траве, - платье, выжатое и выглаженное руками ее матери.
ноге, а другой покачивала колыбель младшего ребенка. Качалка, на которой
стояла колыбель, столько лет выдерживала тяжесть стольких детей, что от
трения о каменный пол полозья ее стали почти плоскими; поэтому колыбель,
качаясь, резко подпрыгивала, и младенец перекатывался из стороны в
сторону, словно ткацкий челнок. А миссис Дарбейфилд, возбужденная
собственным пением, раскачивала колыбель со всем пылом, какой сохранился в
ней после длинного дня возни с лоханью.
заплясало, вода капала с локтей матери, песня бойко мчалась к концу
куплета, а миссис Дарбейфилд смотрела на свою дочь. Даже теперь,
обремененная детьми, Джоан Дарбейфилд по-прежнему страстно любила петь.
Какая бы песенка ни проникла из внешнего мира в долину Блекмур, мать Тэсс
запоминала ее в течение недели.
миловидность молодости, и было ясно, что очарование, каким могла
похвастаться Тэсс, является преимущественно даром матери и, следовательно,
наследием не рыцарским, не историческим.
мне снять праздничное платье и помочь тебе выжать белье? Я думала, ты
давным-давно кончила.
предоставила ей одной заниматься домашними делами; да она и редко
попрекала ее за это, почти не нуждаясь в помощи Тэсс, ибо ее обыкновением
было облегчать себе дневные труды, откладывая их на будущее. А сегодня
вечером она была в настроении еще более радужном, чем обычно. Девушка не
могла понять, почему мать смотрит на нее мечтательно, озабоченно,
восторженно.
сейчас схожу за твоим отцом, только прежде мне хочется рассказать тебе,
что случилось. Ты, милочка моя, глаза, вытаращишь, когда узнаешь!
это сделал? Я готова была сквозь землю провалиться от стыда!
целом графстве... наши предки жили задолго до Оливера Кромвеля, еще при
турках-язычниках, - и у нас есть памятники, склепы, щиты, гербы и бог его
знает что еще. В дни мученика Карла нас сделали рыцарями Королевского
Дуба, а настоящая наша фамилия д'Эрбервилль! Ну что, забилось сердечко?
Вот потому-то твой отец и ехал домой в карете, а вовсе не потому, что был
пьян, как подумали иные.
это станет известно, люди, такие же знатные, как и мы, приедут сюда в
своих каретах. Отец узнал об этом, когда шел домой из Шестона, и рассказал
мне все как есть.
чахотка. Он говорит, что это просто жир вокруг сердца. Вот оно как
получается. - С этими словами Джоан Дарбейфилд согнула большой и
указательный пальцы, покрытые мыльной пеной, изобразив большое "С", а
указательным пальцем другой руки воспользовалась как указкой. - "Сейчас, -
сказал он твоему отцу, - ваше сердце затянуто жиром вот тут и вот тут; а
это место еще свободно. Как только и оно затянется, - миссис Дарбейфилд
соединила концы пальцев, - погаснете вы, как свеча, мистер Дарбейфилд. Вы
можете, говорит, протянуть десять лет, а можете умереть через десять
месяцев или десять дней".
может так скоро уйти в вечность!
что пошел на полчасика к Ролливеру. Хочет набраться сил, потому что завтра
он должен отвезти эти ульи, - хоть мы и происходим из знатного рода, а это
нужно сделать. Ему придется выехать сейчас же после полуночи - путь
дальний.
О, господи! И для этого идти в трактир! А ты потакаешь ему, мама!
вид мебели, свече, даже игравшим детям и матери.
чтобы ты присмотрела за домом, а я пойду приведу его.
шляпа миссис Дарбейфилд уже висели на стуле, приготовленные для этой
заранее задуманной прогулки, о необходимости которой матрона сожалела
меньше, чем о поводе к ней.
быстро вытирая руки и одеваясь.
стуле; ее так часто носили в кармане, что от полей не осталось и следа и
шрифт доходил до края страниц. Тэсс взяла книгу, а мать отправилась в
путь.
