пожара, не слышно зловещего потрескивания. Хотя возможно, что где-то внутри
фюзеляжа или в крыльях язычок пламени лижет поверхность металла в поисках
горючего или масла, чтобы превратиться во всепожирающее пламя. При таком
ветре машина сгорела бы дотла. Однако опасения оказались напрасными: пилот,
сохранивший присутствие духа и своевременно выключивший систему зажигания,
перекрыл и топливные магистрали.
нажал на выключатель. Тотчас вспыхнул узкий, но мощный луч, способный в
нормальных условиях светить на шестьсот ярдов. Я направил луч направо, потом
перед собой.
покрылся слоем льда, который в лучах прожектора сверкал словно зеркало.
Хвостовое оперение оказалось цело.
нас топорщились оторванные листы. Левое крыло приподнято градусов на
пятьдесят, что я не сразу заметил. Из-за него мне не видно было переднюю
часть машины, зато над ним и чуть ближе к хвосту я увидел нечто такое, что
заставило меня забыть о людях, находившихся внутри.
крупные буквы: ВОАС. ВОАС ? <ВОАС - British Overseas Airways Company -
название авиакомпании(англ.).>. Каким образом мог очутиться британский
авиалайнер в здешних краях, было непостижимо. Я знал, что самолеты
авиакомпаний ВОАС и KLM совершают трансарктические рейсы из Копенгагена и
Амстердама в Виннипег, Лос-Анджелес и Ванкувер с посадкой в Сон-ре
Стремфьорде, который находится в полутора часах лету к юго-западу от нас, на
западном побережье Гренландии, на самом Полярном круге. Мне хорошо было
известно, что на том же маршруте работают самолеты компаний "Пан-Америкэн" и
"Транс-Уорлд". Едва ли можно предположить, что из-за неблагоприятных условий
один из самолетов этих компаний настолько удалился от привычной трассы. Если
же это действительно авиалайнер компании ВОАС, то совершенно непонятно...
оцепенения. Ткнув пальцем в сторону большой овальной двери, нижний край
которой находился на уровне наших глаз, он продолжал:
головой. Попытка не пытка. Укрепив прожектор на подставке, я направил его на
дверь, взял лом и засунул его в щель между нижним краем и фюзеляжем.
безрезультатно. Повторили попытку еще и еще, повиснув в воздухе, однако
дверь не поддавалась. Чтобы увеличить усилие, ухватились вдвоем за один лом.
начал гнуться лом. В шести дюймах от конца он сломался с громким, как
пистолетный выстрел, треском, и мы оба повалились на спину.
самолета не оправдывала меня. Я выругал себя за то, что потерял драгоценные
минуты, пытаясь взломать массивную дверь, закрытую изнутри на прочные
задрайки и способную выдержать нагрузку в тысячи фунтов на квадратный дюйм.
часть и, преодолевая сопротивление ветра, начиненного снеговыми зарядами,
двинулся к правому крылу. Конец его зарылся глубоко в наст, лопасти винтов
отогнулись под прямым углом назад. Я было решил вскарабкаться наверх по
крылу и разбить один из иллюминаторов, но спустя несколько секунд оставил
попытку подняться по обледенелому металлу, да еще в такую пургу. Устоять на
крыле было невозможно, да и сомнительно, чтобы мне удалось разбить один из
иллюминаторов. Как и двери, они достаточно прочны.
торос. На него-то и наткнулся самолет. Высотой футов пятнадцать и шириной
футов двадцать, он находился в прямоугольном треугольнике, образованном
носовой частью фюзеляжа и передней кромкой крыла. Однако сила удара пришлась
не на коренную часть крыла. Достаточно было взглянуть на нос корабля, чтобы
убедиться в этом. Должно быть, самолет ударился о торос правой стороной
кабины пилотов: "фонарь" был разбит вдребезги, обшивка повреждена и вдавлена
футов на шесть или семь. Что произошло с летчиком, сидевшим с этой стороны,
нетрудно догадаться. Но мы, по крайней мере, сумеем проникнуть внутрь
самолета.
