Чтение 4–й страницы книги ~Водопад грез~

Не поверив, он скорчил гримасу, а лицо Киссиндры посветлело.

- Я говорил тебе, что он пьян, - процедил он.

- Эзра, - сказала она, нахмурившись. Кажется, это единственное, что она когда-либо говорила ему, по крайней мере, в моем присутствии.

- Тебе повезло, что ты не попал в беду с Безопасностью корпорации, расхаживая в таком виде, - сказал мне Эзра. - Помимо того, что ты оскорбил наших хозяев.

Я двинулся прочь, чтобы не сделать чего-нибудь такого, о чем он будет сожалеть гораздо дольше, чем я.

Вибрация, которая была одновременно сильнее и слабее шума, наполнила воздух надо мной. Вместе с другими я поднял голову: с рассветного неба опускался флайер. Он приземлился на гладкую поверхность посадочной террасы, его металлические бока были заляпаны знаками корпорации Тау, бесконечными предупреждениями и инструкциями.

Люк открылся, и вышел Протс, одетый в термический костюм. Какие-то фигуры остались в затененном салоне машины. Интересно, есть ли среди них гидраны? Поскольку целью нашей команды было изучение облачных рифов, а они считались их священной землей, спросил ли кто-нибудь гидранов, как они относятся к тому, что мы будем слоняться по их священной территории? Скорее всего нет.

Один за другим прибывшие выходили из салона. Не уверен, был ли я разочарован или почувствовал облегчение. Тут были два инспектора ФТУ, которых я видел на вечере: женщина и мужчина - Озуна и Гивечи, и оба выглядели не так, будто они рассчитывали насладиться расследованием. Протс нервничал. Не боится ли он, что я разболтаю о событиях прошлой ночи? Он не смотрел мне в глаза.

Последним вышел человек, не похожий на остальных. Его можно было бы принять за бродягу, если бы не знаки Тау на куртке. Худой и высокий, на вид около тридцати, карие глаза и черные волосы. Длинное лицо скептика оттенка мускатного ореха напомнило мне о лицах, виденных мною во Фриктауне, хотя я был уверен, что он не гидран.

Протс принялся представлять нас друг другу. Казалось, что эта процедура является смыслом его существования. Он представил незнакомца Луса Воуно, наблюдателя облаков Тау. Я снова посмотрел на Воуно, на этот раз более заинтересованно: он занимался наблюдением и записью передвижений облачных китов... за исключением сегодняшнего дня, когда он, похоже, должен был играть роль нашего проводника.

Воуно кивал - это было его единственной реакцией - каждому из представленных ему людей. Казалось, он витает в центре чего-то, уставившись в небо. Единственный раз он открыл рот и выдавил улыбку, когда Протс представил его Киссиндре. Я видел, что он сказал ей пару слов, заметил, что зубы у него искривлены. Таких зубов мне видеть не доводилось.

Когда Протс подошел ко мне, Воуно встретил мой пристальный взгляд, и я заметил интерес в его глазах.

- Гидран? - спросил он меня.

И поскольку в этих словах не звучало никакого оскорбления, я ответил:

- Наполовину.

Его глубоко посаженные глаза обежали людей вокруг нас.

- Тогда я предполагаю, что ты не местный.

- С некоторых пор, - ответил я.

Он снова осмотрел мое лицо, все синяки и ссадины на нем. Его рука поднялась к маленькому расшитому бисером мешочку, висевшему на шнурке у него на шее.

- Не дай им надеть себе на шею что-то посерьезнее, - пробормотал он, тряхнул головой и отвернулся, когда Протс, нахмурившись, подошел к нам поближе.

Воуно пошел обратно к флайеру, остальные последовали за ним. Киссиндра заняла сиденье рядом с ним впереди, откуда был наилучший обзор. Эзра устроился рядом со мной с угрюмым и обиженным видом, хотя, как обычно, я не видел для этого ни малейшей причины.

Флайер поднял нас, оставляя позади площадь и весь город, как запоздалую мысль.

Я глубоко вздохнул. Мы покинули край мира Тау, следуя над водопадами реки и вдоль ее пути, похожего на танец змеи, в выветренный пейзаж рифов, в сердце резервации гидранов. "Отчизна", как называет ее Тау, как будто одна часть этой планеты может по большему праву принадлежать гидранам, нежели другая.

