Чтение 4–й страницы книги ~Не так страшен черт~

- И за все это время вы не получили ни одного отчета?

- Соколовский регулярно, раз в месяц, направлял нам отчет с результатами своих исследований. Но они касались главным образом работ по детальному изучению инсулинового гена, которые должны были быть положены в основу его дальнейших исследований, к которым мы проявляли особый интерес.

- А вы не думали о том, что Соколовский мог попросту вас надуть? - спросил я, задумчиво прищурившись. - Подкопил деньжат, которые вы . ему давали на исследования, и смотался куда-нибудь в теплые края.

- Исключено! - решительно заявил Исидор. - Финансируя работу Соколовского, мы не давали ему реальных денег, только реактивы и оборудование по составленному им списку.

- Вы не доверяли Соколовскому?

- Чтобы передать Соколовскому деньги, необходимые для работы, мы должны были бы перевести их на институтский счет. Соколовский опасался, что в этом случае директор института приберет их к рукам, а сам он получит из них только малую часть.

В это я мог поверить. Более того, зная, о ком шла речь, я не сомневался, что именно так все бы и произошло.

- А не мог Соколовский перепродавать то, что вы для него покупали? - поинтересовался я. - Насколько мне известно, оборудование и реактивы для генно-инженерных работ стоят немалых денег.

- Кому? - усмехнулся Гавриил. - В Моско-вии те, кому могло бы понадобиться такое оборудование, не имеют денег на его приобретение, даже со скидкой, которую, допустим, мог бы предложить им Соколовский. А вывозить его за рубеж... Архангел красноречиво развел руками. Ну да, конечно. За пределами бывшей России никому бы и в голову не пришло покупать с рук лабораторное оборудование неизвестного происхождения.

- Я могу ознакомиться со списком того, что заказывал Соколовский?

- Думаю, что да, - ответил, как следует подумав, Исидор. - Я сегодня же перешлю его вам по факсу.

Я согласно кивнул, после чего вернулся к первоначальной теме.

- Так кого же еще, по вашему мнению, могла заинтересовать работа Соколовского?

Исидор снова заерзал на стуле.

На этот раз Гавриил решил взять инициативу в собственные руки - кто знает, возможно, хотел выслужиться. Сделав своему шефу успокаивающий жест, он обратил на меня свой проникновенный взор.

- Как уже дал понять херувим Исидор, выводы, к которым подводят исследования Соколовского, могут оказать серьезное влияние на расстановку сил в современном мире. Речь идет отнюдь не о мировом господстве, а всего лишь о духовном лидерстве. Достижения современной науки серьезно пошатнули устои веры, которой прежде жил мир людей. Но, как оказалось, та же самая наука способна вернуть людям веру в Святую Троицу. На что мы, признаться, очень и очень рассчитываем. Ответ на вопрос, кто желал бы избежать подобного поворота событий, напрашивается сам собой: антипод и извечный враг Святой Троицы, имя которому Сатана.

Закончив свою речь, Гавриил гордо глянул на Исидора. Херувим в ответ одобрительно наклонил голову.

- Непоправимый ущерб нашему святому делу будет нанесен в том случае, если работы Соколовского никогда не будут преданы гласности, - добавил он. - Но не меньший, если не больший, вред будет нанесен Святой Троице и в том случае, если его исследования будут опубликованы преждевременно, до того, как тщательнейшим образом будут проверены и перепроверены все факты и согласованы все использованные формулировки.

- Вы намекаете на то, что к исчезновению Ника Соколовского могут быть причастны спецслужбы Ада? - спросил я, хотя и без того было ясно как день, на что намекали святоши. Я просто хотел еще раз понаблюдать за их реакцией.

- Лично я, - ответил херувим, подчеркнув начало фразы, чтобы дать мне понять, что это только его мнение, - такой возможности не исключаю. Соколовский мог отправить заявку на исследование как в департамент науки Рая, так и в аналогичное учреждение Ада.

- В таком случае Ад слишком долго ждал, прежде чем убрать Соколовского, - заметил я.

- У Сатаны могли быть какие-то свои, недоступные нашему пониманию мотивы, - тяжело вздохнул Гавриил, который, похоже, тоже разделял взгляды Исидора на причастность Ада к истории с исчезновением Соколовского.

В связи с этим я счел необходимым проинформировать своих клиентов:

- Как вам, должно быть, известно, я не обладаю полномочиями для проведения каких-либо расследований на территории Ада. В противном случае я рискую не только потерять лицензию, но и угодить под суд, нарушив законы сразу двух суверенных держав.

