Чтение 4–й страницы книги ~Рандеву с Валтасаром~

- Да, - наконец сказала она, чуть подумав, - я работаю в посольстве. В польском посольстве. Но я не дипломат. Я только на... Как это по-русски... на стажировке. Я приехала в Мадрид только на один год.

- Как мне повезло, - сказал Дронго, - значит, у нас есть повод сегодня вечером встретиться.

- Почему? - поинтересовалась она.

- Вы знаете Мадрид и можете порекомендовать мне самый хороший ресторан в городе.

Она усмехнулась.

- Самый хороший ресторан - это самый дорогой ресторан, - сказала она с некоторый практичностью. И, чуть подумав, добавила: - Это, наверно, ресторан в отеле "Ритц".

- Вот и прекрасно, - сказал Дронго, - я приглашаю вас вечером приехать в отель "Ритц". К семи часам вас устроит?

- В "Ритц"?

Она явно заинтересовалась этим наглым незнакомцем. И смерила его взглядом с головы до ног. Он был одет в светлые брюки, купленные в лондонском "Харродсе". Обувь и ремень были от Балли. Собственно, он никогда не носил ремни другой фирмы и не надевал другой обуви. Очевидно, она осталась довольна осмотром, но, тем не менее, с прежней практичностью спросила:

- У вас так много денег, чтобы ужинать в "Ритце"?

- У меня хватит денег, чтобы пригласить вас на ужин. - усмехнулся Дронго, - можете не беспокоиться. В крайнем случае, мы заплатим вдвоем.

- Я не смогу заплатить, - сразу ответила она, но, поняв, что он пошутил, улыбнулась и спросила: - Как вас зовут?

Он назвал свое имя. Затем добавил:

- Вообще-то все называют меня Дронго.

- Это такое красивое имя?

- Название птицы.

- Интересно, - вежливо сказала она, - а меня зовут Моника. Моника Эклер.

- У вас красивое имя и необычная фамилия. - заметил Дронго.

- Я полька. Мой отец чистокровный поляк, а мама была наполовину белоруска. Так можно говорить?

- Лучше сказать - из Белоруссии. Теперь я понимаю, откуда вы знаете русский язык.

- Я училась в школе лучше всех. Я сдавала специальный экзамен по русскому языку, - сказала Моника, - и у меня были только пятерки.

Дронго не стал уточнять, почему она сказала о матери в прошедшем времени и где именно она сдавала специальный экзамен. Все это можно было узнать сегодня вечером за ужином. Он уже обратил внимание, что при выходе из зала, на ступеньках, сидела симпатичная украинка и читала книгу. Она подняла голову и смотрела на Дронго и Монику.

- Значит, договорились? - спросил Дронго. - В семь часов у ресторана "Ритц"?

- Хорошо, - кивнула Моника, - я обязательно приду.

Проводив ее до выхода, он подошел к украинке. Это была Екатерина Вотанова, аттендант украинской группы. Она была чуть ниже среднего роста, ходила обычно в брюках, носила короткую прическу, явно придав своим темным волосам красноватый оттенок, имела не совсем характерный для украинки нос с горбинкой, упрямые тонкие губы и красивые светло-зеленые глаза. Дронго поразил ее внимательный взгляд еще при первой встрече. Вотанова находилась в поездке вместе со своим молодым мужем - поэтом Андреем Бондаренко. Ей было двадцать четыре, а мужу двадцать шесть. Дронго вспомнил, что про эту семейную пару ему говорил Вейдеманис.

- Интересная книга? - спросил он Вотанову.

- Интересная, - с явным вызовом ответила она, закрывая книгу.

Дронго чуть наклонился и разобрал, что это стихи Андрея Бондаренко.

- Вы читаете только стихи своего мужа? - улыбнулся Дронго.

- Такие у меня предпочтения, - сказала она равнодушно, - кажется, вы уже сумели пригласить одну даму на ужин.

- Вы слышали наш разговор, - понял Дронго.

- Вы говорили так громко, что вас невозможно было не услышать, - заметила Вотанова.

- Это последствие ранения, - признался Дронго, - извините, если я вам помешал читать стихи. Я бы с удовольствием пригласил и вас на ужин, но, к сожалению, не могу.

- Почему? - она подняла голову.

- Вы с мужем, - объяснил он, - а значит, уже заняты.

- Какой вы целомудренный, - улыбнулась женщина.

- Это я с виду произвожу впечатление старого, глупого и лысого человека. На самом деле я молодой и пушистый. Кстати, по возрасту я гожусь вам в отцы. Мне сорок один, а вам двадцать четыре.

- На моего папу вы явно не тянете, - рассмеялась молодая женщина. - А откуда вы знаете, сколько мне лет?

- Я регулярно читаю в Интернете все сообщения о нашей группе. Это же интересно знать, с кем именно собираешься провести ближайшие два месяца.

- И вас впечатляет эта поездка?

- Очень, - с воодушевлением ответил он, - я просто в восторге.