Я заставил себя не думать о Тау, прекратить проигрывать воспоминания прошлой ночи и сфокусироваться на новом дне. Я был готов пережить нечто невероятное, что-то такое, что должно было влить мою жизнь в какой-то вид перспективы.

Облачные киты, существа, ответственные за образование рифов, были частью этого мира гораздо дольше, чем люди или гидраны. Они представляли собой колонии, каждый из них был составлен из бесчисленного множества отдельных пылинок, функционирующих сообща, подобно клеткам мозга. Они поглощали энергию непосредственно из солнечных лучей, а вещество из молекул воздуха.

Они всю свою жизнь проводили в небе, конденсируя водяные пары из атмосферы, пока не окутывались туманом. Для тех, кто смотрел вверх невооруженным глазом, они были неотличимы от реальных облаков. Самих же китов ничто, сделанное в этом мире людьми или гидранами, не волновало.

Ничто в их собственном существовании не было постоянным: их формы бесконечно мутировали вместе с беспокойным движением атмосферы. Их мысли текли и менялись - уникальные, блестящие и случайные. Но, как скрытый порядок в хаосе отдельных кубиков мозаики, в их фантазиях прятались моменты гениальности.

Их мысли были уникальны еще и по другой причине - они имели физическую субстанцию. Плотные и осязаемые настолько же, насколько невещественны человеческие, сгустки мыслей облачных китов падали с неба буквально водопадом грез. Вещество их грез накапливалось и срасталось на участках, где собирались облачные киты, притянутые чем-то в строении почвы, погодными условиями, колебаниями в магнитосфере планеты. За долгое время материал раздумий - сброшенные на землю умственные бессмыслицы китов - сформировал рифы - странные ландшафты, подобные раскинувшемуся под нами. По прошествии сотен или миллионов лет пласт рифов вырос в сотни километров в длину и сотни метров в толщину, богатый скрытым знанием.

Исследователи Тау называли рифы "дикой библиотекой", как я узнал из материала, к которому имел доступ. Исследовательская команда называла их "облачное дерьмо", когда члены ее были уверены, что их никто не слышит. Нетронутое наслоение рифов, которое мы прибыли изучать - подобное другим, уже используемым Тау, - представляло собой мешанину аминокислот, только и ожидающую того, чтобы быть изъятой из матрицы и отправиться в лаборатории, изголодавшиеся по прогрессу. И все это для увеличения прибылей Дракона.

Дракон, благодаря своим вкладам, играл главную роль в исследованиях нанотехнологии - технологии, оперирующей величинами в миллиардную долю миллиметра, - но она годами не двигалась с места. Некоторыми из наиболее могущественных корпораций Федерации на эти исследования были затрачены миллиарды, но успех в лучшем случае носил промежуточный характер, а некоторые полезные инструменты и изделия, разработанные ими, имели ограниченное применение - не более, чем бессмысленные, полуфункциональные промышленные "помощники".

Белки, особенно энзимы, - продукты нанотехнологии самой природы, и рифы были пронизаны протоидным веществом так сложно и причудливо, что по большей части никто не видел чего-либо подобного. Тау отправлял свои наиболее обещающие открытия в специализированные лаборатории по всей межзвездной империи Дракона, где исследователи анализировали найденные структуры и пытались воспроизвести их. В результате Дракон нашел способ синтезировать некоторые из тех, что оказались доступными, но существующие технологии не позволяли сделать открытие, и ученые требовали больше сырой продукции из разработок Тау.

Но та же самая матрица, которая изготовила "машины" на биооснове крепче алмаза и гибрид ферментативных нанодронов, позволивших освоить производство керамосплавов, была напичкана ловушками и непредсказуемыми опасностями.

Тут попадались фрагменты, структура которых была понятна и воспринималась как нечто положительное, хорошее, и гораздо больше таких, которые были попросту недоступны пониманию. Но встречались и такие, которые могут быть описаны только как безумные. Матрица рифов хранила их в инертном, скрытом, безвредном состоянии. Но сложные белки быстро распадались, когда их отделяли от стабилизирующей матрицы, да и внутри самих рифов были "мягкие пятна", где матрица начинала гнить. Разлагающаяся матрица могла вызвать что угодно - от дурного запаха до килотонного взрыва. Тысяча различных биологически случайных опасностей поджидала неосторожных рабочих.

