людей поистине беспро-светно. Жизнь уродует их, ломает, опустошает, и люди
падают и гибнут под ее жестокими и неумолимыми ударами. Это уже "быв-шие
люди", "трущобные люди". Но даже на дне они не утрачи-вают подлинно
человеческих качеств. Сила обличения сочетается у писателя с горячей
симпатией к трудолюбивому и талантливому русскому народу, с показом его
мужества и человечности, с верой в его будущее.
писателя. Н. Телешев вспоминает: "Он рассердился, что писателю не дают
заниматься своим прямым делом, и в ответ открыл контору объявлений и
разразился по тем временам необы-чайной рекламой". На пролетках извозчиков,
в окнах магазинов, даже в Кремле на царь-пушке появились яркие круглые
объявле-ния, извещавшие о конторе Гиляровского.
общество", где показывал чудеса ловкости и своей редко-стной, исключительной
силы.
как поэт. Он собрал стихи разных лет и в 1894 году издал сборник "Забытая
тетрадь", со страниц которого опять-таки вставал образ поэта-бродяги. В
стихотворении "Бродяга" Гиляров-ский пишет:
настанет желанное время и "разгонит мрак нависших туч". Но вместе с тем
чувства усталости и неверия берут иногда верх. Былые мечтания, по его
словам, "разбились в прах", он раз-учился мечтать о счастье. Стихи
Гиляровского к тому же не обна-руживали самобытного поэтического дарования.
Горький дал отри-цательную оценку одному из изданий "Забытой тетради", да и
сам Гиляровский вряд ли был удовлетворен своей поэтической работой. Не она
определяла его творческое лицо, его возможности.
жизненного материала: то слал с берегов Дона в "Рус-ские ведомости"
корреспонденции о свирепствовавшей там холере, то объезжал гоголевские места
на Украине и, собрав интересный ма-териал, издал книгу "На родине Гоголя"
(1902), то отправлялся в поездку на Балканы и выпустил потом книгу "Шипка
прежде и теперь", то, поехав в Албанию, оказался вдруг в Белграде и едва, по
словам Н. Телешова, унес оттуда свою голову (там в это вре-мя свирепствовал
террор), то писал гневные статьи о русско-япон-ской войне, разоблачая
царских интендантов, нажившихся на бед-ствиях народа. Работа журналиста
требовала колоссальной энергии и почти не составляла времени для
беллетристики. Лишь в 1900 году Гиляровский выпустил книгу своих рассказов--
"Нега-тивы", а затем в 1909 году другой сборик -- "Были". Посылая
"Не-гативы" одному из вологодских знакомых, Гиляровский писал:
автобиографических рассказов, связанных с воспомина-ниями детства, с годами
скитаний по России ("Надюшины цыпля-та", "Дядя", "В огне", "Преступление"),
но эти рассказы были да-леки от его основных творческих интересов. Он
по-прежнему стре-мился писать о народных страданиях и бедствиях, о
"трущобных людях", выброшенных за борт жизни, но цензурные условия не
по-зволяли делать то, что было по душе писателю, поэтому приходи-лось
смягчать откровенные выражения в ранее опубликованных рассказах, давать их
под нейтральными названиями ("Человек и собака" -- "Бродяга", "Обреченные"
-- "Свинец", "Без возврата"-- "Часовой", "Один из многих" -- "Обыкновенный
случай", "Потеряв-ший почву" -- "Некуда").
рисует быт плотовщиков, их тяжелый труд, показывает на судьбе багорщика
Никиты разорение деревни, бедственное поло-жение крестьянина. Еще недавно
Никита жил своим хозяйством, а теперь распалась его семья, младшие дети
умерли "от горла" и "от живота", старший сын ушел в город и погиб в его
трущобах. Стоит теперь в деревне почерневшая изба с соломенной крышей,
наполовину съеденной коровой. Уходя в плотовщики, чтобы про-кормить себя и
старуху, Никита оставляет значительную часть зара-ботка в московских
трактирах. Он уже на пути в трущобы.
условиях царской цензуры. Он то переключался на поэзию, то совсем замолкал.
Только Великая Октябрьская револю-ция дала ему возможность откровенно
расскааать о том, что он ви-дел за годы своей жизни.