- Мы не призываем вас нарушать законы, - ответил на это Гавриил. - Все, что от вас требуется, - это провести тщательные поиски Ника Соколовского на территории Московии. Мы будем признательны вам за любую информацию как о самом ученом, так и о документах, содержащих результаты его исследований.

- Записи Ника Соколовского тоже исчезли?

- Да, - коротко кивнул Гавриил. - Нам удалось обнаружить ни электронной, ни рукописной версии его рабочего журнала. Никаких заметок или записных книжек. Ровным счетом ничего Если не считать ксерокопий его старых статей и авторских свидетельств.

Признаться, сей факт еще больше утвердил меня во мнении, что Соколовский попросту морочил голову представителям Рая. Кому могли понадобиться записи чудаковатого ученого, упорно пытавшегося создать генно-инженерный инсулин в то время, когда Ад уже поставлял нам синтетический препарат превосходного качества? Впрочем, говорить об этом святошам я не стал, - они были моими клиентами и ждали от меня не умствований на пустом месте, а активной работы. И я не собирался обманывать их ожидания.

- Я могу рассчитывать на премиальные в случае, если мне удастся отыскать только записи Соколовского, а не самого ученого? - спросил я.

- Да, - подумав, ответил Исидор. - Если это будут те самые записи, которые мы ищем.

- Если бы я тоже знал, что именно мы ищем, то это в значительной степени облегчило бы мою работу, - заметил я.

- Простите, господин Каштаков, - испытующе посмотрел на меня херувим, - вы верующий человек?

Я отрицательно качнул головой.

- Что, вообще? - удивился Исидор. Я утвердительно наклонил голову.

- Вы не относите себя ни к одной из существующих конфессий?

- Как всякий житель Московии я формально числюсь среди последователей Русской православной церкви. Но в реальности... - Я оттянул воротник рубашки, чтобы святоши могли убедиться том что на шее у меня не болтается крестик.

Херувим посмотрел на меня едва ли не с жалостью, так, словно я с рождения носил на спине горб размером с телевизор "Сони" со встроенными колонками, а он только сейчас обратил внимание на сей прискорбный факт.

- Как же вы в таком случае живете, господин Каштаков? - спросил с почти искренним сочувствием архангел Гавриил.

- Точно так же, как и те, что изображают из себя глубоко и искренне верующих людей, не являясь при этом таковыми, - ответил я ему.

Архангел сокрушенно покачал головой и с прискорбием развел руками, мол, и рад был бы помочь, да не знаю как.

- Мы будем продолжать обсуждать мое безобразно атеистическое мировоззрение или все же вернемся к делу Соколовского? - спросил я у святош. - Надеюсь, вас не очень смущает тот факт, что человек, которому вы поручаете столь деликатное дело, не разделяет некоторые ваши взгляды?

- Но вы хотя бы читали Священное писание? - с надеждой задал последний вопрос Исидор.

- Пытался, - честно признался я. - Но очень скоро сломался. Скука невообразимая, никакой конкретики и довольно-таки слабый, местами откровенно провисающий сюжетец. А литературные способности большинства авторов из коллектива, работавшего над этой книгой, вообще вызывают лично у меня серьезные сомнения. Я бы выделил только Екклесиаста, чей черный юмор, следует признать, производит должное впечатление.

Исидор посмотрел на своего спутника и безнадежно вздохнул.

- И все же, господин Каштаков, - сказал он, вновь переведя свой взгляд на меня, недостойного, - я думаю, что в том случае, если у вас в руках окажутся записи Соколовского, вы сумеете разобраться, представляют ли они для нас какой-либо интерес или нет.

- Ну, если вы в этом так уверены, - я развел руками, - то и мне остается только верить в свои способности.

Я сказал это для того, чтобы немного польстить святошам, - очень важно, чтобы у клиентов оставалось приятное впечатление от беседы с человеком, которому они решились довериться, будь то врач или частный детектив. Поэтому, даже если на протяжении беседы речь шла о расчлененном трупе, в конце я непременно улыбался своему собеседнику и отпускал какую-нибудь миленькую шуточку. А сейчас мне даже не потребовалось совершать для этого каких-либо усилий, поскольку в кармане у меня лежали триста нимов, полученные от святош, и я почему-то ни секунды не сомневался, что дело Ника Соколовского не займет много времени и не потребует от меня больших усилий. Что он там наплел святошам - его дело. Я был уверен, что Соколовский был всего лишь ученым, пытавшимся в меру своих сил и возможностей как-то устроить свою жизнь в изменившемся и потому ставшем для него непривычным неудобным мире.

