Чтение 4–й страницы книги ~Три мешка хитростей~

- Ага, - кивнула девочка, тыча щеткой по углам.

- Чего это ты убираться решила?

- Грязно у нас, жуть, - вздохнула Кристина, - повсюду шерсть собачья и кошачья валяется, мрак.

Я усмехнулась. Плакали мои триста рублей, Мефисто честно справился с малюсеньким желанием. Никогда не обращающая внимание на чистоту полов девица ухватилась за пылесборник.

Внезапно из глубины квартиры раздалось душераздирающее мяуканье.

- Иду, иду, - отозвалась Томочка, появляясь на пороге кухни.

В руках подруга сжимала детскую бутылочку с соской. Мяуканье повторилось. Тамара понеслась в свою комнату.

- Зачем ей бутылка? - удивленно спросила я у Кристи.

Девочка мигом отключила пылесос и радостно поинтересовалась:

- Ты не знаешь?

- Нет.

- Тома принесла домой младенца, крохотного-крохотного, - трещала Кристя, - вот такусенького, я даже испугалась, когда увидела. Потом она меня отправила за памперсами и "Симилаком" и велела пылесосить. Ребенку вредно грязью дышать!

- Где она его взяла?

- Это девочка, - сообщила Кристина, - а откуда добыла, понятия не имею, небось на улице нашла.

Я побежала по коридору. Томочка - человек невероятной доброты, таких просто не бывает. Ей не лень мчаться через весь город, чтобы помочь друзьям. Когда мы жили в хрущобе, все соседи бегали к нам, зная, что Томуся всегда придет на помощь. Самое интересное, что и на новом месте люди быстро раскусили мою подругу, и теперь у нас в квартире просто штаб тимуровского движения. Помнится, были когда-то такие пионеры, помогавшие больным и пожилым людям. Переделать Тамару невозможно, я и не пытаюсь это делать, но найденный младенец - это уже слишком!

Глава 5

Томуся сидела на большой кровати и приговаривала:

- Агусеньки, агусеньки, ой, какие мы хорошенькие...

Увидев меня, подруга улыбнулась:

- Смотри, настоящая красавица.

Я глянула через ее плечо и едва сдержала крик ужаса. В белых пеленках барахталось нечто, больше всего напоминающее паучка. Круглый живот и тощенькие лапки. У младенца была абсолютно лысая голова и сморщенное личико. Вот уж не предполагала, что новорожденные такие страшные! Может, Томуся подобрала какого больного? И то верно, здорового небось никто выкидывать не станет,..

- Правда, хороша? - не успокаивалась Тамара.

- Жуткая красавица, - протянула я, - просто оторопь берет, только следует немедленно позвонить в милицию.

- Зачем? - изумилась Тома.

Младенец неожиданно закряхтел, сжал крохотные губки, потом разинул беззубый рот и издал отвратительный ноющий звук, больше всего похожий на мяуканье влюбленной кошки. Так вот это кто орал только что, а я уж решила, будто Клеопатра вновь возжелала "выйти замуж".

- Сейчас, сейчас, - засуетилась подруга и моментально всунула в разверстый ротик соску.

Ребенок сосредоточенно зачмокал. Содержимое бутылочки быстро стало уменьшаться.

- При чем тут милиция? - переспросила Тома.

- Ну вдруг ребенка ищут родители!

- Никто ее не ищет. Кушай, кушай, солнышко, - щебетала Томуся.

- Все равно следует сообщить в соответствующие органы, не можем же мы оставить у себя девочку!

- Почему нет? - удивилась Тамара.

- Ты с ума сошла! Немедленно иди звонить, хоть и жаль подкидыша.

- Какого подкидыша?

- Этого, - ткнула я пальцем в довольного младенца, - кстати, может, она китаянка - и получится международный скандал!

Томуся уставилась на меня своими огромными голубыми глазами, потом поинтересовалась:

- При чем тут китайцы?

