Чтение 4–й страницы книги ~Камасутра для Микки-Мауса~

Ната вытащила сигареты, и тут к ней подошел тот самый "двухцветный" парень. Парочка сначала обнялась, потом девушка, очевидно, сказала что-то не слишком приятное. Кавалер оттолкнул ее и замахал руками. Ната сначала стояла спокойно, потом топнула хорошенькой ножкой. Несмотря на теплый, даже жаркий день, вечер был прохладный, и Ната накинула себе на плечи красную куртку, на ногах у нее были легкие летние сапожки из джинсовой ткани, очень модные и скорей всего дорогие. Я невольно стала разглядывать ее обувь. Сама хотела приобрести такие, да остановили два обстоятельства. Вся джинсовая обувь, попадавшаяся мне на глаза, была на шпильке, а я не ношу высокие каблуки, у меня на них просто подламываются ноги. И стоила обувь запредельную цену. А вот Ната ухитрилась достать где-то высокие ботиночки из джинсы почти на плоской подошве. Слегка позавидовав негодяйке, я расчехлила фотоаппарат и принялась за съемку. Вот они обнимаются, потом ругаются, следом целуются. Пленка кончилась, и тут началось самое интересное.

Парень толкнул Нату. Она чуть не упала, ей пришлось схватиться за какую-то женщину, шедшую к метро. На секунду я потеряла парочку из вида, потому что к остановке подкатили сразу автобус, троллейбус и два маршрутных такси. Из открытых дверей вывалилось несметное количество народа и направилось к метро. Внезапно раздался резкий звук, громкий, сухой: словно некий великан сломал палку - "крак". Все было похоже на кино. К метро, высоко вскидывая ноги, как-то неловко, чуть покачиваясь, бежит стройная девушка в красной куртке и джинсовых сапожках. Я невольно вновь задержала глаза на ее обуви, что-то было не так. Последнее, что я увидела, это пистолет в руке у Наты. Вовкина жена влетела в вестибюль. Масса людей в едином порыве шатнулась вправо. В тот же момент над площадью понесся истерический визг и вопль:

- Убили!

- Вот она, ловите!

- Держите!

- Милиция!

Несколько парней в синей форме, только что меланхолично жевавших хот-доги возле палатки, побросали еду и ринулись вперед. На площади повисла неожиданная тишина. Я перевела глаза вниз и чуть не заорала. На асфальте, странно изогнувшись, словно тряпичная кукла, брошенная злой хозяйкой, лежал парень с выкрашенными волосами.

- "Скорую" вызовите, - отмерла неожиданно торговка газетами.

Я с ужасом смотрела на то, как под головой несчастного расплывается темно-бордовая лужа. На площадь вновь вернулись звуки. Подъехала машина с милиционерами, появились врачи. Потом толпу стали теснить в сторону. Меня, тихо стоявшую около газетного киоска, никто не заметил. Откуда-то появилась тряпка, больше всего похожая на застиранное байковое одеяло, и кто-то накрыл тело с головой.

Вдруг шум снова стих. Из метро выволокли Нату. Девушка упиралась, но милиционеры ловко тащили ее вперед. Сзади шла тетка в форменной шинели, приговаривая:

- Она это, видела я, она, зашвырнула пистолет в урну и тикать!

Люди, разинув рты, смотрели на сине-бледную Нату, которая принялась кричать:

- С ума посходили! Отпустите меня! Офигели, да? У меня муж в милиции работает, сейчас позвоню, он приедет и вам покажет!

Внезапно мне стало нехорошо. Господи, что же теперь будет? Ната убила своего любовника, никаких сомнений насчет того, кто выстрелил в несчастного парнишку, у меня нет. Я хорошо видела, как Ната, в красной куртке и джинсовых сапожках, неслась к метро, пытаясь скрыться, в руке у нее был зажат револьвер.

Я сняла очки, бейсболку и беспомощно следила за происходящим.

- Отвалите, уроды, - пиналась девушка, - козлы!

Глаза убийцы заметались по толпе, и вдруг она, уставившись на меня, заорала:

- Лампа! Ты! Немедленно сообщи Володе, что меня арестовали.