Впрочем, разве не тем же самым занимается изо дня в день любой из нас?

Глава 5

"СЕМЬЯ"

Как жить дальше будем? - спросила Светик после того, как за святошами закрылась дверь.

Я удивленно посмотрел на свою помощницу.

- В каком смысле?

- Будем шеолы на нимы менять или наоборот? - Светик выразительно пошуршала банкнотами, которые я дал ей пару часов назад.

- А тебе не все равно? - Я упал на диван для посетителей и, раскинув руки в стороны, положил их на спинку.

- В принципе - без разницы, - подумав, согласилась Светик. - Просто хотелось бы знать, на кого мы теперь работаем, на Рай или на Ад?

- А тебе кто больше понравился? - лукаво прищурился я.

Светик на секунду подняла взгляд к потолку, словно рассчитывая прочитать нужный ответ на его идеально ровной белой поверхности.

- Вообще-то, мне показалось, что демоны были одеты более элегантно, - сообщила она свое решение.

- И платят они куда щедрее святош, - усмехнувшись, добавил я.

- Так, значит, мы работаем на Ад?

- Ты какого вероисповедания придерживаешься, Светик? - спросил я вместо того, чтобы ответить на заданный мне вопрос.

Хитро улыбнувшись, Светик потянула тоненькую, почти незаметную золотую цепочку, обхватывающую ее точеную шейку, и показала мне висевший на ней маленький золотой крестик.

- А Писание ты читала? - задал я новый вопрос.

На лице Светика появилась презрительная мина.

- Родители окрестили меня, когда мне еще и года не было. Думаешь, кого-нибудь интересовало тогда мое мнение на этот счет?

- Зачем же ты тогда крестик носишь?

- Не знаю. - Светик сама с интересом посмотрела на свой крестик, после чего кинула его за воротник. - Так, на всякий случай. Мне он не мешает.

- А что ты вообще читаешь? - полюбопытствовал я.

Достав из стола, Светик показала мне две книжки в мягких обложках. Одна называлась "Глухой все слышит", другая - "Слепой указывает дорогу".

- Ты читаешь их одновременно?

- А что? - удивилась Светик. - Беру ту, которая первой под руку попадается. Все равно в обеих одно и то же.

- Про что в них? - спросил я без особого интереса.

- В одной про корейскую мафию, в другой - про китайскую, - так же безразлично ответила мне Светик, после чего сочла нужным сделать необходимое пояснение: - Сейчас все детективы о борьбе НКГБ с иностранными преступниками. Модная тема.

Я рассеянно кивнул, мысленно вновь возвращаясь к событиям более чем двухлетней давности.

Скажите мне, что нужно человеку, у которого уже есть практически все? Не знаете? А ответ Простой: ему нужно еще больше! Именно этого принципа придерживался и московский Градоначальник.

Сосредоточив в своих руках всю власть в Московии, Градоначальник вначале заменил старую добрую милицию на Новый Комитет государственной безопасности, работники которого, как в достопамятные времена, вновь стали именоваться чекистами. В своих публичных выступлениях Градоначальник объяснил подобную реорганизацию тем, что слово "чекист" всегда вызывало у людей доверие и уважение. Не знаю, возможно, у самого Градоначальника и остались какие-то приятные воспоминания после просмотров старых, еще советских фильмов об усатых дядьках в кожаных куртках, призывно размахивающих маузерами, словно это было не оружие, а эскимо на палочке, но большинство людей моего поколения при слове "чекист" испытывало примерно такое же ощущение, как в приемной у зубного врача, когда нестерпимая боль, пригнавшая тебя сюда, неожиданно прошла и ты начинаешь лихорадочно соображать, как бы поделикатнее удалиться, не привлекая к себе при этом внимания других страдальцев, связывающих надежду на избавление от боли только со словом, которое ты теперь даже упоминать боишься. В ведении милиции отныне была оставлена только патрульно-постовая служба.

Имея твердую поддержку силовых структур, в декабре 2002-го Градоначальник смело пошел на всенародный референдум, на который был вынесен только один вопрос: считаете ли вы, что для дальнейшего процветания Московии необходимо сделать должность Градоначальника пожизненной? Как обычно, предлагалось два варианта ответа: "да" и "нет". Вам потребуются две попытки для того, чтобы угадать, как проголосовало подавляющее большинство населения Московии?