- Ну смотри, какого он, то есть она, желтого цвета и глазки-щелочки... Томочка рассмеялась:

- Вилка, это желтуха, а глазки просто припухли, вот увидишь, через неделю они откроются.

- Гепатит! - пришла я в полный ужас. - Ребенка следует срочно положить в стационар, он может скончаться от заразы, немедленно иду вызывать "Скорую".

- Стой, стой, - заулыбалась Катюша, - к гепатиту эта желтуха никакого отношения не имеет, такое приключается иногда с новорожденными.

- Откуда знаешь? - недоверчиво спросила я, глядя наживой "апельсин".

- Вот, - показала Тома книгу, - доктор Спок, "Ребенок и уход за ним".

- И что нам теперь с этой девочкой делать?

- Растить, - преспокойно ответила Тамара, - а там Машка из больницы выйдет и заберет.

- Так это родионовская дочка, - облегченно вздохнула я. - Почему же она у нас?

- У Маши жуткий мастит, - сказала Тома, убирая пустую бутылочку. - Температура сорок, грудь разнесло, как подушку, ее в больницу отправили, а девочку оставить не с кем. Так, теперь после еды следует постоять сусликом.

После этой фразы она подняла крохотную девочку вверх, та моментально икнула, и по ее подбородку потекли белые слюни. Я только вздохнула. В свои тридцать пять лет Машка Родионова ухитрилась четыре раза выйти замуж. С удивительным постоянством она наступала на одни и те же грабли. Первый супруг оказался моряком и алкоголиком, второй - артиллеристом и алкоголиком, третий - десантником и алкоголиком, четвертый - сапером и алкоголиком. Почему ее постоянно тянуло к людям в погонах, непонятно, но все Машкины браки заканчивались разводом и горькими слезами, пролитыми на нашей кухне.

Потом Родионова решила, что брачных экспериментов хватит, и задумала родить ребенка. Мы отговаривали ее, как могли, но Машка отмахивалась.

- Хочу сына, работаю дома, денег хватит. Любвеобильная Машка - отличный компьютерщик и на самом деле прекрасно зарабатывает. В результате появилась девочка, имени отца которой никто не знает. Родионова только вчера прибыла из роддома, а сегодня уже угодила в клинику.

- Куда в подобном случае девают младенцев одинокие матери? - поинтересовалась я.

- Их кладут вместе с родительницами в больницу, - пробормотала Тома, довольно ловко заворачивая спокойно спящего ребятенка, - только там очень плохие условия, можно инфекцию подхватить. Мне совсем нетрудно приглядеть за Никой.

- Ее Вероника зовут? Томочка слегка покраснела.

- Маша имя ей еще не дала. Это я так. Нужно же к ней как-нибудь обращаться. Вероника, по-моему, очень здорово, можно звать по-разному: Верочка, Ника, Никуша, Никочка... Ну какие хлопоты с таким чудом?!

Я тихо пошла на кухню. От всех пережитых событий разыгрался зверский аппетит. Уже сварив сосиски, я вздохнула. Очевидно, я генетический урод, но младенцы не вызывают у меня никакого умиления. С детьми могу иметь дело после того, как им исполнится семь лет. По крайней мере, с этого возраста с ними можно разговаривать.

* * *

Ровно в одиннадцать утра, судорожно сжимая в руке кассету, я стояла у входа в "Седьмой континент". Мимо равнодушно текла толпа, никто из женщин даже не глядел в мою сторону. Минутная стрелка перепрыгнула сначала на цифру пять, потом на десять...

- Эй, тетка, - раздалось сзади, - как пройти к Киевскому вокзалу?

Я резко повернулась. Чуть прищурившись от неожиданно вышедшего солнца, передо мной стояла худенькая девушка, почти девочка, в невероятно красной куртке. Черные волосы, роскошные, блестящие, вьющиеся картинными прядями, она отбросила за спину. Огромные карие глаза, тонкий нос, смуглая кожа, но на цыганку не похожа, скорей молдаванка.