Присутствующие мигом повернулись в мою сторону. Я хотела шмыгнуть за ларек, но ноги словно приросли к асфальту. Мгновенно около меня возник парень самой неприметной наружности и сухо-официальным голосом поинтересовался:

- Вы знаете эту женщину? Передо мной явно был представитель правоохранительных органов.

- Да, - ответила я машинально, - она жена Володи Костина, вашего коллеги, майора милиции.

- Пройдемте. - Молодой человек указал в сторону машины с синими номерами.

Я покорно двинулась к ней, но, сделав пару шагов, внезапно обернулась. Менты впихивали Нату в другой автомобиль, она пыталась сопротивляться, но где ей, хрупкой и маленькой, тягаться с плечистыми мужиками. Довольно грубо ткнув задержанную в спину, сержанты засунули ее внутрь салона. Ната упала на сиденье, снаружи на пару секунд осталась нога в джинсовом сапожке на плоской подметке. Внезапно в моей голове зашевелилось нечто смутное, неосознанное. Что-то в этой ужасной ситуации было не так. Но что?

Глава 5

Надеюсь, вы понимаете, какая атмосфера воцарилась у нас дома? Клавдия слегла с сердечным приступом через час после того, как ей сообщили об аресте Наты. Вечером с подозрением на инфаркт ее отвезли в больницу. Юрий продолжал наливаться водкой, и для меня осталось загадкой, понял ли он, что случилось с его старшей дочерью. Магдалена тенью скользила по квартире и изо всех сил старалась угодить окружающим. Девочка убрала комнаты, начистила картошки, перегладила кучу белья, скопившуюся в шкафу за неделю, и все молчком, не поднимая глаз. Костин к нам не заходил, впрочем, его не было дома. Пару раз я звонила ему в дверь, но никто не спешил открывать, а мобильный Вовки монотонно талдычил: "Абонент отключен или находится вне зоны действия сети".

В среду вечером Вовка неожиданно появился на нашей кухне. Магдалена, стоявшая у плиты, быстро положила половник и мигом выскользнула за дверь. Девочке явно не хотелось встречаться с мужем сестры. Костин сел за стол и положил перед собой руки.

- Хочешь рагу из баранины? - осторожно спросила я. - Вкусно получилось, с картошкой. Давай, положу.

- Не надо, - буркнул Вовка, - дай чаю. Получив дымящуюся кружку, он насыпал в нее сахару и, методично размешивая, неожиданно спросил:

- Ну-ка, что ты делала возле "Новокузнецкой"?

- Э-э, - замялась я, - ну так, по делам ходила.

- Каким?

- Ерунда.

- Говори.

- Может, не надо? - безнадежно сопротивлялась я.

- Колись, голубка, - хмуро сказал Костин, - все равно я уже знаю правду про Нату и Игоря.

- Это кто такой?

- Так звали ее любовника, - пояснил Володя, - Игорь Грачев, студент-медик.

- Надо же, - покачала я головой, - а я решила, что он работает на автобазе.

- Почему? - изогнул бровь Костин. - Какие основания были у тебя для такого умозаключения?

Я растерянно замолчала. Язык мой - враг мой. Эта пословица целиком и полностью оправдывается в моем случае. Ну зачем ляпнула сейчас про свои догадки? Вряд ли Вовке будет приятно узнать, что его только вышедшая из загса женушка убежала от свадебного стола, чтобы закрыться в "трансформаторной будке" с этим Игорем.

- Начинай, - приказал Костин, - да не вздумай врать, я всегда знаю, когда ты выкручиваешься!

- Откуда?

- Не важно; слушаю.

Я набрала побольше воздуха в легкие и рассказала все. Вовка слегка изменился в лице, услыхав о будке, но тем не менее решил уточнить:

- В этой, как ты выражаешься, "трансформаторной будке" были окна?

- Кажется, нет.

- Ты не знаешь точно?

- Откуда? Я стояла в туалете и видела лишь вход в нее.

- Значит, внутрь не заглядывала?

- Нет.

- И не видела, чем занимаются Игорь с Натой?

- Нет, но...

- Так видела?

- Нет, но...

- Значит, просто предполагаешь, что там они занимались любовью? - каменным голосом продолжил допрос Костин.

И тут я обозлилась так, что вспотела. Ну, Вовка, совсем лишился разума! Естественно, они лазили в укромное местечко, чтобы почитать вместе поэму "Руслан и Людмила", бессмертное творение Александра Сергеевича Пушкина.