Теперь, уже не волнуясь за прочность собственного положения, Градоначальник взялся за дальнейшие преобразования. Главным его коньком, о чем неумолчно твердили все средства массовой информации, контроль над коими к тому времени также уже находился в руках если не самого Градоначальника, то людей, которым он целиком и полностью доверял, стала борьба с преступностью. Московия, с ее небывало огромным наплывом интуристов, превратилась к тому времени в мощный магнит, притягивающий к себе преступников и пройдох любых специальностей, которые просачивались на ее территорию вопреки всем мерам, предпринимаемым пограничной службой. Казалось, что остановить этот поток было невозможно, поскольку к тому времени в Москве уже имелась целая преступная сеть, занимавшаяся исключительно незаконной иммиграцией. Но вычистить всю эту гниль было необходимо уже хотя бы потому, что зарубежные гости требовали гарантированной безопасности в период своего пребывания на территории Московии, и постоянно растущий уровень преступности мог серьезно ударить по бурно развивающемуся туристическому бизнесу.

Обо всех успехах НКГБ в борьбе с организованной преступностью в Московии пресса своевременно информировала широкую общественность. Главный чекист страны генерал-полковник Мозолин с лучезарной улыбкой рапортовал Градоначальнику о каждой новой победе своих подчиненных, а телевидение транслировало его речи вместе с поздравлениями Градоначальника на весь мир. Но, несмотря на помпу, сопровождавшую все эти акции, рапорты об успехах борьбы с преступностью были отнюдь не липовыми. Уровень тяжких преступлений в Московии снизился почти до нуля. На улицах более не случались ночные перестрелки и взрывы машин. Честные граждане могли спокойно ложиться ночью спать, а днем уходить на работу, не боясь, что в их квартиры вломятся грабители. Угнанные машины возвращались законным владельцам максимум в течение трех суток. Человек, собравшийся в три часа ночи выйти прогуляться в какой-нибудь из московских парков, рисковал встретить там разве что только влюбленную парочку, забывшую о времени и о том, что завтра снова будет день. Градоначальник торжествовал, а простой народ, избавленный от вековечного страха перед преступностью, ликовал.

Однако по первому времени мало кому было известно, что основная заслуга в борьбе с преступностью принадлежала вовсе не славным чекистам, а преступной группировке нового поколения, именующей себя "семьей", которую пригрел под своим крылом Градоначальник. Он действовал по той же схеме, которую использовали еще капитаны парусных кораблей, желавшие избавиться от крыс на борту. История гласит, что в таких случаях капитан приказывал поймать с десяток больших крыс и посадить их в бочку. Просидев в бочке несколько дней, крысы с голоду начинали поедать друг друга. Ту крысу, которая оставалась последней, выпускали на свободу. С тех пор она занималась только тем, что уничтожала всех своих сородичей, которым удавалось пробраться на борт корабля. Выпестовав "семью", Градоначальник выпустил ее на свободу, предоставив полную свободу действий и гарантированное прикрытие со стороны НКГБ.

Война между "семьей" и прочими преступными группировками, пустившими корни на территории Московии, продолжалась около полугода, а по завершении ее Московия была свободна от неконтролируемой преступности. Дольше всех держалась очаковская группировка, но и она капитулировала после того, как представители "семьи", прибывшие на общее собрание банды, выставили на стол пять больших стеклянных банок с заспиртованными головами очаковских авторитетов.

В дальнейшем "семья" работала просто и эффективно. Как только в Московии появлялись гастролеры, им незамедлительно отправлялось официальное предложение свернуть свою деятельность и убраться туда, откуда они явились. В случае, если голос разума в душах незваных гостей оказывался слишком тихим и невнятным, их отлавливали и уже без лишних слов, связав по рукам и ногам, заливали в бетон в фундаменте строящегося дома где-нибудь на окраине Москвы. Так что можно сказать, что практически все новые московские районы, возведенные после 2003 года, стоят буквально на костях.

"Семью" не интересовали грабежи, угоны машин и прочие преступления, которые напрямую затрагивали благополучие простых граждан. Ее представители занимались проституцией, игорным бизнесом, торговлей наркотиками, рэкетом и вымогательством. Со временем "семья" начала прибирать к рукам и весь легальный бизнес на территории Московии.

