наперерез. Волк, столкнувшись с лучом, изменил на полпути направление своего полета, словно его ударили в середине прыжка длинной жердью, отлетел далеко в сторону, сбил по дороге двух своих разогнавшихся собратьев и повис неподвижно в нескольких метрах от дорожки. Остальные, не задумываясь, бросились вперед. Вся последующая драка выглядела со стороны рядом молниеносных вспышек, сверкающих сквозь гущу косматых тел; спустя десять секунд неравной битвы все косматые тела уже валялись в беспорядке на дорожке или плавали в невесомости вблизи нее.

Единственным, кто вышел невредимым из побоища, оказался человек - ни один из многочисленных врагов так и не сумел его даже поцарапать. Погасив лезвие своего "карающего меча", Хан нагнулся к ближайшему волку и снял него ошейник. Потом лишил этого украшения еще двоих; с остальными возиться не стал - следовало поторопиться, потому что с разных сторон к нему приближались еще пятеро волков, опоздавших к первой атаке. Хан огляделся и, следуя примеру оборотней, прыгнул с дорожки, превращенной им только что в "волчью свалку", на другую, изгибающуюся полукольцом значительно ниже. Хан следил углом зрения за спешащими ему наперерез "опоздавшими", одновременно уже видя свою цель - в огромном, опутанном проводами центральном аппарате была расположена знакомая ниша, в которой сидел человек с обручем-короной на голове.

Хан побежал вперед по дорожке и, когда она свернула, спрыгнул вниз на следующую, ведущую прямо на площадку перед нишей. Одновременно он начал подавать сигнал через "Дрейк" - не для оборотня в нише - было уже ясно, что того "Дрейком" не пронять - сигнал предназначался для Фэй: "Где бы ты ни была, вырывайся любым способом и иди в центр! Вырывайся и иди в центр! Вырывайся..."

Волки приближались быстро, двигаясь так, что должны были пересечься с Ханом у самой площадки, и он вставил в свою мыслепередачу сообщение специально для них: "Зря стараетесь, все равно вам конец - и вам, и вашим станциям, и всему вашему господству в Йерне!"

Ответом на телепатическое послание был разнесшийся по всей станции жуткий многоголосый вой.

"Подходящий концерт для преисподней", - сообщил им Хан, включая слингер. Он уже был рядом с площадкой; волки сбежались туда почти одновременно и вот-вот должны были, как и в первый раз, сообща на него наброситься, как вдруг Хан, мысленно все еще устремленный через "Дрейк" к их сознаниям, услышал тихое эхо слова, сказанного будто где-то далеко-далеко и услышанного им только потому, что было произнесено одновременно многими голосами: "Эрлой". "Время". И все волки, от которых Хана сейчас отделяло расстояние, равное только длине его слингера, вдруг исчезли.

Они покинули станцию - позорно ушли, не приняв последнего боя - как поступали всегда, когда понимали безнадежность дальнейшей драки. Лишь тот из них, что пребывал сейчас в человечьем обличье, остался и продолжал сидеть в своей "хозяйской" нише, свысока и с прищуром наблюдая оттуда за незваным пришельцем.

Хан, выключив слингер, решительно прошел на площадку и остановился неподалеку от ее центра, напротив оборотня. Это был тот самый старик, убивший Сешта и ушедший из логова вместе с девушкой. Хан уже понимал, что захватить его не удастся и на сей раз - старик в любую секунду мог исчезнуть - стоило ему только захотеть. То, что он не исчез вместе с остальными, означало для Хана, прежде всего, что взрыва станции в ближайшие секунды не предвидится, и у него есть еще надежда спасти Фэй.

- Вы оказались настырной расой, - задумчиво, словно сам для себя, произнес оборотень. - Куда способнее, чем мы предполагали. Не зря же вы так на нас похожи...

"Поэтому-то они и решили перекроить нас в вонючек", - подумал Хан, а вслух сказал:

- Где девушка?

Старик, казалось бы, не отреагировал на вопрос, но неподалеку, слева от него, в металлическом ящике, напоминающем небольшой бронированный контейнер, пристроенный к прибору, отъехала дверь. Там внутри, прислонившись к одной из стен и свернувшись комочком, сидела Фэй. Увидев, что дверь ее темницы открылась, она осторожно выбралась наружу и встала рядом со своей "конурой", преданно глядя на оборотня.

"Живая игрушка", - понял Хан. "Самая лучшая забава из всех, какую мог придумать жаждущий господства разум - представитель вражеской расы, не лишенный пока индивидуальности, но покорно, как собачонка, исполняющий любые команды. Сколько же их пересидело, должно быть, в этой конуре разных - косматых, прозрачных, пирамидальных, членистых (миллипида в свернутом виде тоже вполне можно было бы туда запихнуть) - в то время, пока их расы были непокоренными и могли еще величаться гордым именем "враг"".

Видеть и дальше преданный взгляд Фэй, обращенный снизу-вверх на оборотня, было невыносимо. Хан сделал шаг к девушке, сосредоточившись на "Дрейке": "Очнись, девочка, стань собой! Очнись, не бойся, я здесь!"

Она не реагировала.

Он подошел к ней, взял за руку: "Ну давай же детка, давай, просыпайся!"

- А что вас в корне губит, так это ваша излишняя романтичность, - изрек из своего кресла оборотень. И исчез.

