Чтение 4–й страницы книги ~Вот пришел великан~

Это означало, что я провел в забытье почти шесть часов. Это мне тоже
не понравилось. Время - деньги, да и к тому же мой график был довольно
напряженным.

- Ты связался с кем-нибудь?

Я бросил взгляд на большой старомодный экран у стены. Это была
стандартная модель, работающая в Y-диапазоне с радиусом охвата в
полмиллиона световых лет. Значит, контакт со станцией Кольцо-8 занимает,
примерно, четыре часа.

- Я сообщил мониторной станции, что ты благополучно приземлился, -
ответил он.

- А что ты еще сообщил им?

- Больше сообщать было нечего.

Я поднялся.

- Тогда можешь снова связаться с ними, - заявил я. - И скажи им, что
я нахожусь на пути к грузовому отсеку.

На лице я старался сохранить выражение беззаветности героя-скромняги,
который не нуждается в проводах со слезами. Уголком глаза я заметил, как
он кивнул, и тогда я на какое-то время даже усомнился в том, что
знаменитая способность Улрика к анализу характеров подвела его, если это
средоточие мужественности намерено было поберечь свою задницу и
представить маленькому бедняжке одному проделать весь путь.

- Дорога будет нелегкой, - заметил он. - На перевалах сильные ветры.
А на вершинах Куклэйна лежит снег.

- Ничего страшного. Надеюсь, что обогреватель скафандра вполне
справится со всем этим. Вот если бы ты одолжил мне немного воды и пищи...

Он подошел к полкам и снял мешок, размерами напоминающий
климатическую установку для пятикомнатного полевого купола. Теперь я
наверняка знал, что жертва попала в мою западню.

Он сказал:

- Если ты ничего не имеешь против, Карл Паттон, то я пойду с тобой.

Я немного поотнекивался, как положено в таких случаях, но, в конце
концов, позволил ему убедить себя.

Через полчаса мы отправлялись в путь - после того, как известили
станцию Кольцо-8, что выходим к отсеку.

Джонни Гром шел впереди легкой походкой, покрывая расстояние с вполне
приличной скоростью.

Создавалось впечатление, что мешок за плечами ничуть его не тяготит.

Одет он был в те же шкуры, которые были на нем, когда он нашел меня.
Единственным его оружием был окованный сталью посох.

Его чудовищный приятель трусил сбоку от нас, не отрывая носа от
земли.

Я просто шел следом за Джонни. Моя поклажа была легка: гигант
заметил, что чем меньше я буду нести за плечами, тем лучшее время мы
покажем. Я ухитрялся не отставать, плетясь в то же время немного позади,
чтобы все это выглядело натуральнее.

Кости мои все еще немного ныли, но в общем-то я чувствовал себя почти
как жеребенок при этой гравитации.

Целый час мы шли молча, поднимаясь по длинному склону между огромными
деревьями. Когда мы достигли вершины, здоровяга остановился и подождал,
пока я не подойду к нему, немного запыхавшись, но, в принципе, выдержав
первое испытание.

Он сказал:

- Здесь мы отдохнем.

- Черта с два, - ответил я. - Для тех бедняг, может быть, все решают
как раз минуты.

- Человек должен отдыхать, - резонно заметил он и уселся, положив
обнаженные руки на колени.

Сев, он оказался на одном уровне со мной стоящим. Мне это пришлось не
по душе, и я тоже сел.

Чтобы продолжить разговор, ему понадобилось еще минут десять.

Вообще, как я заметил, Джонни Гром был человеком, который не любил
заводиться. Он умел выбирать оптимальный темп.

Видимо, мне придется попотеть, чтобы загнать его до смерти на его
собственном поле.

Мы пересекли широкую долину и опять оказались на возвышенности.

Было холодно, деревья росли здесь гораздо более редко, да и размерами
они были значительно меньше из-за морозов.

Стволы их были искривлены ветрами и походили на скрюченные руки,
вцепившиеся в утесы.

На прогалинах кое-где лежал снег, а кое-какие признаки в небе
свидетельствовали о том, что скоро может выпасть еще, и весьма скоро.

Не то, чтобы я мог ощущать резкие порывы ветра, свирепо бросающегося
на нас с вершины гор, но ведь великан-то воспринимал холод и ветер
обнаженными руками! В отличие от меня, имевшего такой замечательный
скафандр.

Я решил при первой же предоставившейся мне возможности разговорить
великана, пытаясь поподробнее узнать его слабые места и болевые точки.