Не миновала участь сия и нашу со Стасом фирму "Алярм". Как-то в середине сентября 2003-го к нам в офис зашли двое молодых мужчин весьма респектабельного вида. Не отказавшись от кофе, они с ходу предложили нам продать "Алярм", назначив отнюдь не символическую плату. Я, признаться, был не против принять это предложение, особенно после того, как визитеры довольно-таки прозрачно намекнули, что охранными системами в Московии теперь занимается только "семья". Но не таков был Стае. Он считал "Алярм" своим детищем, а потому наотрез отказался продавать фирму. При этом в запале он еще и наговорил много нелицеприятных слов как в адрес самой "семьи", так и относительно покровительствующего бандитам Градоначальника.

Когда гости допили кофе и, вежливо откланявшись, ушли, Стае только посмеялся. А меня не оставляло предчувствие того, что за этим визитом непременно последует что-то нехорошее. Но даже я не ожидал того, что произошло. Три дня спустя на Стаса напали поздно вечером в парке рядом с его домом. Возможно, его хотели просто припугнуть, но удар, нанесенный по голове, оказался слишком сильным. Стае всю ночь пролежал в кустах, и только утром его обнаружили направлявшиеся на работу жильцы дома. Стае был еще жив, но жить ему оставалось недолго. Ему помогли добраться до квартиры, где он и умер еще до приезда "Скорой помощи".

Узнав о смерти Стаса, я запаниковал. Безуспешно прождав несколько дней нового визита представителей "семьи", я дал объявление в нескольких центральных газетах о том, что в связи с трагической смертью одного из учредителей фирма "Алярм" прекращает свою деятельность.

На следующий же день после публикации объявления в офис, который теперь принадлежал мне одному, явились все те же двое визитеров, предлагавшие неделю назад продать фирму. Прежде всего они выразили мне свои соболезнования в связи с внезапной кончиной моего компаньона. Причем, как мне показалось, сочувствие их было отнюдь не лицемерным. Кто знает, возможно, они и в самом деле не были посвящены в то, каким образом их хозяева обделывали свои дела. Мальчики в дорогих пиджаках поинтересовались, не соглашусь ли я продать им и некоторые технологические разработки нашей фирмы. Поскольку мне они теперь были совершенно ни к чему, я с готовностью согласился. Обрадованные и немного удивленные визитеры поинтересовались, чем я сам собираюсь заниматься после закрытия фирмы. После того, как я выразительно пожал плечами, один из них спросил, не интересует ли меня работа частного детектива. Я воспринял этот вопрос как шутку и только усмехнулся. Но визитер вполне серьезно объяснил мне, что новая правительственная программа, направленная на полную ликвидацию мелкой преступности, предусматривает создание в Московии целой сети небольших частных детективных агентств. Объяснялось это, во-первых, тем, что НКГБ, занимавшийся серьезными преступлениями, совершенными лицами, не входящими в "семью", и сотрудничеством с международными правоохранительными организациями, не желал браться за всякую мелочь, вроде пропавших документов и украденных кредитных карточек. А во-вторых, иностранцы, с которыми случалась та или иная мелкая неприятность на территории Московии, куда охотнее обращались за помощью к частному лицу, нежели к представителям правоохранительных органов. Также мой собеседник заверил меня, что по большей части, мне придется только создавать видимость бурной деятельности. Всю основную работу, связанную с преступлениями против иностранных граждан, за меня выполнят профессионалы, которых мне всего лишь нужно будет оповестить по контактному телефону. Уходя, он оставил мне свои координаты, сказав при этом, что за небольшую плату готов за пару дней оформить все необходимые документы по реорганизации фирмы "Алярм" в частное детективное агентство.

Я думал три дня. А на четвертый позвонил по оставленному мне телефону и сказал, что согласен. Через два дня я действительно получил все требующиеся документы: лицензию, регистрационную карточку, удостоверение частного детектива и разрешение на ношение ручного огнестрельного оружия.

До сих пор не пойму, как меня угораздило стать частным детективом? Должно быть, решающую роль в этом сыграла моя склонность ко всякого рода безобидным авантюрам, которые не несли в себе никаких отрицательных последствий ни для кого, за исключением меня самого, и память о прочитанных в подростковом возрасте детективных книгах Конан Дойля, Честертона и неподражаемой Агаты Кристи. В то время я представлял себе работу частного детектива примерно так: я сижу в своем кабинете, закинув ноги на стол, и, попыхивая трубкой, просматриваю свежий номер "Московских новостей", когда неожиданно в помещение врывается очаровательная леди со слезами на глазах и, падая на колени, умоляющим жестом протягивает ко мне руки. "Помогите мне!" - кричит она срывающимся голосом. Я не спеша складываю газету, подхожу к девушке, помогаю подняться на ноги, усаживаю в кресло и, подав ей бокал бренди, уверенным голосом произношу: "Успокойтесь, все ваши беды позади. Вы пришли именно туда, где вам помогут".