расстояние до нижней кромки "фонаря" - оно составляло целых девять футов - и
прыгнул, чтобы ухватиться за край ветрового стекла. Однако руки у меня
начали скользить. Я уцепился за одну из стоек "фонаря", и тотчас в пальцы
врезались обломки стекла. Если бы не Джекстроу, подхвативший меня, я бы
сорвался. Опершись коленями о его плечи и держа в руке пожарный топор,
минуты через две я удалил осколки стекла, оставшиеся у стоек и верхнего и
нижнего края рамки. Я даже не ожидал, что авиационное стекло настолько
прочно, и не предполагал, пролезая в своей громоздкой одежде через ветровое
стекло, что оно такое узкое.
пазуху, я достал фонарь, включил его на пару секунд и тотчас выключил.
рычагами, ручками управления и приборной доской. После того как однажды
очутился на месте дорожного происшествия (гоночный мотоцикл врезался в
тяжелый грузовик), таких травм мне еще не доводилось видеть. Если кто-то из
раненых, не успевших прийти в себя пассажиров уцелел, они не должны быть
свидетелями столь жуткого зрелища.
острых ледяных колючек. Джекстроу смотрел на меня.
положил их на изуродованный пол рядом с собой и протянул руку Джекстроу.
самым ловким и подвижным человеком из всех, кого я знал. Подпрыгнув, он
ухватился одной рукой за нижнюю кромку окна, а другой - за центральную
стойку и с легкостью перебросил ноги и тело внутрь кабины.
им убитого, подоткнув края таким образом, чтобы ледяным ветром, гулявшим по
изуродованной кабине, его не сорвало.
уныло. - А что скажете об этом?
пострадавшей части кабины я увидел командира самолета. Все еще пристегнутый
ремнями к креслу, летчик сидел, на первый взгляд, целый и невредимый,
уткнувшись лбом в боковое стекло. Сняв меховую рукавицу, варежку и шелковую
перчатку, я потрогал его лоб. Вот уже целых пятнадцать минут мы находились
на этом лютом холоде, и я готов был поклясться, что холоднее, чем у меня,
человеческая плоть не бывает. Но я ошибался. Я надел перчатку и рукавицу и
отвернулся от мертвеца. В тот вечер было не до вскрытия.
полусидел-полулежал, видно ударившись о переднюю стенку своего закутка в
момент аварии. Правой рукой он по-прежнему сжимал вырванную "с мясом" ручку
передней панели рации, похоже навсегда вышедшей из строя.
потерявшим сознание оператором - он еще дышал, - я снова снял перчатки и
осторожно пощупал его затылок. Затем столь же осторожно убрал их. Меня
охватили отчаяние и ярость. Разве я смогу оперировать пациента, у которого
сломан шейный позвонок, да еще в таком состоянии? Даже если бы мне
предоставили лучшую операционную в Лондоне, я не смог бы поручиться за его
жизнь. В лучшем случае, он бы уцелел, но остался слепым: зрительный центр
наверняка поврежден. Пульс был учащенный, слабый и не слишком ровный. Мне
пришла в голову подленькая мысль, которой я тотчас устыдился: этого
бедо-лагу мне вряд ли придется оперировать. Если после неизбежной встряски,
которая ему предстоит, когда мы станем вытаскивать его из самолета и по
жуткому холоду повезем к себе в барак, он останется жив, то произойдет чудо.
ему дозу морфия. Потом, поудобнее положив больного, мы закрыли его одеялом и
двинулись дальше.
трети ширины авиалайнера. Два кресла, убирающаяся кровать. Очевидно, каюта
для отдыха членов экипажа. В момент удара о торос в ней кто-то находился.
застала врасплох. Он не успел даже сообразить, что произошло.
на лицо. Она лежала на левом боку и негромко стонала, больше от испуга, чем
от боли. Пульс у нее был ровный, но учащенный. Подойдя поближе, Джекстроу
наклонился к ней.
произошли какие повреждения, она нам скажет сама. Прикроем ее одеялом и
оставим в покое. Наверняка есть люди, которым наша помощь нужнее.
показалось. Но я знал, что в обычных условиях она не должна запираться.
Джекстроу, сделав шаг назад, со всей силы навалились на дверь. Она
поддалась, приоткрывшись на три-четыре дюйма. Одновременно послышался крик
боли.
голос, я произнес:
Дверь отворилась, и мы вошли.
Николаев Андрей
Корнев Павел
Сертаков Виталий
Шилова Юлия
Сертаков Виталий
Семенова Мария