Чтение 4–й страницы книги ~Времятрясение~

то, как он в шестидесятые годы сходил с ума, а потом окончил медицинский
факультет в Гарварде, -- этим летом прошла выставка акварелей в Мильтоне,
штат Массачусетс. Репортер спросил его, каково ему было в детстве ощущать
себя сыном знаменитости.

Марк ответил: "Когда я был маленький, мой отец торговал автомобилями,
потому что его не брали на работу в колледж в Кейп-Коде".

5

Я до сих пор время от времени сочиняю рассказы - как будто это еще
приносит деньги. От старых привычек тяжело избавиться. Кроме того, когда-то
так создавали себе имя. Начитанные люди и прошлые времена с жаром обсуждали
новый рассказ Рэя Брэдбери, или Джерома Сэллинджера, Джона Чивера, Джона
Колльера, Джона О'Хары, Ширли Джексон или Фланнери О'Коннор, или кого-нибудь
еще, который "только что вышел в таком-то журнале".

Finita la commedia.

Все, что я теперь делаю с сюжетами своих рассказов, -- это записываю
их, как запишется, объявляю их автором Килгора Траута и делаю из них роман.
Вот начало одного такого рассказа, он взят из первой книги про катаклизм,
называется "Сестры Б-36": "На матриархальной планете Бубу в Крабовидной
туманности жили три сестры по фамилии Б-36. Точно так же назывался
бомбардировщик, придуманный на планете Земля, чтобы сбрасывать бомбы на
мирное население стран с продажными правительствами. Это совпадение,
конечно, совершенно случайно. Земля и Бубу находились слишком далеко друг от
друга, жители планет даже не подозревали о существовании своих собратьев".

Было еще одно совпадение: письменный язык на Бубу был похож на земной
английский - он тоже состоял из двадцати шести фонетических символов, десяти
цифр и восьми или около того знаков препинания, хитрым образом составленных
в последовательности, поделенные на части, расположенные горизонтально одна
под другой.

Все три сестры были красивы, продолжал Траут, но любили на Бубу лишь
двух из них -- художницу и писательницу. Третью -- ученого -- никто не хотел
знать. Она была такой занудой! Она могла говорить только о термодинамике.
Она была завистлива. Ее тайным желанием было сделать так, чтобы ее сестры --
эти "творческие натуры" -- почувствовали себя, по любимому выражению Траута,
"как последнее дерьмо".

Траут утверждал, что жители Бубу умоют приспосабливаться едва ли не
лучше всех прочих созданий в местном скоплении галактик. Дело в том, что у
них особенный мозг. Его можно запрограммировать делать одно и не делать
другое, чувствовать так или чувствовать иначе. Ужасно удобно!

Программировался мозг просто. Не нужны были ни хирургия, ни
электроника. Делалось это через социум -- то есть разговорами, разговорами и
еще раз разговорами. Взрослые говорили малышам, какие чувства и действия
предпочтительны или желательны. В молодом мозгу образовывались,
соответственно, нужные зоны, и получалось так, что растущий организм
совершал поступки и получал удовольствия совершенно автоматически.

Это было очень неплохо. Например, когда ничего особенного не
происходило, жители Бубу могли восхищаться самыми простыми вещами, вроде
двадцати шести фонетических символов, десяти цифр и восьми или около того
знаков препинания, составленных в хитрые последовательности, поделенные на
части, расположенные горизонтально одна под другой, или вроде пятен краски
на плоских поверхностях, вставленных в рамы.

Когда малыш читал книжку, взрослый мог прервать его, чтобы сказать
что-то типа: "Разве это не печально? Чудесную собачку маленькой девочки
переехал мусоровоз. Разве тебе не хочется плакаит?" Конечно, что именно он
скажет, зависело от того, про что шла речь в книжке. По поводу другой
истории взрослый мог бы спросить: "Разве это не смешно? Когда этот
самодовольный старый богач наступил на шкурку ним-нима и упал в открытый
люк, разве ты не почувствовал, что сейчас лопнешь со смеху?"

Ним-ним -- так назывались на Бубу бананы.

Мальчика, которого привели в картинную галерею, могли спросить,
улыбается женщина на картине или нет. Может, она о чем-то грустит, хотя и
улыбается? Как ты думаешь, она замужем? Как тебе кажется, у нее есть дети?
Как по-твоему, она добра к ним? Как ты полагаешь, куда она пойдет дальше?
Как ты считаешь, она хочет туда идти?

Если на картине была ваза с фруктами, взрослый мог сказать: "Смотри,
какие аппетитные ним-нимы! Ам-ням-ням!"

Вот как на Бубу воспитывают детей. Примеры не мои -- Килгора Траута.