- Какие у тебя есть основания обвинять Нату? - давил на меня Вовка. У меня лопнуло терпение.

- Самые простые! Сначала обнимались, потом ушли, затем вернулись, Игорь застегивал крючки у Наты на платье, а еще я подслушала ее телефонный разговор...

- С одной стороны ясно, - процедил майор, - а с другой нет.

- Почему?

- Знаешь, отчего я повел Нату в загс? Я пожала плечами.

- Кто же ответит на этот вопрос? Наверное, влюбился?

Вовка кивнул:

- Точно, понравилась она мне. Ната категорично заявила - все только лишь после свадьбы, даже целовать себя не позволяла.

Я подавила тяжелый вздох. Опытный ловелас Вовка попался на старую, как мир, уловку. Сколько женщин сумело заманить своих кавалеров в загс, прикинувшись недотрогами? Мужчины - странные существа, заполучив любовницу, мигом остывают и начинают тяготиться возникшими отношениями. Зато, если объект сопротивляется, часто стремятся вступить в брак, чтобы сорвать запретный плод.

- Она была девственницей, - заявил Вовка. Я покачала головой.

- Ты ошибся.

- Нет, точно говорю, - настаивал Костин. Можно сохранить физическую нетронутость и быть опытной женщиной, только отчего-то Вовке в голову не приходит эта простая мысль. Со мной в консерватории училась Зульфия Рамазанова, татарка из очень строгой семьи. Так вот Зуля, как звали ее однокурсники, переобжималась со всеми парнями Москвы и Московской области, разрешая им делать с собой все, кроме самого главного. Потом она благополучно вышла замуж за мальчика, которого ей подобрали родители. Меня позвали на свадьбу. Торжество длилось день, ночь и следующий день. Утром к гостям вынесли простыню с пятнами крови. Смущенная Зуля принимала поздравления, опустив вниз бесстыжие глазки. Уж не знаю, как сложилась ее семейная жизнь, но на свадебном пиру не было ни одного родственника, сомневавшегося в чистоте и невинности невесты.

- Точно говорю, - повторил Вовка, - уж поверь мне, есть кое-какие признаки, чисто физические, по которым можно со стопроцентной уверенностью судить о девственности.

Я подавила тяжелый вздох. И этот человек еще работает в милиции! Ну нельзя же быть таким наивным! Знаю я, о каких признаках идет речь! Только сейчас на каждом столбе висят объявления: "Восстанавливаем девственность, дешево". Хорошо, пусть Ната была нетронутой физически, но морально! На мой взгляд, моральная измена хуже!

- Очевидно, мне придется уйти с работы, - заявил Костин. Я уронила ложку.

- Почему?

Володя пожал плечами:

- Не понимаешь? Кто же оставит на службе сотрудника, чья жена осуждена за убийство?

- Они не имеют права тебя сейчас уволить!

- Да? - хмыкнул Вовка.

- Да, - сердито отозвалась я, - сколько продлится следствие?

Приятель махнул рукой.

- При чем тут это?

- А при том, что никто не может быть назван виновным, кроме как по решению суда, - заволновалась я, - презумпция невиновности распространяется на всех, и на жен милиционеров тоже. Пока Нату не осудили, ты имеешь право спокойно служить!

- Сам уйду, - заявил Вовка, - не стану дожидаться, пока прикажут заявление писать. Я растерялась.

- И куда пойдешь? Костин вытащил сигареты.

- Сложный вопрос. Скорей всего в частное агентство.

От удивления у меня на секунду пропал голос. Володька всегда более чем презрительно относился к "Шерлокам Холмсам", он вообще считает, что все эти конторы под лихими названиями "Пинкертон", "Лупа", "Алиби" следует закрыть. Не так давно, сидя на том же самом месте, что и сегодня, Вовка плевался огнем:

- Надо запретить деятельность этих, с позволения сказать, сыщиков, только мешают нам нормально работать.

- Но милиция, к сожалению, не всегда хорошо справляется со своими обязанностями, - робко возразила Катюша, - вот не так давно у одной из наших медсестер украли в метро сумочку, так в отделении заявление брать не хотели.