- Ну, - весьма сердито поторопила девица, - так что?

Я протянула ей кассету. Девчонка схватила пакетик, на секунду коснувшись ледяными пальцами моей руки, и испарилась. Пару раз ее кроваво-пунцовая одежда мелькнула в толпе...

Следующий час я провела, толкаясь между прилавками. Сейчас привезут Настю, возьму такси и доставлю несчастную к нам... Не успели часы пробить полдень, как я вновь встала часовым у входа в магазин. Время тянулось томительно: полпервого, час, четверть второго, два... Около четырех я, страшно расстроенная, спустилась в метро и поехала в дом на Волковом переулке. Либо нашла не ту кассету, либо бандиты обманули... Внезапно в горле запершило, и я принялась судорожно кашлять. Вот так всегда. Стоит чуть понервничать, начинается кашель, а потом садится голос, через десять минут начну хрипеть. Не понимая, что делать, я поднялась в квартиру, повесила в шкаф яркую куртку Полины и призадумалась. Может, пойти в милицию, хотя скорей всего уже поздно, Настю, наверное, убили...

Дзинь, дзинь, - зазвенел телефон.

- Да, - пробормотала я, - говорите... В трубке раздавался треск.

- Слушаю.

- Поля? - робко прозвучал тоненький голосок. - Это ты?

- Настенька, - заорала я, - говори скорей. Кассету отдала... Почему тебя не отпустили?

- Не знаю, что у тебя с голосом, Поля? Это ты? - зашептал ребенок. - Я сейчас тут одна, они все ушли.

- Простыла и охрипла, не волнуйся. Адрес, адрес скажи...

- Не знаю, - шелестела Настя.

- Что видишь из окна?

- Тут подвал, грязный и сырой.

- Как зовут похитителей?

- Не знаю.

- Почему тебя не вернули? - бестолково повторила я.

- Вроде хотят выкуп потребовать, - бормотала Настя, - они меня пока не обижают, умоляю соглашаться на все.

- Как думаешь, кто это придумал?

- У тебя на работе, в агентстве есть клиент, это его рук дело. Я слышала вчера, они думали, что сплю...

- Имя, имя назови!

Послышались частые гудки. Не успела я перевести дух, как телефон снова затрезвонил. Совершенно забыв, где нахожусь, я схватила трубку и заорала:

- Да, говори быстро.

- Торопишься куда? - спросил гнусный голос.

- Ты обманул меня! Где Настя!!!

- Скажи, пожалуйста, какая злая, - издевался мужик, - за кассету мое тебе спасибо, теперь денежки давай, сто тысяч долларов.

- Откуда у меня столько!

- Ну-ну, не надо прикидываться. Квартирку продай, мебель, как раз и наберется.

- А жить где?

- Некогда мне с тобой болтать, завтра позвоню, и договоримся. Только имей в виду - отправишься в милицию, хана твоей сестре, усекла?

Не успел негодяй отсоединиться, как я моментально начала набирать номер Юры. Срочно, просто крайне срочно следует сообщить ему о происшествии - дело принимает нешуточный оборот. Но в кабинете явно никого не было. Стараясь сохранить трезвую голову, я набрала его домашний номер.

- Алло, - пропела Лелька.

- Юрка дома?

- Ты, Вилка, как будто не знаешь, что он тут редкий гость, - довольно сердито буркнула подруга. - Словно ясное солнышко утром заглянул - и все. Твой где?

- В командировке.

- Чего моего тогда дома ищешь? - огрызнулась Лелька.

- Когда придет?

- Хрен его знает, - ласково сообщила милицейская жена и отсоединилась.

Я уставилась на телефон. Как поступить? Бежать в управление по борьбе с организованной преступностью?