Набор сведений, в котором мариновался мой мозг, отодвинулся на задворки памяти, внезапно оставив мои мысли пустыми.

Я не стал их ничем заполнять. Мой мозг погрузился в тишину, где никто, кроме меня, не существовал, где для меня не существовало ничего, кроме рифа вдоль реки под нами, слоя на слое монолитного пейзажа грез. В глубине моего мозга что-то шевельнулось, и я понял, почему гидраны называют эти места священной землей... Я знал это. Я знал это...

Что-то встряхнуло меня, и внезапно все исчезло.

Я выпрямился на сиденье в гудящей утробе флайера.

Дитрексен снова ткнул меня локтем.

- Ответь ей, ради Бога, - сказал он. - Или ты говорил во сне?

Я, нахмурившись, отодвинулся от него.

- Да, - пробормотала Киссиндра, не глядя на нас. - Это верно, что они похожи на... как ты его описывал?

Я понял, что она обращается ко мне. Только я ничего не говорил. Видимо, что-то, о чем я думал, выскользнуло из моей головы. Только на мгновение, затерявшись в страхе, мой мозг выключил защиту и выпустил один случайный образ. Я выругался про себя: я даже не осознал, что это произошло. И так всегда. Чем тщательнее я пытался контролировать свою телепатию, тем меньше это у меня получалось; Но как только я верил в нее, она уходила.

- Я забыл, - пробормотал я.

Воуно взглянул на нас через плечо и сразу отвернулся. Я рискнул посмотреть на остальных пассажиров: на Протса, на людей из ФТУ. Никто из них не смотрел на меня. В конце концов образ далеко не убежал. Я ссутулился и закрыл глаза, отрезав этим от себя все окружающее. Их любопытство, надменность, возмущение или сожаление не могли задеть меня, пока я не позволил им проникнуть в себя.

Я услышал, что Киссиндра передвинулась на своем сиденье. Она обратилась к Протсу, интересуясь, как получить доступ к данным Тау о рифах, где найти эту информацию и почему ее так мало. То, что лепетал он в ответ, звучало официально и виновато.

- Если ты действительно хочешь узнать побольше о рифах, тебе стоит поговорить с гидранами, - сказал Воуно.

Я открыл один глаз.

Протс выдавил из себя что-то похожее на смешок:

- Никаких возражений. Это бесспорно в любом случае.

Киссиндра повернулась к Воуно:

- А тут поблизости есть кто-нибудь, знакомый тебе, с кем мы могли бы поговорить?

- Тут есть ойазин. Она знает о рифах больше, чем... - начал было.

- Погодите минутку, - прошипел Протс. - Ты говоришь об этой старой ведьме, об этой шаманке или как там она себя называет. Мы подозреваем, что она помогает ДНО. Ты ведь в самом деле не предлагаешь членам исследовательской команды отправиться в Отчизну и найти ее? - Он взглянул на федералов, сидевших в глубине салона, как будто не хотел, чтобы этот разговор продолжался.

- Пока что никто не доказал выдвинутые против нее обвинения, - сказал Вуоно.

- В лучшем случае она не более чем артистка. Она расскажет тебе что угодно, все, что ты захочешь услышать. - Протс свирепо уставился Воуно в затылок. - И поскольку она может читать мысли, она знает, что ты хочешь услышать. - Он перевел взгляд на Киссиндру, подняв палец. - И потом она пожелает, чтобы ей за это заплатили. Ради Бога, - проворчал он, понижая голос и снова посмотрев на Воуно, - как ты вообще можешь говорить о ней с бесстрастным лицом? И почему ты предлагаешь посторонним путаться с гидранами в нынешней ситуации?

Воуно смотрел в небо и молчал.

Я закрыл глаза.

Беседа жужжала вокруг меня, и я наконец заснул.

Не знаю, как долго я спал, но меня разбудили, когда мы достигли обзорной площадки. Флайер высадил нас на отмель в излучине реки перед рифом. Все, в чем мы нуждались, чтобы собирать предварительные данные, уже было доставлено и уложено в куполообразных палатках со всей точностью Тау Ривертона, безболезненной как анестезия.

Рабочие на площадке еще разбивали лагерь. Все они были одеты в одинаковые тяжелые темно-бордовые рабочие комбинезоны. Они смотрели, как мы вошли в лагерь, и на их лицах не отразилось ничего, кроме тупого возмущения. Я удивился: что может их так возмущать?