На деле все оказалось совсем иначе. Очаровательная юная особа в моем офисе действительно появилась, но она отнюдь не выглядела несчастной. Звали ее Светланой, и вскоре она стала неотъемлемой частью частного детективного агентства Дмитрия Каштакова. Директор института, в котором арендовала помещения фирма "Алярм", был весьма расстроен, когда я отказался от всех подсобных и вспомогательных помещений, решив оставить за собой только кабинет с прихожей. До меня даже доходили слухи, что он замышлял вообще выставить меня на улицу, чтобы сдать весь второй этаж под мелкооптовый склад какой-то торговой фирме с устрашающим названием "Фобос". Но для того, чтобы уладить эту проблему, оказалось достаточно сделать один звонок по оставленному мне контактному телефону. После этого директор института не только не заводил более разговоров о моем выселении, но даже не особенно нервничал, когда я, случалось, на месяц-другой задерживал арендную плату.

Дела у меня вначале, как и обещал адвокат "семьи", оказавший помощь в организации частного сыскного агентства, и в самом деле пошли совсем неплохо. Заработки были не настолько огромными, чтобы напрочь забыть о чести и совести, но в то же время вполне приличными, чтобы не волноваться за завтрашний день. В Москве регулярно объявлялись визитеры, считавшие, что здесь легкие деньги сами идут в руки, стоит только проявить немного настойчивости и смекалки. Чаще всего это были совсем еще молодые ребята, умеющие быстро и незаметно вытащить бумажник из кармана иностранца, наклонившегося, чтобы сфотографировать свою семью на фоне Адских Врат, или "мудрецы", считающие, что все вокруг них полные идиоты и они первыми придумали махинации с поддельными кредитными карточками. Схема работы с подобными "самородками" была отработана до автоматической четкости. Иностранец, потерявший на улицах Москвы свой бумажник, паспорт или кредитную карточку, обращался за помощью в ближайшее сыскное агентство. Там его заверяли, что не пройдет и пары дней, как пропажа будет найдена, и звонили по контактному телефону представителю "семьи". "Семья" через сеть своих осведомителей быстро выходила на след новоявленного Аль-Капоне и через детективное агентство возвращала утерянную вещь счастливому иностранцу, который потом с восторгом рассказывал своим друзьям и знакомым, что ни в одной стране мира частные детективы не работают с такой быстротой и четкостью, как в Московии. Судьбы же провинциалов, проявивших чрезмерное рвение на поприще преступности, складывались по-разному. Если он впервые попадал в поле зрения "семьи", то его просто упаковывали в холщовый мешок, вывозили за пределы Московии и там выбрасывали из машины. В случае же, когда гастролер появлялся в Московии не впервой, ему суждено было стать частью фундамента одного из строящихся в новом районе Москвы домов.

Однако, поработав с полгода по отработанной схеме, я понял, что это не по мне. Дело было в том, что многие жители Москвы и области, так же, как и я, выросшие на историях о честных и неподкупных частных детективах, также шли в сыскные агентства со своими проблемами и бедами, в которых, по их мнению, НКГБ, связанное с Градоначальником и "семьей", не могло им помочь. И сам не помню, как все это началось, но, в конце концов, я начал браться за дела, которые вовсе не должны были входить в сферу моей компетенции по определению тех, кто в свое время занимался созданием в Московии сети частных сыскных агентств.

Я был не настолько глуп и самонадеян, чтобы открыто идти на конфликт с "семьей", но все же, насколько это было в моих силах, старался помочь людям, попавшим в беду. Как я и сам прекрасно понимал, долго это продолжаться не могло, и поэтому для меня вовсе на стало неожиданностью то, что в один прекрасный день ко мне в офис явились представители "семьи", смекнувшие наконец, что я веду двойную игру. Неожиданностью явилось для меня другое. "Семья" решила не применять по отношению ко мне никаких карательных мер, кроме одной - отныне меня отлучали от контактного телефона. Таким образом, со всеми без исключения делами я теперь должен был разбираться самостоятельно. Это был своего рода эксперимент: "семья" хотела выяснить, насколько независимым может быть в своей деятельности московский частный детектив.