Аппарат зазвякал.

- А ты дура, - прогундосил противный голос, - не послушалась, в милицию звонила...

- Как вы узнали? - начала я и прикусила язык. Похититель закашлялся:

- Нехорошо, ой, нехорошо, ну-ка, выйди за дверь да возьми коробочку.

- Какую?

- Иди, иди...

Он опять бросил трубку. Я осторожно выглянула на лестницу и увидела пачку из-под сигарет "Ява". Не понимая, зачем ее здесь положили, я открыла крышечку. Внутри лежала какая-то странная желтоватая полоска. Я прошла на кухню и вытряхнула ее на стол. В ту же секунду из моей груди вырвался вопль ужаса. На хорошенькой клееночке в бело-розовую клетку, на этой милой, очень приятной клееночке, лежал человеческий палец, скорей всего мизинец, крохотный и жалкий.

Телефон вновь заорал.

- Нашла? - деловито осведомился голос.

- Да, - промямлила я.

- Видишь, что бывает за непослушание, - спокойно объяснил негодяй, - еще хорошо, что не успела договориться с ментами, или ошибаюсь?

- Нет, - пролепетала я. - Там никто трубку не снял.

- Имей в виду, - абсолютно равнодушно вещал мой собеседник, - если опять в ментовку обратишься, конец девке придет! Да сразу убивать не стану, начну по частям присылать: сначала пальцы, потом уши, затем ноги, руки, голову. Недели за две целиком соберешь для похорон! Дошло?

Не в силах сказать ни слова, я, совершенно забыв, что мерзавец меня не видит, закивала в ответ.

- Ага, - констатировал тот, - дошло!

- Послушай, - наконец собралась я с мыслями, - но такую сумму за один день не набрать!

- Сроку десять дней, - рявкнул мужик, - больше болтать с тобой не стану. Одиннадцатого числа, ровно в девять утра, позвоню и скажу, куда тащить баксы. Не принесешь, пеняй на себя.

Не успела я выдавить хоть слово, как похититель отсоединился.

Во внезапно наступившей тишине четко стало слышно, как стучат часы в какой-то из комнат. Тик-так, тик-так, тик-так...

Как все дети алкоголиков, я почти с младенчества была предоставлена самой себе. Никого не интересовало, что я ем и где провожу время. Беспризорного ребенка может обидеть каждый, и к шести годам я научилась ловко драться, ругаться матом и никогда не давала себя в обиду. Когда мне исполнилось семь лет, папеньку посадили за кражу и моим воспитанием занялась мачеха Раиса, она тоже пила, но не каждый день, а запоями, поэтому жить с ней оказалось намного легче. Следовало только соблюдать несколько простых правил: не спорить с бабой, не мешать ей спать и, как только она, покачиваясь, входит в дом, моментально убегать на улицу. Впрочем, Раиса относилась к падчерице хорошо и трезвая никогда не обижала. Я искренне благодарна ей за все.

Неизвестно, что выросло бы из маленькой девочки, усвоившей с детства звериные повадки, но в первом классе меня посадили за одну парту с Тамарой Поповой, дочерью вполне благополучных и более чем обеспеченных родителей. Мы мгновенно подружились, и я стала постоянной гостьей в их огромной шикарной квартире. Отец и мать Томочки стали для меня вторыми, а вернее, первыми, настоящими родителями. Много сил положили они на то, чтобы научить подругу дочери самым элементарным вещам: есть при помощи ножа и вилки, чистить зубы, разговаривать нормальным русским языком без постоянного употребления нецензурного словечка "бля". Дядя Витя и тетя Аня не побоялись, что маленькая беспризорница дурно повлияет на их Тому. Это они сделали меня такой, какова я есть, и, естественно, после смерти Раисы и трагической гибели родителей подруги мы поселились с Томусей вместе, а я бросила институт, чтобы зарабатывать на хлеб насущный.