Нас ожидали еще и высокопоставленные служащие Тау. Казалось, они ни у кого, кроме меня, не вызвали беспокойства, пока из их группы не выступил дядя Киссиндры. С ним был Санд.

Перримид махнул мне рукой. Я взглянул на Киссиндру, увидел удивление на ее лице, сменившееся смущением, когда он кивнул, чтобы она оставалась на месте.

- И что сейчас? - пробормотал позади меня Эзра.

Оглядываясь, я прошел через открытую площадку к Перримиду и Санду. Чего они хотят? Но уж если они здесь появились лично, то за этим стоит что-то, чего я и знать не хочу.

- Что такое? - спросил я Перримида, из последних сил стараясь, чтобы слова прозвучали вежливо.

- Это по поводу прошлой ночи. Насчет похищения ребенка, - сказал он с видом человека, к виску которого приставлен пистолет.

Мое дыхание оборвалось. Вот дьявол! Я встретил его взгляд и увидел в нем полное недоумение, когда Перримид прочитал то, что отразилось в моем.

- Давай скорее покончим с этим, - пробормотал я, чувствуя, как на мне сошелся перекрестный огонь дюжины глаз.

- Я думал, что ты не можешь делать этого, - сказал он.

- Чего? - спросил я, и, должно быть, мой вид был таким же смущенным, как и его.

- Читать мысли. Я думал, ты неспособен делать это. Я почувствовал, как кровь прилила к моему лицу.

- Да. И что из этого?

- Тогда как ты узнал, почему мы здесь?

- Потому что любой чувствует, когда от него хотят избавиться.

Выражение его лица стало еще более странным.

- Ну, это не важно, - сказал он наконец, и у него внезапно словно гора с плеч свалилась. - Нам нужна твоя помощь в отношениях с похитителем, с которым ты столкнулся прошлой ночью.

- О Боже... - Я отвернулся, не зная, от облегчения или от гнева гудят мои мозги, потом снова посмотрел на него: - Почему? Почему я?

- В Совете гидранов есть некая... несогласованность в действиях, - ответил Санд. - Мы думаем, что, возможно, они поговорят с тобой как... - он посмотрел мне прямо в глаза, - с аутсайдером.

- С уродом, - уточнил я.

- Все они знают, что ты был готов помочь гидранке, по твоему мнению, попавшей в беду, - сказал Перримид. Он явно чувствовал себя неловко.

- Она сделала из меня чучело. Она использовала меня. Она думает, что я идиот. - Она знает, кто я такой. Я покачал головой. - Я не могу пойти на это. Гидраны не станут мне доверять.

- Выбор у меня здесь небольшой, - сказал Перримид. - Боюсь, что и у тебя тоже.

Подошла Киссиндра и встала рядом со мной.

- У вас проблемы? - спросила она, вперив взгляд в лицо Перримида, на котором появилось выражение досады. Она скрестила руки на груди. Руководитель экспедиции, она отстаивала свои интересы и уже не являла собой послушную племянницу.

- Никаких проблем, - сказал я, глядя в глаза Перримиду. - У меня есть работа. - Я отвернулся.

- Боросэйж издал приказ о твоей высылке, - сказал Санд за моей спиной. - Если ты не согласишься сотрудничать, правление Тау аннулирует разрешение на твою работу. Ты будешь выкинут из проекта и с планеты менее чем за день.

Я медленно повернулся и посмотрел на них: Санд, с его нечеловеческими глазами, и Перримид, подвешенный, как марионетка, на невидимых ниточках за его спиной.

- Ты ничтожный ублюдок, - прошипела Киссиндра так тихо, что я едва услышал ее. Я подумал, кого из них она имела в виду, и понадеялся, что это относилось к Санду. - Что это значит, дядя Дженас? - спросила она.

- Это насчет похищения ребенка. - Я кивком головы указал на Санда. - Они хотят, чтобы я стал орудием в их руках.

Киссиндра вздрогнула, единственная из них среагировав на этот ответ.

- Посредником, - сказал Перримид. - Связующим звеном с гидранами, Киссиндра. Община гидранов не хочет сотрудничать с нами, чтобы помочь найти похищенного ребенка. В связи с обстоятельствами кажется логичным, чтобы Кот помог нам. Он единственный, у кого есть шанс добиться от гидранов заверения о сотрудничестве. - Он повернулся ко мне. - Нам действительно нужна твоя помощь, сынок.