Насколько удачным оказался этот эксперимент, я судить не берусь. С одной стороны, я остался жив и даже продолжал свою профессиональную деятельность, от которой получал все большее моральное удовлетворение. С другой - без тех дел, которые я прежде решал легко и просто посредством телефонного звонка, мне теперь с трудом удавалось сводить концы с концами. Отныне каждый рубль я должен был отработать сполна.

Чему я искренне удивлялся, так это стойкости Светика, которая, несмотря на все эти передряги, как и прежде, ежедневно являлась к девяти часам утра в офис, заваривала свежий крепкий чай и с невозмутимым видом занимала свое обычное место за секретарским столиком. Что ее здесь удерживало, я понять не мог. Но уж, во всяком случае, отнюдь не моя незаурядная личность.

- Так на кого мы теперь работаем? - снова спросила Светик. - На Рай или Ад?

- На тех и на других, - ответил я. - Два этих дела никак не связаны между собой. Если в деле чертей еще намечаются отдельные любопытные моменты, то святоши, по-моему, просто занимаются ерундой и готовы платить деньги только за то, чтобы я навел справки о человеке, работавшем в этом самом институте.

Не успел я это произнести, как входная дверь с треском отлетела в сторону. Стекло, на котором очень красиво было написано мое имя, звякнуло так, что я было подумал, что придется заказывать новое. Но, по счастью, стекло осталось цело.

На этот раз посетителей было трое. И, по крайней мере, один из них был мне знаком. Невысокого широкоплечего крепыша, стоявшего меж двумя похожими на цельнометаллические сейфы громилами, звали Виталик Симонов. Однако сам он предпочитал, чтобы его называли Симоном. Симонов являлся руководителем одного из подразделений "семьи" низового уровня. Как говорил, попал он на эту должность благодаря связям своей матушки. Амбиций у Симона было более чем достаточно, однако продвижению вверх по иерархической лестнице сильно мешали его грубость и необразованность. "Семья" считалась в высшей степени респектабельным предприятием, отцов ее нередко можно было увидеть на приеме у Градоначальника или в каком-нибудь из иностранных посольств. Симон же, при всем его стремлении соответствовать требованиям времени, оставался вульгарным жлобом, начисто лишенным вкуса и способностей к самообразованию. К примеру, он никак не мог уяснить разницы между мизантропом и питекантропом. А как-то раз, случайно оказавшись в приличном обществе, Симон, когда разговор зашел о геополитике, на полном серьезе заявил, что в мире существует не одна, а целых пять Америк. И, что самое удивительное, он все пять указал на карте, уверенно обозначив границы между ними: Южная Америка, Северная Америка, Центральная Америка, Латинская Америка, ну и, конечно же, Соединенные Штаты Америки. В моде Симон придерживался стиля "новый русский" начала 90-х. На нем и сейчас был бордовый двубортный пиджак с широченными плечами, бледно-голубая рубашка без галстука, с расстегнутой верхней пуговицей, широкие светло-коричневые брюки и черные ботинки с тупыми носами. Возможно, все это не производило бы столь комичного впечатления, если бы не лицо Симона, широкое и круглое, с маленьким носиком и тонкими губами, кривящимися в презрительной улыбке. Под стать Симону были и двое громил, сопровождавшие его в качестве телохранителей. Оба были на целую голову выше своего хозяина, а физиономии имели такие, что без грима могли бы сниматься в очередной серии про Бешеного Киборга. Костюмчики на обоих были такими, что Светик разглядывала их, словно на показе мод: темно-синие двубортные пиджаки с длинными полами, широкими лацканами и накладными карманами, широченные брюки и цветастые галстуки. Ей-то было невдомек, что под широкими пиджаками куда удобнее прятать оружие, чем под узкими курточками, которые в последнее время носил едва ли не каждый второй в Московии.

- Ты! - с порога указал на меня пальцем, на который были надеты сразу два золотых перстня, Симон.

Он постоянно говорил на повышенных тонах, и с этим уже ничего невозможно было поделать.

- Возможно, что и я, - не стал отпираться я.

- Мне нужен Красный Воробей! - Симон смотрел на меня так, словно не сомневался в том, что нужная ему птичка сидела у меня в кармане.

- Это сыскное агентство, а не зоомагазин, - попытался объяснить ему я.

- Не морочь мне голову! - заорал Симон. - Мне нужен Красный Воробей!

По причине почти полного отсутствия интеллекта у вышеназванного объекта, спорить с Симоном было бесполезно, и я просто указал ему рукой на дверь, ведущую в кабинет, решив, что там нам, возможно, удастся с большим успехом продолжить наш столь содержательный разговор.