Так был устроен мозг у большинства жителей Бубу. В их мозгу
образовывались специальные зоны, микросхемы, если угодно, которые на Земле
назвали зонами воображения. И именно потому, что у подавляющего большинства
жителей Бубу были зоны воображения, все обожали двух сестер Б-36,
писательницу и художницу. Но так был устроен мозг не у всех.

У плохой сестры тоже была зона воображения -- еще бы! -- но она была
особенная. Девочка не желала читать книги и ходить в галереи. Она проводила
каждую свободную минуту в саду психиатрической лечебницы, расположенной по
соседству. Считалось, что психи не могут причинить ей вреда, и поэтому ее
даже хвалили за то, что она ходит к ним в гости -- что это, как не
сострадание? А шизики научили ее термодинамике, математике и много чему еще.

Когда плохая сестра выросла, она вместе с шизиками придумала
телекамеры, передатчики и приемники. Затем она взяла деньги у своей очень
богатой мамочки, чтобы производить и продавать эти адские машины. Они
сделали воображение излишним и сразу стали ужасно популярны, потому что
передачи были очень увлекательные, а думать было не нужно.

Она заработала кучу денег, но больше всего ее порадовало то, что ее
сестры стали чувствовать себя, как последнее дерьмо. Молодежь больше не
видела смысла развивать у себя зоны воображения, поскольку они знали, что
достаточно нажать на кнопку -- и они увидят все, что душе угодно. Молодежь
смотрела на отпечатанную страницу или на картину и удивлялась, как "старики"
могли "кайфовать" от таких простых и мертвых вещей.

Плохую сестру звали Ним-Ним. Когда ее родители давали ей имя, они
понятия не имели, какой гнилой из нее выйдет ним-ним. Изобретение
телевидения -- это цветочки по сравнению с тем, что она сделала потом! Ее
все равно никто не полюбил, потому что она осталась такой же занудой, как
раньше, и тогда она придумала автомобиль, компьютер, колючую проволоку,
противопехотную мину, пулемет, огнемет и так далее. Вот до чего она была
мерзкая тварь.

Подрастали новые поколения. Они уже не знали, что такое воображение, и
поэтому не могли представить себе жизнь без всей той дряни, которой их
потчевала Ним-Ним. Но самое плохое, что они больше не могли читать
интересные, греющие душу истории на лицах друг у друга. А для их предков это
было не сложнее, чем сочинять истории, глядя на картины в галерее.

Так жители Бубу, пишет Килгор Траут, "стали самыми беспощадными
созданиями в местном скоплении галактик".

6

На пикнике в 2001 году Траут сказал, что жизнь, без сомнения, абсурдна.
"Но наши мозги достаточно хорошо устроены, чтобы мы могли приспособиться к
неизбежному - грязному фарсу и дурацкой комедии, которые составляют нашу
жизнь -- с помощью таких вот искусственных откровений", -- добавил он. Он
имел к виду пикник на берегу под звездным небом. "Если это не прекрасно, то
что же?"

Он заявил, что зернышки ореха, сваренные в водорослях с омарами и
моллюсками, бесподобны, божественны. Он добавил: "А разве женщины сегодня не
похожи на ангелов?" Он наслаждался зернышками ореха и женщинами в
воображении. Он не мог грызть орехи, потому что его верхняя вставная челюсть
шаталась. Все его сколько-нибудь длительные отношения с женщинами
заканчивались катастрофически. Один-единственный раз за всю свою жизнь он
попробовал написать рассказ про любовь. Он назвал его "Поцелуй меня еще
раз", и вот какие там были слова: "Красивая женщина и пары секунд не может
пробыть такой, какой должна бы при такой красоте". Мораль этого рассказа
была такова: "Мужчины - сопляки. Женщины - психопатки".

Для меня самым главным искусственным откровением был театр. Траут
называл театральные пьесы "искусственными катаклизмами". Он имел в виду, что
они тоже забрасывают людей на некоторое время назад и отбирают у них свободу
воли. Он сказал: "До того, как жители Земли узнали, что такое природные
катаклизмы такого типа, они сами их изобрели". И это правда. Актеры знают,
что они произнесут и сделают и чем это закончится - хорошо или плохо, - и
они знают это с того самого момента, когда занавес поднимается в первый раз.
Но у них нет выбора, кроме как поступать так, как будто они этого не знают.

Да, когда катаклизм в 2001 году отбросил нас обратно в 1991-й, он
превратил десять уже прожитых нами лет в наше будущее, и, стало быть, мы
сможем вспомнить обо всем, что мы делали и говорили, когда подойдет время
сделать это снова.

Когда очередной катаклизм опять заставит вас повторять уже один раз
совершенные поступки, не забудьте: представление должно продолжаться!

В этом году я видел несколько искусственных катаклизмов. Наибольшее
впечатление на меня произвел один, уже довольно старый. Это была пьеса