Сейчас, глядя на меня, трудно представить, каким волчонком я была в раннем детстве, и, честно говоря, та наглая, злобная девочка давно не напоминает о себе. Но иногда в минуту опасности во мне вновь просыпается прежняя Вилка. Та, которая отбилась от стаи напавших на нее бродячих собак, решивших отнять у ребенка бутерброд с колбасой. Вместо того чтобы кинуться бежать, рыдая от ужаса, я стала швырять в стаю все, что попадалось под руку: камни, палки, куски грязи и орать диким голосом: "Пошли на.., сволочи, гниды!" Не ожидавшие такого поведения собаки разбежались, а я преспокойно доела свой бутерброд. Потом произошел еще более страшный случай.

Возле нашей хрущобы как раз возводили новую пятиэтажку. Нечего и говорить о том, как стройка манила к себе всех ребят из окрестных дворов. Несмотря на строгий запрет, дети пролезали через забор и играли в недостроенном здании. Естественно, я от них не отставала и однажды провалилась в гигантскую яму, узкую и глубокую, невесть зачем вырытую в подвальном помещении. Могла ли я самостоятельно выбраться из этого "пенала" с гладкими стенами? Сначала я кричала так, что сорвала голос, но время подбиралось к десяти вечера, другие дети давным-давно поужинали и преспокойно глядели телевизор. Искать меня никто не собирался, папенька валялся пьяным, а Раиса еще не вернулась с работы. Она пристроилась печь батоны на хлебозавод и угодила в ночную смену. К тому же была пятница, и до понедельника в подвал никто не придет. Поняв, что помощи ждать неоткуда, я перестала визжать, призадумалась, потом вытащила из кармана платьица красный пластмассовый совочек и принялась проковыривать в земляных стенах ступеньки. Пару раз я скатывалась вниз, уже почти добравшись до самого "выхода", но в конце концов около пяти утра, грязная, с обломанными ногтями и размазанной по лицу глиной, выбралась наружу. Дома папенька, естественно, надавал мне тумаков за испорченное платье и велел идти искать потерянные сандалии. Я сбросила обувь в яме, потому что босыми ногами было сподручнее цепляться за "ступеньки". Когда это случилось, я еще не ходила в школу, мне только-только исполнилось шесть лет.

Вот и сейчас у меня в душе окрепла мрачная решимость. Руки невольно сжались в кулаки, к щекам прилила кровь. Ну погоди, мерзавец. Ей-богу, ты не знал, с кем связался! Да если нужно, пройду сквозь бетонную стену, но добьюсь своего. В милицию теперь, естественно, обращаться не стану. Жизнь девочки Насти зависит только от меня, и нельзя исключить, что за мной идет слежка! Значит, я имею в запасе десять дней и должна в течение этого срока отыскать заказчика этого похищения, потому что рядовой исполнитель мне ни к чему: ему просто заплатили за работу деньги. Нет, нужен тот, кто задумал всю эту дикую историю; та сволочь, которая не пожалела бедного ребенка-инвалида и обрекла его на еще большие страдания, чем те, которые уготовил девочке господь. Мне нужен негодяй, убивший Полину...

Хотя... Я села в потертое кресло и принялась нервно ковырять обивку. Что-то не получается. Похититель был абсолютно уверен, что разговаривает с Полиной... Он явно не знал, что девушка погибла во взорванной машине... И потом, молдаванка, что забирала кассету, девица в красной куртке... Она ни на секунду не усомнилась, подошла и выхватила пакетик... Значит, ей не показали фотографию Леоновой, а просто объяснили: "Баба около тридцати, худощавого телосложения, с короткой стрижкой..." Получается, что эти преступления просто не связаны друг с другом, следовательно, негодяев-заказчиков как минимум двое! Один нанял киллера, чтобы уничтожить Полину, а другой замыслил киднепинг... И где их искать? Да среди клиентов агентства "М, и К°". Интересно, кто из них возжелал нечто такое, чего потом сам дико испугался и решил убрать агента? Кого оперировали болтавшие на кулинарные темы врачи, и почему запись этой операции представляет для кого-то такой интерес?.. Ясно одно, нити ведут к Мефистофелю. Кстати, кто такой Леон? И зачем Полине понадобилось идти на Петровку? Что она узнала? Обладание какой информацией стоило ей жизни? Кстати, и Настя успела прошептать, что автор "постановки" - клиент Полины!