Один из Симоновых громил прошел вперед, распахнул дверь в кабинет и внимательно осмотрел помещение. Только после того, как телохранитель убедился, что все чисто, Симон лично проследовал в кабинет. Взглянув на Светика, я беспомощно пожал плечами и вошел в кабинет следом за посетителями.

Симон уже сидел на стуле возле моего стола, закинув ногу на ногу и внимательным взглядом изучая плотный слой бессмысленных записок, покрывающих монитор моего компьютера.

- Что значит "си-би-гур"? - спросил он у меня, прочитав по слогам непонятное ему слово.

- Представления не имею, - совершенно откровенно ответил я, опускаясь в кресло по другую сторону стола.

- Зачем же, в таком случае, здесь висит эта бумажка? - спросил Симон, щелкнув ногтем по листку, на котором было написано заинтриговавшее его слово.

- Чтобы привлекать внимание не особо умных клиентов, - снова честно признался я.

Симон, однако, не уловил в этой фразе ни малейшего намека на свой счет. Приподняв с невозмутимым видом левую руку, он уставился на отполированный ноготь мизинца.

- Мне нужен Красный Воробей, - повторил он фразу, которую я уже дважды слышал от него в прихожей, и, взглянув на меня, улыбнулся, словно невзначай признал во мне своего потерянного во младенчестве брата.

Глава 6

КРАСНЫЙ ВОРОБЕЙ

Выставив на стол початую бутылку Смирновской и два граненых стакана, я спросил у Симона:

- Будешь?

Виталик скроил презрительную гримасу.

- Какой из тебя детектив, Каштаков, если ты с утра водку хлещешь?

- Однако ты ко мне пришел, - заметил я. До краев наполнив стакан, я одним кистевым движением ловко опрокинул его в рот.

- Красиво пьешь, - вынужден был признать Симон.

- Практика, - ответил я, откусывая половинку маринованного огурчика.

- А как голова после этого?

- Лучше, чем ты можешь себе представить. Мысли приобретают удивительную ясность и легкость.

Симон скептически поджал губы.

- Так что там у тебя с воробьями? - спросил я, лишив Виталика возможности сказать что-нибудь необычайно умное.

- Мне нужен Красный Воробей, - в очередной раз повторил Симон.

- Никогда не слышал о таком, - покачал головой я. - Но, если хочешь, могу дать адрес одного очень хорошего орнитолога.

- К черту орнитолога! - эмоционально взмахнул рукой Виталик. - Мне нужен Красный Воробей!

Признаться, его настойчивость начала уже меня утомлять.

- Давай-ка попытаемся договориться о терминологии, - предложил я. - Что ты понимаешь под словосочетанием "Красный Воробей"?

- Того козла, который...

Виталик умолк, не закончив фразу. Но и то, что он сказал, уже было немало по сравнению с теми разговорами о Красном Воробье, которые он вел до этого. По крайней мере, теперь мне стало ясно, что Красный Воробей - это вовсе не птица. С другой стороны, мне было совершенно непонятно, с чего вдруг Симон пришел с этой своей проблемой ко мне.

- У этого козла есть нормальное человеческое имя? - спросил я. - Или же даже родная мама называла его Красным Воробьем?

Симон сначала напряженно засопел, а затем изрек еще одну осмысленную фразу:

- Он сказал Егору, что его следует называть Красным Воробьем. А Егор сказал мне, что там у них у всех имена дурацкие.

- Так. - Быстро скользнув взглядом по лицам парочки, стоявшей за спиной у Симона, словно монолиты из Стоунхенджа, я догадался, что упомянутого Егора среди них нет. - Не скажу, что мне все уже стало ясно, но все-таки некая путеводная нить начала прорисовываться, - ободряюще улыбнулся я Виталику. - Нам остается только выяснить, кто такой Егор?

- Это мой консультант по связям с общественностью, - солидно проговорил Виталик.

- И именно он общался с Красным Воробьем?

Виталик утвердительно кивнул.

- А не проще ли, в таком случае, мне было бы переговорить именно с Егором? - спросил я.

- Нет, - отрицательно мотнул головой Виталик. - Я снял его с должности.

Мне и думать не хотелось о том, что могло означать на языке Симона выражение "снять с должности". И почему всех бандитов так тянет на эвфемизмы?

- А что стало после этого с Красным Воробьем? - спросил я только для того, чтобы хоть что-то спросить, поскольку до сих пор не понимал, о чем, собственно, идет речь.