и песчаными пляжиками, а вода выглядела так соблазнительно, что мы с
Левэном сразу подумали об одном и том же. И действительно, становилось
жарко. Сбросив одежду, мы хотели сразу нырнуть в озеро головой вниз,
однако профессор Антель остановил нас, заметив, что едва опустившись на
неведомую планету в системе Бетельгейзе, следует действовать с большей
осмотрительностью. А что, если это не вода, а какая-нибудь неизвестная
жидкость, может быть даже ядовитая? Он сам приблизился к берегу, сел на
корточки, присмотрелся, принюхался и осторожно опустил в озерцо палец.
Потом он зачерпнул немножко подозрительной влаги в ладонь и, наконец,
попробовал ее на вкус кончиком языка.
профессор Антель.
замер, словно окаменев. Затем с уст его сорвался вопль изумления, и
профессор показал пальцем на след, обнаруженный им на песке. Более
сильного потрясения я, кажется, не испытывал за всю свою жизнь! Над нашими
головами пылала огромная, как гигантский багровый диск, Бетельгейзе, а
здесь, перед нами, на узкой полоске сырого песка совершенно ясно
вырисовывался четкий след человеческой ноги.
5
решительное заявление, сделанное сдавленным от волнения голосом, нисколько
меня не удивило. Скорее оно выразило мои собственные чувства. Изящество,
тонкость и поразительная красота отпечатка на песке глубоко меня тронули.
В том, что это след человеческой ноги, не было никаких сомнений. Возможно,
здесь прошелся юноша или мужчина маленького роста, но гораздо вероятнее -
и я в это сразу уверовал всей душой, - здесь побывала женщина.
Антель.
Профессор привычно пожал плечами и вместе с нами принялся обследовать
песчаный берег озерца. Мы нашли еще несколько следов, явно оставленных тем
же самым существом. Скоро удалившийся от воды Левэн обнаружил один
отпечаток на сухом песке. И этот след был еще влажным!
Она здесь купалась, услышала наши голоса и убежала.
фактом. Затаив дыхание, мы начали всматриваться в лесную чащу, но там даже
ветка не шелохнулась, даже сучок не треснул.
снова пожимая плечами. - Но если человеческое существо купалось в этом
озере, значит и мы можем освежиться, ничего не опасаясь.
обнажая худощавое тело; разоблачившись, он сразу полез в озеро. После
долгого перелета вода показалась нам такой восхитительно свежей, такой
бодрящей, что, погрузившись в нее, мы почти позабыли о нашем открытии.
Один Артур Левэн сохранял задумчивый и как бы отсутствующий
меланхолический вид. Я уже хотел поддразнить его, как вдруг увидел
женщину, стоявшую прямо над нашими головами на скалистом обрыве, с
которого низвергался водопад.
При виде сказочной красоты сей дочери Сороры, представшей передо мной в
сверкающей радуге брызг под кровавыми лучами Бетельгейзе, у меня
перехватило дыхание. Это была, несомненно, женщина, скорее даже юная
девушка, если только не сама богиня гордого потока. Совершенно нагая, она
не таила своих дерзких чар перед ликом чудовищного солнца: единственным
нарядом ей служили довольно длинные, ниспадающие на плечи волосы.
Разумеется, мы не видели женщин два долгих года, и нам не с кем было ее
сравнить, и тем не менее никто из нас не счел себя жертвой миража. Мы
сразу поняли, что у этой незнакомки, неподвижно замершей на скале, подобно
статуе на пьедестале, была самая идеальная фигура, какую только могли бы
себе представить скульпторы Земли. От восхищения мы с Левэном боялись
вздохнуть, и даже сам профессор Антель, как мне кажется, был растроган.
назад руками, она стояла там словно ныряльщица, готовая кинуться в воду, и
казалась столь же изумленной, как и мы. Сначала я был так поражен, что не
сразу разглядел ее детально: меня загипнотизировал общий абрис ее тела.
Лишь несколько мгновений спустя я осознал, что она принадлежит к белой
расе, ибо кожа ее казалась скорее позлащенной, чем смуглой, что она
довольно высока - впрочем, не слишком - и очень стройна. Затем я увидел ее
чистое лицо - лицо, которое может присниться лишь в самом чудесном сне. И
наконец, я встретился с нею взглядом.