Я поглядела на часы: семь ровно. Успею доехать до милейшей Марии Ивановны и задать сладкоголосой бабусе парочку вопросов.

Но перед уходом следовало осуществить одну не слишком приятную процедуру. Стараясь не дрожать от ужаса, я закатила мизинец щипчиками для сахара в пачку. Потом очень аккуратно поместила ее в целлофановый пакет, а сверху при помощи степлера прикрепила маленькую записочку: "Первое июня. 19.00, человеческий палец и коробка "Явы" лежали на лестнице у входной двери". Затем поместила пакет в морозильник. Будучи милицейской женой, хорошо знаю: главное - сохранить все улики, на пачке могли остаться отпечатки пальцев. Вот найду Настю, отобью ее у бандитов, передам их в руки соответствующих органов, тогда улики и пригодятся!

Уже оказавшись в коридоре, я заколебалась. Полина, выходя из магазина навстречу своей смерти, обронила, что они с сестрой живут совсем одни, да и по квартире видно, что девочки обитают без взрослых... Но есть же у них какие-то знакомые?

Минут пятнадцать я старательно искала телефонную книжку. По себе знаю, что блокнотик может лежать где угодно: Тома однажды засунула свой "склерозник" в морозильник. Выгребла из сумки продукты, вместе с ним прихватила и книжечку. Мы искали ее всей семьей целую неделю и обнаружили, когда решили разморозить свой "Стинол".

Потратив зря уйму времени, я заперла дверь, прихватила ключи и поехала на улицу Коровина. Скорей всего бедная Полина таскала книжечку с собой и она погибла во время взрыва.

Глава 6

Ласковая бабуля сидела на своем рабочем месте.

- Ну как, голубушка, - запела она, - помог Мефисто?

- Просто удивительно, - принялась я старательно изображать идиотку, - представьте, возвращаюсь домой, а дочь-подросток, которая дома только и делает, что устраивает беспорядок, стоит с пылесосом! Невероятно!

- Ничего особенного, - удовлетворенно поддержала разговор Мария Ивановна, - Мефисто так же легко и свободно справится со следующим вашим желанием. Итак, вы хотели иметь хорошее место работы?

Я кивнула.

- Давайте составлять договор, - оживилась старушка, - триста долларов с собой?

- В кредит нельзя?

- Душенька, - покачала головой Мария Ивановна, - к сожалению, не оказываем такую услугу.

- Понимаете, - забормотала я, - все запасы потратила, в долги влезла...

- Попросите еще у кого-нибудь, - не дрогнула бабуся, - дело стоящее. Мефисто обязательно все устроит, кредиты и долги отдадите мигом, не сомневайтесь.

- Скажите, - бубнила я, - а к вам нельзя пойти агентом, ну, как Полина...

Марина Ивановна покачала головой:

- Увы, дорогая. В агентство берут только по рекомендации и лишь людей, обладающих определенным, обязательно высшим образованием. Вы кто по профессии?

Я не стала вдаваться в подробности и ответила:

- Учительница немецкого языка.

- В принципе, - улыбалась Мария Ивановна, - могли и подойти. Я, кстати, тоже бывший преподаватель, правда, истории, но в фирме очень строго относятся к подбору кадров, люди должны обладать еще экстрасенсорными возможностями, и с улицы никого не берут. Здесь не контора по продаже гербалайфа, уж извините...