- Верно, - сказал я.

- Проклятье! Это глупость... - Киссиндра уперла кулаки в бока, переводя взгляд с Перримида на Санда. - Вы доставили нас сюда для того, чтобы мы на вас работали. Я думала, что это важно для реабилитации Тау. Тысяча чертей, может, мы уже не нужны вам, если вы нам так мешаете?

- Киссиндра, - сказал Перримид, взглянув на Санда, как будто не был уверен в последующих своих словах. - Украденный ребенок - твой кузен.

- Что? - спросила она. - Кто?

- Мой племянник Джеби. Сын сестры моей жены.

- Джеби? Ребенок, который был... - Она замолчала.

- Он похищен гидранкой, его терапевтом. Я разработал программу для ее подготовки, и она заняла это место.

Осознание наполнило глаза Киссиндры.

- Боже мой, - пробормотала она. - Что же ты не сказал мне это прошлой ночью?

Перримид снова посмотрел на Санда.

- До утра я сам не знал этого. - Его голос был ровным, но в нем звучала обида. - Ситуация в целом такова, что правление Тау вынуждено быть осторожным по ряду причин. - Он снова оглянулся, но на этот раз не на кого-нибудь из нас. Я проследил за его взглядом: двое из ФТУ стояли за границей слышимости, слушая лекцию Эзры о снаряжении. - Но особенно потому, что они верят, будто мальчик захвачен группой радикалов. Его безопасность зависит от того, чтобы все это оставалось в тайне. Если об этом узнают все, могут быть инциденты, которые поставят под угрозу безопасность Джеби и причинят страдания на обоих берегах реки.

- То есть вынудят инспекторов задавать вопросы, на которые тебе не хочется отвечать, - сказал я.

Он нахмурился:

- Это не главное.

- Да, конечно. Это кейретсу.

- Не суди о ситуации, которую ты не понимаешь, - раздраженно сказал Санд. Он повернулся к Киссиндре: - Я прошу извинить за это вторжение. Обещаю, что мы больше не будем мешать вам. Но сейчас вашей команде придется действовать без одного из ее членов. Будет ли это временной или окончательной ситуацией для него... - Он кивнул на меня.

Я почесал подбородок, поморщился.

- Значит, я иду и говорю с Советом гидранов, так? - Я взглянул на Перримида, потом опять на Санда. - Если они не захотят иметь дело со мной, вы оставите меня в покое?

Санд кивнул.

- Хорошо, - сказал я и посмотрел на Киссиндру: - Извини.

Она покачала головой:

- Нет. Это ты меня извини. - Она посмотрела на дядю - тот смотрел в землю.

Желал бы я знать, что она думала, оставляя нас.

У Воуно приподнялись брови, когда Перримид приказал ему доставить нас обратно в Тау Ривертон. Но он сделал это, не задавая вопросов. Может быть, он был более человеком корпорации, чем я думал, или же он просто плевал на все.

Когда мы опять были над Тау Ривертоном, Перримид дал Воуно адрес и велел ему снижаться.

- Что мы делаем? - спросил я. - Я полагал, мы собираемся встретиться с гидранами.

- Мы сделаем тут остановку, - сказал Перримид, признавая мое существование в первый раз за то время, как мы сели во флайер. - Я хочу, чтобы ты встретился с родителями пропавшего ребенка.

Я замер.

- Ты об этом ничего не говорил.

- Я хочу, чтобы ты встретился с моей свояченицей, - сказал Перримид. - Хочу, чтобы ты понял, кто она и что она сейчас чувствует.

Я ощутил, как мое лицо вспыхнуло.

- Нет.

Воуно оглянулся на нас и отвернулся.

- Если ты действительно поймешь, что она сейчас чувствует, потом тебе будет легче заставить понять это гидранов.

- Или ты хочешь, чтобы мы оставили тебя на станции Службы безопасности, чтобы тебя проводили вон с планеты? - пробормотал Санд.

Воуно снова взглянул на нас через плечо.

Я скрестил на груди руки, мои пальцы сжались на складках куртки.

- Я надеюсь, что нам не придется делать этого, - сказал Санд.

Я уставился в окно и ничего не ответил ему.

