Чтение 4–й страницы книги ~Ванесса~

Она улыбнулась и, продолжая касаться губами губ Гвидо, спросила:

- И поэтому ты меня захотел?

- Я не люблю женщин, которые носят панталоны.

- Нужно было сразу мне это сказать, а не ходить вокруг да около.

Она так сильно прижалась низом живота к его возбужденному естеству,
что Гвидо пришлось несколько сдержать ее активность, дабы избежать
слишком быстрой и бесполезной развязки.

- Я люблю, когда люди не стыдятся делать то, что им " нравится,-
сказала Ванесса.

- А как тебе нравится?

- Всегда по-разному и никогда так, как другие.

- И ты не отдаешь чему-либо предпочтение?

- Не хочу себя ограничивать.

- А есть ли что-нибудь, что тебе не нравится?

- Да. Мне не нравятся люди, которые стыдятся собственного тела. Или
своих желаний.

- И твоя мораль допускает все?

- Все, что делает человека счастливым, не делая при этом несчастными
других.

- Но как я узнаю заранее, доставит ли тебе удовольствие то, что
приятно мне?

- Ни ты, ни я не можем знать заранее. Нужно пробовать.

Эрекция Гвидо вс" усиливалась, и разговор их вовсе не способствовал
успокоению. Он подвел Вану к краю кровати и заставил опуститься на
колени, прижимаясь лицом к шелковому покрывалу. Руки Гвидо обхватили
талию женщины, заставляя ее еще больше выпрямить спину. От этого ягодицы
Ваны обрисовались со скульптурной четкостью. Гвидо так вдавился в них,
что его колени коснулись бедер Ваны.

Наклонившись, он начал облизывать влажную ложбинку ее поясницы,
уделяя особое внимание двум глубоким ямочкам прямо над ягодицами. Потом
переключился на лоно. Скоро он снова вернулся к ягодицам и целовал щель
между ними, пока она не увлажнилась. Вана стонала от наслаждения.
Наконец он проник в нее - настолько легко, что подумал: "Наверное, это
для нее обычная практика".

Он хотел похвастать перед Ваной, что переспал с женами всех своих
друзей.

- Всех друзей,- пробормотал он в экстазе.- Всех до единого!

Но Гвидо не был уверен, достаточно ли они с Ваной уже близки для
таких откровений. Лучше он сейчас использует этот восхитительный зад и
получит от него максимум удовольствия. А может быть, после этого они
перейдут и к другим, наслаждениям...

Интересно, она действительно еще не замужем? Так было, когда здесь
был Ренато, но с тех пор Вана вполне могла вступить в брак. Ну конечно,
она должна была так поступить! Иначе петух Гвидо не чувствовал бы себя в
ней так легко... "Вот если бы на нас посмотрел ее муж!- фантазировал
Гвидо.- Интересно, как бы ему понравилось, что я только что познакомился
с его женой и вот уже скачу на ней верхом?! Хотел бы я, чтобы он увидел,
как я вхожу в его собственность!"

Эта фантазия возбудила Гвидо до такой степени, что он не мог больше
сдерживаться. Но кончать ему еще не хотелось. Он не двигался, пока не
появились первые спазмы. Именно в этот момент, поражая его своей
догадливостью, Вана, до сих пор остававшаяся неподвижной, начала мягко
сокращать мышцы и двигать тазом влево-вправо, вверх-вниз...

- Хорошо,- задыхаясь пробормотал он,- продолжай!

Гвидо тоже вращал бедрами, не прекращая при этом движения.

- А как ты?- спросил он.- Тебе нравится? Вана не ответила. Тогда
Гвидо положил руку ей на клитор и начал поглаживать его. Ванесса
застонала.

- Сейчас, вот сейчас!- пробормотала она, потом громко вскрикнула и,
достигнув кульминации, потеряла сознание.

Она пришла в себя, почувствовав, что Гвидо из нее выходит. Неужели
они спали соединенные, сами того не сознавая?

Ванесса повернулась, поцеловала своего партнера в щеку и взяла в рот
только что пронзавшее ее копье...

На следующее утро Гвидо захотел использовать уже ее лоно. Это было бы
в первый раз, но Вана не позволила.

- Нет!- сказала она.- Сделай по-другому.

Гвидо был послушен.

Глава вторая
ЧЕРНАЯ ТУМАННОСТЬ

На камышовые циновки, способ изготовления и форма которых, наверное,
ни разу не менялись за те пятьдесят веков, что их плетут на этом клочке
земли, сжатом со всех сторон семью пальцами могучего Нила, Ванесса и
Мидж поставили красные полированные чаши с плавающими в них цветами
белого и красного жасмина. Легкий ветерок донес в комнату аромат
жареного мяса и печеного хлеба.