- Ладно, - пошел на попятный Костин. - Хорошо. Пусть занимаются поисками сбежавших болонок и слежкой за неверными супругами, но это все!

- Не любишь ты, однако, коллег, - засмеялась я.

- Этих - да, - отрезал Володька, - и за коллег их не считаю. Гусь свинье не товарищ. Нету у меня никакого уважения к ним...

На том спор и завершился. И вот сейчас Костин заявляет о своем желании устроиться на работу в какое-нибудь агентство!

Очевидно, на моем лице отразилось изумление, потому что приятель сердито продолжил:

- А куда деваться? Ничего не умею, кроме как негодяев ловить! В охрану податься? Стоять у дверей супермаркета? Или кланяться бабам у входа в ювелирную лавку?

Я молчала, до меня постепенно дошел ужас происходящего. Вовка и впрямь ничего не умеет делать. Костин великолепный профессионал в своей области, у него незапятнанная репутация и честное имя. Кроме того, он любит свою работу и потеря ее для него трагедия. Это женщина, если ее выгонят со службы, поплачет, поплачет и утешится. Начнет самозабвенно заниматься домашним хозяйством, воспитывать детей или внуков, станет разводить цветы, запишется в кружок вязания или макраме. Для представительниц слабого пола работа все-таки стоит не на первом месте, главное - семья. А вот у мужчин дело обстоит иначе. Увольнение со службы они воспринимают как крах жизни. Кроме того, имеется еще такой немаловажный фактор, как зарплата. Ну на что Вовка будет жить? Я точно знаю: никаких сбережений у него нет. Впрочем, мы не дадим ему умереть с голоду, но Костин не из тех особей, которые с удовольствием садятся бабам на шею.

- Сегодня уезжаю, - неожиданно брякнул Вовка, - на двадцать четыре дня.

- Куда?!

- На Селигер, в дом отдыха, отпуск взял, - хмуро сообщил Костин. Я схватила его за руку.

- Послушай, не глупи, все уладится.

- Что? - грустно спросил майор. - Дело ясное, никаких сомнений у следователя нет. Этот Игорь и Ната целый год были вместе. Может, они бы и поженились, только ее родители оказались против, не понравился им предполагаемый зять.

Я молча слушала Володю.

- Потом Ната его бросила, - продолжал он, - и у нас завязался роман. Игорь ревновал, звонил бывшей невесте, пугал ее, требовал вернуться к нему, а затем случилось то, что случилось!

- Но тогда не она должна была его убить, а он ее! - логично возразила я.

Вовка нахмурился, но промолчал.

- А что Ната говорит? - полюбопытствовала я.

- Ушла в глухую несознанку, - ответил майор, - не отрицает, что была знакома с Игорем, подтверждает, что пришла к нему на свидание, но лишь с одной целью: попросить его оставить ее в покое, навсегда.

- Зачем тогда стреляла?

- Она говорит, что толкнула парня и ушла, кипя от злости, в метро. Спустилась на перрон и села на скамейку. Хотела привести нервы в порядок, а тут налетели менты, подбежала дежурная. Ната клянется, что не стреляла и в глаза не видела револьвера!

- Очень глупо! Я собственными глазами наблюдала, как она несется к зданию метро, сжимая огнестрельное оружие. Кстати, на площади было полно свидетелей.

- И тем не менее она плачет и твердит: "Не я!" - мрачно завершил рассказ Костин.

Вечером мы вместе с Кирюшей смотрели видик. Мальчик решил развеселить меня и, сбегав в прокат, приволок глупейшую комедию, герои которой швыряли друг другу в лицо тарелки с едой и попадали ногами в унитаз. Пару дней назад я бы уже согнулась от хохота, но сегодня лишь натянуто улыбалась, чтобы не обидеть Кирюшку. В голове крутились мысли, не имеющие никакого отношения к действию, разворачивающемуся на экране. Бедный Вовка! Надо же так вляпаться! И что делать с Юрием, который никак не выходит из запоя? И как поступить с Магдаленой, если Клава задержится в больнице надолго?

- Ну и дура! - воскликнул Кирюшка.

- Кто? - машинально спросила я.

- Эта Софи, - ткнул мальчик пальцем в экран, - за ней гонятся, а она на каблучищах шкандыбает! Ежу понятно, чтобы убежать, нужно надеть кроссовки, ну, на худой конец, ботинки без каблуков. Разве на таких ходулях скроешься?