Воуно приземлился, и мы вышли. Он отсалютовал, кивнув мне и дотронувшись пальцами до лба, перед тем как закрыть люк. Я видел, как флайер поднялся и исчез в холодном утреннем небе.

Перримид направился через аккуратно распланированный парк к высокому зданию. Санд шел чуть позади меня, готовый наступать мне на пятки, если я буду отставать. Я не заметил ни одной кучки мусора или собачьего дерьма, где бы мы ни проходили.

Жилой комплекс напомнил мне об отеле и о любом другом строении, в котором я побывал с тех пор, как приехал сюда. Через некоторое время мы стояли перед дверью на верхнем этаже. Система безопасности прочитала код с браслета Перримида и выключила защиту двери.

Нас встретила маленькая, опрятная, темноволосая женщина. Ее чуть косящие карие глаза пробежали по нашим лицам, надеясь найти знак, надежду. Их не было. Ее лицо было бесцветным там, где оно не было красным и опухшим, как будто она недавно долго плакала. Но сейчас она не плакала, и на лице ее было смирение.

- Дженас, - сказала она, - никаких новостей. Это могло быть вопросом, ответом или просто фразой.

- Извини, Линг.

Казалось, женщина узнала Санда. Ее взгляд скользнул по его лицу и остановился на мне, когда Санд легонько подтолкнул меня вперед.

- Пока гидраны были нерасположены давать нам какие-либо сведения, - сказал Перримид. - Если, конечно, они у них были. Но мы привели с собой того, кто, возможно, поможет нам.

Он кивнул на меня как раз в тот момент, когда в нашем поле зрения появился мужчина. Он был высок и темноволос и носил униформу легионера корпорации. Я замер, не зная, был ли он отцом или одним из головорезов Боросэйжа. Но на его униформе были другие знаки - он отвечал за безопасность производственного комплекса. Отец. Он обнял женщину. На его лице отражалась та же печаль.

Они молча оглядели меня, пытаясь понять, что я здесь делаю, пока их взгляды не сошлись на моем лице и не впились в мои глаза. Они поняли. Мужчина покачал головой, глаза женщины округлились в неслышном удивлении.

В пространстве за ними я заметил пять или шесть человек - наблюдающих, ожидающих, - друзья или, быть может, семья. Одна из женщин подошла к нам, прикоснулась к руке Перримида, что-то сказала ему. Он смущенно кивнул, и она отошла. Она была невысокой и черноволосой, с такими же раскосыми глазами, как мать мальчика. Видимо, сестра этой женщины, жена Перримида.

- Это Кот, - сказал Перримид. - Он с ксеноархеологической экспедицией. Он последним видел похитителей прошлой ночью. - Я понял, что он имел в виду: последний из людей. - Я подумал, что должен свести вас, чтобы вы могли поделиться тем, что знаете о происшедшем.

Санд снова незаметно ткнул меня локтем. Я шагнул, чтобы не упасть. Один болезненный шаг, затем другой в дом к людям, ребенка которых я помог украсть. Я на ощупь прошел сквозь свои воспоминания о прошлой ночи в комнате для допросов Боросэйжа, пока не отыскал там их имена: Линг и Бурнелл Натаза. Их сына звали Джеби. Интересно, Перримид забыл представить их мне, потому что он действительно беспокоился за ребенка так же, как они, или же просто потому что он был невнимательной сволочью? Я решил: неважно из-за чего.

- Кот? - спросила нерешительно женщина, как обычно спрашивали люди.

Я кивнул, все еще не глядя прямо ни на нее, ни на кого-либо из них.

Они пригласили нас в большую открытую комнату, распахнутую к небу и парку. Остальные их посетители не последовали за нами. Все в комнате было дорогим, безупречным и превосходно сгармонированным. Я уселся на модельный стул, расположенный спиной парку: при виде такого обширного открытого пространства у меня кружилась голова.

Родители уселись напротив меня под голоэкраном, настроенным на бесконечную передачу последних новостей Тау. Меня заинтересовало, действительно ли они верят, что им что-то скажут с экрана. Мужчина приказал экрану выключиться, и стена внезапно стала чистой, пустой белой доской. Санд и Перримид все еще стояли, выйдя из поля моего зрения, но не из мыслей. Я обхватил себя руками и ждал.

- Ты видел Джеби и... и Мийю прошлой ночью? - спросил отец.

Я заставил себя посмотреть ему в глаза и кивнул.

- Где? - спросил он.