голову на шкаф. Там восседала жаба, совершенно живая, недоступная,
царственно спокойная.
Дама, обнаруживая юмор, который в ней трудно было предположить. - Возьмите
ее в руки. Она вам нравится?
стол, мысленно извиняясь, что побеспокоил. "Прости, мать, так надо".
богатство, притворяющееся княжеским, осталась только жаба, как будда в
храме, который видит всех и все видят его.
убогое продолжение: "Зачем она вам? Она вам не нужна. Отдайте ее мне"... и
так далее.
люди дурно воспитаны, этот вывод также отразился на широком, вместительном
лице.
художнику.
то, что она еще не вышла в тираж. Он окинул взглядом, который следовало
считать мужским, ее плотные формы, определил, что упаковка солидная. Но
ему было не до глупостей, он предпочитал девушек помоложе, попроще, без
антиквариата.
проговорила Дама.
это прошло мимо него, у него бухнуло сердце, пересохло в горле. Продается!
смотрит, нельзя.
когда художник падал в обморок, обмирал, покрывался горячим потом, терял
голос и хрипел. Великая Лара не боялась сказать "хочу" и "беру", когда
художник говорил что-то невнятное. Бедный художник был не из того теста,
из какого делаются короли.
джентльмен.
голову, а Дама заботилась о том, чтобы не иметь репутации торговки.
презренный металл или какой-нибудь хитрый фокус из области
коллекционерских обменов, что тоже отлично умела Лариса Морозова, а
художник - нет.
печенье, фарфоровое лицо хозяйки было непроницаемо, и лишь палочка
таблеток снотворного служила признаком человеческих чувств и страданий.
Поговорить о бессоннице? Да ну, к черту, пусть меньше хапает, лучше будет
спать.
думал, что еще ничем себя не выдал и незаметно его трепыхание. Не знал,
что перед этой Дамой он муравей.
троне и равнодушно смотрела на его муки. И не смотрела, а только сидела и
была.
сообщила Дама и стала похожа на магазинную вострушку, из тех, что не дадут
взять пачку масла без очереди.
возвращаясь в свой прежний фарфоровый облик. - Нужна ли она вам. По опыту
знаю, какие мы бываем, если чего-нибудь захотим. А потом удивляемся:
затмение...
понимая, что разговор давно уже тяжелый и каждым простым словечком
фарфоровая все глубже засаживает нож.
она, хотя он давно уже лежал на земле, окровавленный, бездыханный,
разбросав руки, и глаза его остекленели.
она его принять не могла и голосом важным, как ее родной ампир, велела
позвонить через два дня. Художнику это очень не понравилось, и он,
повинуясь инстинкту следопыта, пошел к Ларисе Морозовой поразведать, как
дела. Работать он все равно не мог, жаба стала очередным наваждением,
средоточием всех помыслов, фокусом бытия.
глаза, смелая прическа: только красивая может так причесаться - волосы
были натянуты и убраны и как бы превращены в шлем, оставался только цвет и
блеск этого покрытия. Одежда тоже была интересная, в старорусских
традициях, вышитый цветами холщовый балахон, монисты на шее.
чересчур умной и разговорчивой, - он бы мог обратить на нее свое
благосклонное внимание. Прозвище у нее было "искусствоведка", она кончала
искусствоведческое отделение. Она еще и рисовала лиловые цветы на красном
фоне и красные на лиловом.
продолжала она свои приветствия.
узкую дверь из прихожей в комнату, где лиловые рисунки не экспонировались.
как будто серебряные колокольчики играли в пятнашки, прибегали и убегали.
но не казались громоздкими, такие у них пропорции, такая архитектура.
Старое дерево, натертое воском двести лет назад, медовое, матовое, теплое,
пьянящее ощущением времени. Да, гармония была во всем этом, красота и
доброта, ибо старые вещи добры к людям.
деревянной фигурой святого в человеческий рост. - Откуда?
имени его не знаю...
художник, - раз у него даже имени нет...
правда? Гораздо суше. А этот... мы с ним из одной деревни, - Лариса обняла
святого за узкие плечи. Святой покачнулся.
пожалуйста, что задаром.
желания выглядеть невинностью, непорочностью, что обычно отличает самых
прожженных, самых жестких. Пропасть между "быть" и "казаться" они
настойчиво засыпают хныканьем и враньем.
колориту прекрасная. Пусть висит. Где же лучше-то взять?
написанные мастерами, не копии.
ему можно доверить... такие копии.
за совет, которым не собиралась воспользоваться и в котором не нуждалась.
оценить. Большинству "людей эти тонкости непонятны, чужды, им хоть трава
не расти, и это, между прочим, тоже хорошо, и слава богу. Что бы делали
знатоки, если бы вокруг были тоже знатоки?
молоко. Мед.
это любишь, мятую голубику? И грибочки. Это мне одна бабуся прислала из
деревни. Бабуся - чудо. Голубика - пьяница, дурника.
сбегаю.
Могу дать рецепт.
хитростью он не умел. Только и оставалось - выпить целебное, закусить
маринованными поганками.
колдунью посчитала?