- Разве у тебя нет куртки? - начал я разговор на нашем следующем
привале.

Мы расположились на скальном уступе, со всех сторон обдуваемом
ветром, скорость которого, по моим подсчетам, приближалась к
сорокамильному галопу.

- Здесь у меня плащ, - он похлопал по мешку. - Я надену его позже.

- Ты сам шьешь себе одежду? - я смотрел на дубленую кожу, мехом
внутрь, скрепленную крупными парусными стежками.

Он внезапно помрачнел и замолчал.

- Эти одеяния мне изготовила женщина, - наконец ответил он. - Это
было очень давно,

- Что верно, то верно, - отозвался я.

Я попытался представить его с женщиной, представить себе его подругу,
как она движется, как выглядит. Женщина, десяти футов ростом...

- У тебя есть ее изображение?

- Нет, ее образ хранится в моем сердце.

Он сказал это как само собой разумеющееся, будто это была какая-то
ритуальная фраза. Интересно, подумал я, каково это - быть последним
представителем своего народа. Но спрашивать его об этом не стал. Вместо
этого я спросил:

- Но зачем тебе это нужно? Жить здесь в одиночестве?

Он уставился на ледяные скалы.

- Здесь мой дом, - наконец, сказал он.

Еще один машинальный ответ, за которым не скрывалась никакая мысль.
До него просто никогда бы не дошло. Ему даже и в голову никогда не пришло
бы, как он мог бы заставить доиться слезами и наличными несколько
миллиардов голодных до сенсаций обывателей.

Самая настоящая невыдуманная мыльная опера. Конец пути. Тупик.
Бедняжка Джонни Гром, такой отважный и такой одинокий...

- А тебе зачем это нужно... то, что ты делаешь? - вдруг спросил он.

Я почувствовал, что внутренности мои как будто сжала невидимая рука.

- Что ты имеешь в виду? - я выдавил это сквозь зубы, а в это время
моя рука уже сжимала кратерный пистолет, мгновенно выскочивший из рукава.

- Ведь ты тоже живешь один, Карл Паттон. Ты правишь кораблями
космоса. Ты постоянно в одиночестве и постоянно испытываешь трудности. Вот
хотя бы сейчас - ты готов отдать жизнь за своих товарищей.

- Никакие они мне не товарищи, - огрызнулся я. - Они - просто
оплаченный груз, и только. Не доставишь - ничего не получишь. И я вовсе не
собираюсь отдавать жизнь. Я просто совершаю прогулку для моциона.

Некоторое время он испытующе глядел на меня.

- Мало кто решился бы подняться на Куклэйн в это время года. Тем
более, не имея на то веских причин.

- У меня-то причина достаточно веская. Целых сорок тысяч причин.

Он как-то слегка улыбнулся.

- Ты многолик, Карл Паттон, так мне кажется. Но ты отнюдь не глуп.

Я сказал:

- Давай-ка трогаться. Прежде, чем я получу свои законные, нам еще
ходить и ходить.

Теперь Джонни Гром шел легким шагом, который казался ему приемлемым
для меня.

Собака, казалось, начала нервничать, то и дело задирая нос к небу и
принюхиваясь, а затем снова уносилась вперед. Я с легкостью поспевал за
ним, сопя и отдуваясь на подъемах и довольно естественно стараясь
отдышаться на привалах.

Все это я делал очень осторожно, чтобы не показать, как мне на самом
деле легко, и в тоже время стараясь не наводить великана на мысль, что мне
такой темп не под силу.

Мало-помалу я стал прибавлять шагу и, наконец, мы уже двигались со
скоростью более четырех миль в час. Такая скорость хороша для небольших
прогулок при земном притяжении и по ровной дороге.

Здесь, чтобы выдержать такой темп в течение даже недолгого времени,
нужно было бы быть настоящим атлетом. В то же время для меня с моими
пьезоэлектрическими мускулами, принимающими на себя основную долю
нагрузки, такая скорость была нипочем.

Мы остановились перекусить. Здоровяк извлек из мешка хлеб, сыр и
бурдюк с вином и отвалил мне порцию, которой вполне хватило бы на двоих. Я
съел большую часть, а остальное отправил в специальный карман для отходов,
расположенный на плече скафандра, когда мой сотрапезник отвернулся. Когда
он расправился со своей порцией - ненамного большей, чем моя - я поднялся