Я включила зрение и увидела на экране маленькую, хрупкую фигурку, которая, покачиваясь, бежала по улице. Внезапно перед глазами возникла совсем иная картина. Вот Ната, рассердившись на Игоря, топает ножкой, обутой в джинсовый сапог. Подошва у него почти плоская, помнится, я еще позавидовала: ну где Вовкина жена ухитрилась раздобыть такие удобные и модные сапожки?

Так, что было потом? Толпа, сошедшая с автобуса, двинулась к метро и закрыла мне на пару минут обзор. Затем раздался выстрел. Я не видела, как Ната стреляет в Игоря, просто услышала резкий звук "крак". А дальше? Народ шарахнулся, и перед взглядом появилась бегущая Ната, она слегка покачивалась... Мне еще тогда показалось что-то странным, и теперь я понимаю что. Я в тот момент вновь глянула на ее обувь. Так вот, Ната бежала неловко, покачиваясь, оттого что на ногах у нее были джинсовые сапожки на высокой, десятисантиметровой, шпильке.

Я вскочила с дивана.

- Ты куда? - удивился Кирюшка. - За чаем? Тогда остановлю пленку.

Но мне было не до дурацкой комедии. Отлично помню, что Ната топала ногой, обутой в высокий ботиночек без каблука. Каким образом у бегущей к метро женщины оказались сапожки на шпильке? Напрашивался только один ответ: в сторону подземки торопилась не Ната. А кто? Вновь перед глазами возникла фигурка в красной куртке, с дурацки причесанной головой: кудряшки, на которых висит заколка в виде бабочки.

В полном ажиотаже я влетела на кухню и, сама не знаю почему, дернула ящик, в котором у нас хранятся столовые приборы. Вилки, ложки, ножи веером разлетелись по чисто вымытому линолеуму. Кирюшка вбежал в кухню.

- Лампудель! Ты упала?

Я присела и стала молча собирать рассыпанное. Руки тряслись от напряжения. Девушка в красной куртке, спешившая к зданию "Новокузнецкой", убийца, сжимавшая пистолет, была не Ната. Просто они очень похожи. Внезапно вилки выпали из моих рук и снова оказались на полу. Кто-то решил подставить Вовкину жену и специально обстряпал дело таким образом, что...

- Это тебя! - Кирюша сунул мне в руку телефонную трубку. - Какая-то дура!

- Неприлично так говорить о взрослых. - Я машинально проявила педагогическое занудство и тут же рассердилась на себя.

Получается, что детей можно обзывать дураками.

- Идиотка! - не успокаивался Кирюша. - Прикинь, она спрашивает, когда похороны Лизки. На секунду я оторопела, потом спросила:

- Кого?

- Лизаветы.

- Какой?

- Нашей!!!

Я схватила трубку и моментально услышала рыдающий голос Алены Мамонтовой.

- Господи, горе какое, горе какое! Лампа, вы держитесь. Хочешь приеду?

- Зачем? - я решила внести ясность.

- Ну помочь, поминки, посуда, блинов напечь, сковородки помыть, - зачастила Алена, - когда хороним?

- Кого?

- Лизоньку.

- Какую?

Алена на секунду замолчала, потом голосом, полным сочувствия, продолжила:

- Понимаю, тебе плохо, но...

- Если имеешь в виду нашу Лизавету, - перебила я глупую Мамонтову, - то девочка живехонька-здоровехонька, позавчера уехала на дачу к своей подружке на неделю, час тому назад я с ней разговаривала по телефону.

- Да? - растерянно протянула Алена. - Ну и ну...

- С чего тебе в голову пришло, что Лизавета скончалась? - обозлилась я.

- Э... а... у, - стала издавать нечленораздельные звуки Алена.

Я швырнула трубку на диван и с чувством произнесла:

- Дура! Недаром от нее два мужа сбежали.

- Идиотка! - подхватил Кирюшка. - Вот уж придумала так придумала.

- Балда! - я никак не могла прийти в себя.

- Балбеска стоеросовая, - охотно согласился Кирюшка.

Во мне внезапно вновь проснулся педагог.

- Нехорошо так говорить, некрасиво! Кирик склонил голову набок.