истинного положения обездоленных людей -- все это и привело Гиляровского к
горячему восприятию Октябрьской революции. На-чался самый плодотворный
период в его творческой жизни. Он на-пряженно работал даже в суровые годы
гражданской войны. В декабре 1917 года Гиляровский закончил и читал друзьям
поэму "Петербург". Тема народной вольницы постоянно привлекала его, он не
уставал писать о своем любимом герое Степане Разине, но только лишь в
советские годы ему удалось осуществить свою дав-нюю мечту, полностью
опубликовать поэму "Стенька Разин" (1922).
активно сотрудничал в советской печати ("Известия", "Вечерняя Москва",
"Прожектор", "Огонек" и др.). За день он успевал иногда побывать в
нескольких редакциях-- то сдаст статью, то расскажет о старой Москве, то
одобрит начинание нового поко-ления литераторов.
навстречу новой жизни, искренне радовался ей, был чуток и отзывчив на все
современное. "... Все еще лихой, бра-вый, -- вспоминает В. Лидии, -- гордый
своей не поддающейся времени выправкой, с суковатой палкой в руке, он
тянулся к молодым, он не хотел отставать..., не сдавался: он шел туда, где
были люди, он еще шумел, похохатывал, рассказывал случаи из дол-голетней
своей жизни, "одалживал" табачок, иногда сгибал руку, чтобы пощупали
мускулы, -- весь в сегодняшнем дне и меньше всего в прошлом".
своей бурной и беспокойной жизни. Не зная отдыха, он отдавал теперь свои
последние силы только литературе. В доме Гиляровского и на даче, как и
прежде, собирались давние и молодые друзья. На этих задушевных беседах он
рассказывал о жизни, о тех, с кем дружил, встречался, работал рядом, бок о
бок. Эти рас-сказы доставляли и автору и слушателям большое удовольствие.
Оставаясь один, Гиляровский записывал их почти теми же слова-ми, как
рассказывал. Все, что сохранила его удивительная память, все, что когда-то
было записано на ходу, иногда даже на крах-мальных манжетах, -- все это
нужно было теперь привести в си-стему, рассказать живо и образно. "Я просто
беру людей, события, картины, как их помню, -- говорил Гиляровский, -- и
подаю их в полной неприкосновенности, без всяких соусов и гарниров". Но в
этих его словах еще не вся правда. Он никогда не был "кабинет-ным
писателем", а эта работа требовала большой усидчивости, тщательной шлифовки
композиции и слова.
Английского клуба к музею Революции" (1926), "Москва и москвичи" (1926),
"Мои скитания" (1928), "Записки москвича" (1931), "Друзья и встречи" (1934).
Книги, над которыми работал в последние годы жизни, ему уже не суждено было
увидеть: "Лю-ди театра" (1941) вышли после смерти Гиляровского, а "Записки
репортера" так до сих пор и остались неопубликованными.
тематически близки, их сближают и общие герои, и пере-плетающиеся события --
это книги об одной эпохе и в центре их -- образ летописца этой эпохи, самого
Гиляровского. Кроме того, и создавались эти книги почти одновременно, а не
одна за другой, и лишь по мере накопления близких по замыслу и по теме
очерков писатель объединял их одним названием и издавал.
жителем Москвы. Он был великолепным знатоком древ-ней русской столицы, ее
бытописагелем. Гиляровский собрал и со-хранил для поколений любопытнейшие
истории о людях Москвы, ее улицах и площадях, бульварах и парках, булочных и
парикмахер-ских, банях и рынках, художественных и артистических кружках,
великолепных особняках и грязных трущобах.
обратился к изображению московского быта. Эта тема по-стоянно волновала
писателя и становилась главной в его творчестве советских лет ("Москва и
москвичи", "Записки москвича").
светлых высоких палат. Изображая быт особняков бывших хозяев царской России,
он, как никто, хорошо знал, что среди хра-мов и дворцов ютится нищета.
Гиляровский не был бесстрастным регистратором событий и бездушным
бытописателем. Он видел со-циальное неравенство в мире наживы, показывал
безудержный раз-гул дворянской и купеческой Москвы и все ужасы буржуазного
города, гибель одаренных людей в его трущобах.