Хана мгновенной молнией озарила догадка - старик остался специально, чтобы не дать уйти со станции слишком много знающему врагу, уже считающему себя победителем, и отвлечь его в последние секунды перед взрывом.

Не раздумывая больше, Хан схватил в охапку Фэй и рывком обрушился вместе с ней в ящик, уже налету понимая - не спасет, не успеет... О том, что и самому ему тоже наверняка не спастись, он даже не вспомнил.

В ту же секунду гигантская ромбовидная станция содрогнулась, утроба ее захлебнулась огнем и грохотом, стальная оболочка, не выдержав, треснула и медленно распалась на несколько кусков, выпуская взбесившуюся горячую энергию в холодный пустой космос, охладивший и пожравший на своем веку без эмоций немало в миллиарды раз более яростных вспышек.

13.

Поглотившее сознание разведчика Безвременье, сравнимое разве что с нуль-пространственным переходом по способности растягивать секунды, словно нугу, до любых необходимых ему размеров, в единый миг, как стереофильм, прокрутило перед мысленным взором Хана события последних дней и сомкнулось наконец с реальностью.

Веки его вдруг распахнулись сами собой и так резко, будто он был куклой, и невидимый кукловод, дотянувшись откуда-то сверху, мягко, но решительно вздернул их за ресницы. В обнаружившейся за веками реальности оказалось столько же принципиальных отличий от той, которую Хан ожидал увидеть, сколько их можно было бы насчитать, к примеру, между ярким днем и черной головешкой. Хан стоял, не шевелясь, слегка ошарашенный явившейся его взору новой реальностью, поводя только туда-сюда глазами, любезно распахнутыми ему только что неизвестной высшей силой, тут же, впрочем, ненавязчиво куда-то сгинувшей. Если верить глазам - а своим глазам Хан как-то привык верить - он стоял теперь в конце узкого горного ущелья, выводящего к ярко-кровавой медленной реке; густое, будто замешанное на малиновом крахмале, небо словно прилегло под собственной тяжестью на нагромождение багровых скал в сине-черных прожилках, алые волны реки лениво облизывали подножия гор, тяжело плескаясь почти у самых ног Хана. У него вдруг появилось ощущение, что он уже бывал здесь, и не раз, только потом всегда забывал об этом. "Дежавю" - мысленно вскользь хмыкнул он. Этот странный пурпурный мир был, без сомнения, реален, как был реален и сам Хан; да и одет он был по-прежнему - в свой спецкостюм, а поясной ремень оттягивал верный "Суорд".

Постояв немного и вроде бы пообвыкнув на новом месте, Хан решил воспринимать окружающее, как данность - к слову, ничего другого ему и не оставалось - и двинулся в единственно возможном здесь направлении - туда, куда убегала из под ног скальная дорожка - направо, вдоль берега красной реки. Не принимая во внимание изрядного внутреннего дискомфорта, вызванного необъяснимым возникновением окрест этого странного горного пейзажа с кровавой рекой, смахивающего на глюк обколовшегося маньяка-убийцы, и таинственным исчезновением прежнего - постиндустриального, он чувствовал себя превосходно - так, будто заново родился: тело, необычайно легкое и послушное, было переполнено энергией, каждый шаг словно чуть подталкивал его вверх - казалось, ничто не мешает ему взлететь, чтобы потрогать круто взбитую небесную твердь.

Обойдя в таком "летящем" темпе первый уступ, он увидел за ним сидящего над рекой на выступе скалы человека. Хан узнал его сразу, хотя тот сидел к нему спиной вполоборота и одет был весьма необычно - коричневый костюм из мягко облегающей ткани, на плечах зеленый плащ, подол слева приподнимают ножны длинного меча. Хан узнал бы этого человека из тысячи, в любой одежде. Женька Фат. Маленький Джон. Член спецгруппы "Лист", предшественник Вика, напарник и друг... Погибший три года назад на Кариоле - жемчужине чарсов, которую Орда пыталась захватить в то время методом планомерного внедрения.

Услышав шаги за спиной, Маленький Джон обернулся и встал. Жгучая радость и старая боль всколыхнулись одновременно в груди Хана при виде его лица: чистого молодого лица с затаенной улыбкой в уголках губ. Тогда, три года назад, спецгруппа в составе бригады чарсов пыталась выбить - и в конце концов выбила из главного столичного музея формирование одров, оккупировавшее этот самый музей. Но одры использовали при обороне "тень" - сгусток искривленного пространства, способный существовать около пяти минут и реагирующий на тепло человеческого тела. Маленький Джон отвлек "тень" на себя и уже вывел ее из здания наружу, но она на последнем издыхании его настигла, сжевала и изуродовала до неузнаваемости...

- Джон, ты... Как здесь? - вымолвил Хан, с трудом подбирая слова. Какой-то сон, бред или галлюцинация - правда, очень реалистичная галлюцинация - подарила ему встречу с потерянным навеки другом, и из всех теснящихся в голове невысказанных вопросов Хан, как это часто бывает, задал самый нелепый.

- Вот, жду тебя, - произнес Маленький Джон, все так же чуть заметно улыбаясь. И, помолчав, добавил:

- Пойдем?..

- Куда?

Хан невольно огляделся: справа - скалы, слева - широкая алая река, и другой берег скрывается в сиреневой дымке...

- Там есть дела, - ответил Маленький Джон, кивнув на реку. И Хан увидел, что из тумана к ним медленно выплывает пустая одновесельная лодка с высоким носом, похожая на венецианскую гондолу.