наблюдательность была обострена до предела, и - я содрогнулся. Ибо в ее
взгляде я прочел нечто совершенно необычное. Мы ко всему готовились,
стремясь к столь удаленным мирам, но сейчас я не мог понять, а тем более
определить, в чем именно заключалась эта странность. Я чувствовал только,
что наше восприятие реальности диаметрально противоположно. И это не
зависело от цвета ее глаз, хотя серый цвет их имел довольно редкий на
Земле оттенок. Странность заключалась в их выражении. Они были пустыми, в
них отсутствовала всякая мысль или чувство, и они напоминали мне глаза
одной несчастной умалишенной, которую мне пришлось когда-то видеть. Но
нет! Это не были глаза умалишенной! В них было нечто более страшное, чем
безумие.
когда мой взгляд встретился с ее взглядом, она вдруг автоматически
отвернулась, как будто ее что-то ударило, и это было похоже на движение
испуганного зверька. В нем не было ничего от жеста девственницы, чье
целомудрие оскорблено. И у меня возникла уверенность, что подобное чувство
скромности ей было вообще неизвестно. Просто ее глаза не могли или не
хотели встречать взгляд моих глаз. Повернув голову в сторону, она теперь
искоса поглядывала на нас.
и тем не менее девушка на скале его услышала. Голос молодого физика
произвел на нее неожиданное впечатление: она отпрянула, и так быстро, что
движения ее напомнили мне рефлекс испуганного животного, готового
обратиться в бегство. Но, сделав два-три шага назад, когда почти все тело
ее скрылось за утесом, она остановилась. Теперь я различал только ее лоб и
один внимательный, следивший за нами глаз.
исчезнет. И наше поведение ее успокоило. Через некоторое время она снова
появилась на краю обрыва. Однако слишком взволнованный Левэн, самый
молодой из нас, не смог сдержать своих чувств.
неосторожность.
человеческой речи.
озерце, как бы не обращая ни на что внимания. Мы последовали его примеру,
и вскоре наша тактика увенчалась успехом. Но успехом довольно странным.
нашим заплывам и ныркам восторженный интерес, еще более возбудивший наше
любопытство.
хозяином? Ему до смерти хочется последовать за ним, но он боится. Сначала
он бросается вперед, потом назад, убегает от воды, возвращается, трясет
ушами, машет хвостом, встряхивается. Вот точно так же вела себя наша
богиня водопада.
усугубили наше впечатление о каком-то звере. В это мгновение она стояла на
самом гребне скалистого обрыва и, казалось, была готова нырнуть в озеро.
На какой-то миг она перестала метаться, словно щенок. Она открыла рот. Я в
это время стоял немного в стороне и незаметно мог ее наблюдать, не будучи
видимым. Я думал, что сейчас она нам что-нибудь скажет, крикнет. Я ждал ее
призыва. Я был готов услышать слова самого примитивного языка, но только
не те странные звуки, которые вылетели из ее горла. Именно из горла, ибо
ни рот, ни язык не могли бы произвести тот писк или мяуканье, говорившее о
восторге молодого зверька, которое мы услышали. Подобные звуки испускают в
наших зоологических садах лишь молодые не в меру разыгравшиеся шимпанзе.
плескаться в озере, и, наконец, она решилась. Сначала присев, она начала
спускаться к нам, опираясь руками о камни. Нас поразило изящество ее
движений. Ее позлащенное солнцем тело, удивительно стройное, изгибалось,
как бы повторяя все углы склона, а нам сквозь тонкое зеркало водопада оно
вообще казалось феерическим в ореоле брызг и радуги. Мгновенно преодолев
головокружительный спуск, где приходилось цепляться за едва заметные
выступы, она очутилась на самом берегу озера и присела на плоский камень,
поджав ноги. Несколько мгновений она разглядывала нас, потом нырнула и
поплыла к нам без всякой опаски.
и обратно - это ее особенно прельстило! - избегая движений, которые могли
бы ее напугать. И в конце концов началась игра, правила которой, сама того