развлечений миссис Дарбейфилд, замученной скучной возней с детьми.
Отыскать мужа у Ролливера, посидеть там подле него часок-другой и
отбросить на это время мысли и заботы о детях - вот что делало ее
счастливой. И тогда, словно сиянием, предзакатным блеском озарялась жизнь.
Невзгоды и другие реальные события обретали метафизическую неосязаемость,
переставали быть настойчивыми конкретными фактами, раздражающими тело и
душу, и переходили в категорию умозрительных явлений, которые можно
созерцать спокойно. Дети, когда они не находились тут же на глазах,
казались скорее приятными и желанными атрибутами жизни, повседневные
заботы представлялись, пожалуй, в освещении забавном и радостном. До
известной степени она переживала то же ощущение, какое испытывала некогда
в обществе своего супруга - в то время еще жениха, - когда, сидя с ним в
том же трактире и забывая о его недостатках, видела в нем только
идеального возлюбленного.
для гаданья и сунула ее под кровлю. Ее мать испытывала перед этой грязной
книгой странный суеверный страх и никогда не позволяла оставлять ее на
ночь в доме; поэтому, посоветовавшись с книгой, ее тут же относили обратно
в сарай. Между матерью - хранительницей быстро исчезающих суеверий,
фольклора, местного наречия, изустно передаваемых баллад - и дочерью,
обучавшейся по новым программам в шестиклассной национальной школе,
пропасть была, как принято считать, в двести лет. Когда они бывали,
вместе, век Елизаветы и век Виктории соприкасались.
узнать ее мать из этой книги именно сегодня, и без труда догадалась, что
дело шло о недавнем открытии. Отогнав эти мысли, она начала обрызгивать
высохшее за день белье, ей помогали ее девятилетний брат Абрэхэм и сестра
Элиза Луиза двенадцати лет, которую звали в семье Лиза Лу; младших детей
уложили спать. Между Тэсс и ее сестрой была разница в четыре года, так как
двое детей, родившихся в этот промежуток, умерли во младенчестве, и потому
Тэсс, оставаясь одна с младшими детьми, как бы замещала мать. За Абрэхэмом
шли еще две девочки, Хоуп и Модести, затем трехлетний мальчик и, наконец,
малютка, которому недавно исполнился год.
решений двух старших Дарбейфилдов всецело зависели их развлечения,
удовлетворение их потребностей, их здоровье и даже жизнь. Если бы эти
двое, возглавлявшие дарбейфилдский дом, вздумали вести судно навстречу
бедам, катастрофе, голоду, унижению, смерти, - туда вынуждены были бы
плыть вместе с ними и шесть маленьких пленников, заключенных в трюме,
шесть беспомощных созданий, которых никто не спросил о том, хотят ли они
вообще жить, и тем более жить в таких тяжких условиях, какие были
неизбежны в безалаберном доме Дарбейфилдов. Хотелось бы знать, откуда
почерпнул право говорить о "священном плане Природы" поэт, чья философия
почитается в наши дни глубокой, а стихи - легкими и прозрачными.
и мысленно совершила прогулку по Марлоту. Деревня засыпала. Всюду тушили
свечи и лампы; Тэсс представила себе протянутую руку и колпачок, которым
гасят свет.
сходить за ними обоими. Тэсс понимала, что человеку со слабым здоровьем,
собирающемуся отправиться в путь после полуночи, не следует засиживаться
до позднего часа в трактире и пировать в честь древнего своего
происхождения.
Ролливеру. Ты не боишься? Узнай, что случилось с отцом и матерью.
полчаса; мужчина, женщина и ребенок не возвращались. Казалось, Абрэхэм,
как и его родители, оказался жертвой губительного трактира.
извилистой улице, не приспособленной для быстрого хождения, - улице,
проложенной в те времена, когда еще не ценился каждый дюйм земли и часов с
Володихин Дмитрий
Маккарти Кормак
Семенова Мария
Шилова Юлия
Никитин Юрий
Афанасьев Роман