Вана задернула шторы и зажгла свет. Эта большая комната в виде
трапеции с вогнутым основанием вместе с ванной, декорированной мозаикой
и медью, составляла всю ее квартиру. Погруженная в призрачный полумрак,
из которого мерцание свечей временами выхватывало фрагменты резного
рельефа, комната, казалось, покачивается вокруг тихо сидящих женщин.

Рядом с безруким и безголовым торсом из песчаника, по изъеденной
временем груди которого уже невозможно было определить, принадлежал он
мужчине или женщине, взлетал, словно окаменевший зеленый фонтан, к
самому потолку папирус с зубчатым стволом и блестящими листьями. Его
прислали Ванессе из Тринакрии, потому что в долине Нила это растение уже
полностью исчезло.

Хозяйка квартиры переставила на другое место терракотовую статуэтку с
крошечной головой, плоской грудью и огромным фаллосом, изготовленную на
одном и давно исчезнувших греческих островов. Ванесса любила
переставлять предметы в квартире так же, как и менять свою внешность.

Библиотека занимала две из четырех стен. Одни полки были заполнены
книгами, на других, почти пустых, размещались потемневшее от времени
бронзовое изображение женского полового органа, ветвь белого коралла,
какие-то морские ископаемые и большой, как персидская роза, гипсовый
цветок, боги Древнего Египта - пес Анубис, Хорус в священном головном
уборе, конечно, Маат и еще одно изваяние лона - на этот раз моделью
служила сама Ванесса.

Другие стены были украшены фотографиями песчаных дюн, открытого моря,
зеленых и золотых надкрыльев насекомых и обнаженных девиц. Фотоаппараты
Ваны - красивые и дорогие черные инструменты со сверкающими, как топазы,
линзами - тоже лежали на полке из толстого стекла, как произведения
искусства. Впрочем, они действительно таковыми являлись. Одну стену
полностью занимали три огромных сцепленных ромба - один черно-белый,
второй красно-белый, а третий, расположенный в центре,
черно-красно-белый. Ванесса отрицала какое бы то ни было мистическое
значение этого современного триптиха, созданного ее другом из Венеции.
Она бы, конечно, могла объяснить его как эротический символ, но стоит ли
приписывать работе художника какой-то смысл, кроме желания нести в мир
красоту, желания, без которого художник просто не может существовать!

Были в этой комнате и другие украшения. Большая панель рядом с
гипсовым цветком изображала удаленное на миллионы световых лет ночное
небо со взрывающейся посередине черной туманностью, усеивающей
искривленное пространство комнаты лепестками погасших звезд.

В комнате не было мебели, кроме книжных полок, нескольких толстых
подушек и мехового ковра на полу. У Ванессы не было ни кровати, ни стола
со стульями, ни сундуков. Писала она лежа на ковре. Она никогда не
готовила дома, а приносило еду из ближайшего дешевого ресторанчика. В
углу возле книжных полок стояла электроплитка для приготовления чая и
кофе. Одежда хозяйки висела в узком шкафчике в ванной. Там же лежала ее
пижама -в ней Ванесса проводила большую часть времени.

Комната была освещена малиновым светом - видимо, в знак уважения к
Эдгару По. Светильниками служили стоящие на полу свечи и лампы из
перфорированного кирпича.

Из невидимого магнитофона доносилось приглушенное пение, своеобразный
контрапункт четырех или пяти голосов, нежный и исполненный совершенной
гармонии.

- Это музыка пигмеев,- объяснила она вошедшему Гвидо.-- Хочешь
поймать кайф?

Гвидо кивнул, продолжая молча разглядывать Мидж.

- Никое придет позже,- сказала Ванесса.

- Какой Никое?

- Это человек из вашего посольства. Насколько мне известно, он
пользуется большим влиянием.

На Мидж была легкая накидка, ниспадающая сотнями прозрачных складок.
В таком одеянии Гвидо хотел видеть стюардессу, когда летел из Италии в
Египет. Материя, обернутая вокруг бедер, груди и одного плеча Мидж,
оставляла второе плечо обнаженным. Большие груди девушки были разделены
массивной подвеской из золотых звеньев. Ее соски, .казалось, вот-вот
прорвут легкую ткань..

Всякий раз, когда она проходила мимо свечи, пламя как бы обнажало ее,
выделяя очертания стройных ног. У Мидж были удивительно тонкие и длинные
ноги, предназначенные скорее для бешеной первобытной погони, чем для
спокойных прогулок.

Длинный разрез юбки полностью открывал ноги Ванессы, стоило ей
сделать хоть один шаг. Волнистая, но плотно облегающая материя была
нескромностью совсем иного рода, чем прозрачное одеяние Мидж. Однако обе
они выглядели не просто чувственно, но очень эстетично. "Чтобы понять