Он отошел от нее. Неизвестно почему, но ему понравились и ее несколько дерзкие ответы, и ее глаза. Странно, что у этой молодой симпатичной женщины были такие умные глаза. "Кажется, во мне говорит женоненавистник", - подумал Дронго. - Или идиот". Почему у красивой женщины не может быть умных глаз? Впрочем, нет, как правило, это не совпадает. И дело не в самой женщине. Красивая женщина с детства находится в окружении восхищенных мужчин и считает, что для подлинного совершенства ей не обязательно развивать свой ум. Достаточно удачно выйти замуж. Очевидно, Вотанова принадлежала к другой категории женщин, которые предпочитают добиваться всего собственными усилиями.

Он вышел из здания. В саду на скамейке сидел Пьер Густафсон. Увидев Дронго, он отвернулся. У Густафсона с утра явно было плохое настроение. Дронго прошел дальше не останавливаясь. Он понимал, что швед сейчас не захочет ни с кем разговаривать. Однако неожиданно он услышал грубый голос Густафсона:

- Там наконец закончили эту пресс-конференцию?

- Да, - сказал Дронго, поворачиваясь к нему. - А вам, кажется, неинтересно там присутствовать?

- Мне вообще неинтересно жить, - поморщился Пьер.

На его заросшем рыжей щетиной лице было отвращение и к этому солнцу, и к этому городу, и к своему собеседнику.

- В таком случае не нужно было соглашаться на участие в "Экспрессе", - спокойно заметил Дронго, - ведь вы могли отказаться.

- А вы зачем согласились? - огрызнулся Пьер. - Здесь половина писателей, а вторая половина - агенты, готовые истребить друг друга. И у всех свои задачи. И мне не нравится ни этот "Экспресс", ни его участники, ни вы лично.

- Вы пьяны, Пьер, - хладнокровно заметил Дронго, - и вам лучше проспаться. Идите в отель и ложитесь спать.

- Мне еще только учителей не хватало, - поморщился Густафсон, - сам знаю, что мне делать.

- Опять напился? - услышал Дронго громкий голос за спиной и обернулся. Это был Павел Борисов.

- Извини его, - сказал болгарин, - мы всю ночь вместе пили. Это жара так на него действует. Он северный человек, не привык к жаре.

- А мне казалось, что вам должна нравиться такая погода, Пьер, - заметил Дронго.

Густафсон вздрогнул. Посмотрев на Дронго, он мрачно, с явной угрозой поинтересовался:

- Кто вам рассказал про меня? Или вы тоже из этих?

- До свидания, - не ответив на вопрос, Дронго прошел дальше.

У выхода стояло несколько человек. Босниец Мехмед Селимович разговаривал с представителями Лихтенштейна и Андорры. Словно в насмешку, от этих карликовых государств были представлены два гиганта, один из которых был даже выше Дронго. Стефан Шпрингер из Лихтенштейна был высоким белокурым мужчиной, а Альваро Бискарги из Андорры - типичным представителем иберийских народов, словно сошедшим с картин времен Реконкисты. Все смеялись, слушая Шпрингера, который рассказывал анекдоты. Мехмед Селимович был невысокого роста, горбоносый, с проницательными темными живыми глазами. У него были небольшие усики, и внешне он сильно отличался от другого представителя Боснии - Нехада Величковича, интеллектуала в очках и с тонкой шеей.

Несколько в стороне стояли две молодые женщины. Датчанка Мулайма Сингх и Мэрриет Меестер из Нидерландов. Первая была немного похожа на певицу Жанну Агузарову. Длинная коса, несколько вытянутое лицо, большой нос, не портивший ее красивого лица, живые глаза. Мулайма постоянно улыбалась, словно не испытывала дефицита хорошего настроения. Ее коллегу из Голландии отличали спокойная изысканная красота холеной женщины. Она была высокого роста, с чуть вздернутым носиком, у нее были роскошные рыжие волосы, длинные ресницы, правильный овал лица. Ей было уже под сорок, но она сохранила и стройную фигуру, и красоту. Интересно, что на своих визитных карточках Мэрриет Меестер снималась босиком и с лебедем в руках.

Дронго вышел на улицу. Было тепло. Он перешел дорогу и оказался у главного почтамта испанской столицы, напоминавшего дворец. Он взглянул на часы: до встречи с Моникой он еще успеет немного отдохнуть и принять душ.

Вечером, ровно в семь часов, он стоял в холле отеля "Ритц", ожидая Монику. Дронго успел переодеться и заказать столик. Отель "Ритц" находился рядом с легендарным отелем "Эль-Прадо" и справедливо считался одной из жемчужин гостиничного бизнеса всего Пиренейского полуострова. Ресторан отеля "Ритц", расположенный в саду, был не просто местом, где поглощали вкусную еду. Сюда приходили, чтобы продемонстрировать уровень своего благосостояния. Здесь назначались важные деловые встречи и проводились переговоры. В отеле обычно жили руководители правительственных делегаций, министры, премьер-министры, прибывающие в Испанию во время официальных визитов.

Было уже десять минут восьмого, а Моника все еще не появлялась. Раздосадованный Дронго вышел на улицу. В ресторан можно было попасть и с проспекта Дель Прадо. Но и здесь никого не было. Дронго обошел ресторан, это начинало его забавлять. Он снова вернулся на исходное место. Было пятнадцать минут восьмого.

И в этот момент на другой стороне широкого проспекта он увидел идущих вместе Яцека Пацоху и Монику Эклер. Решение было принято мгновенно. Он поспешно пересек проспект и столкнулся с поляками у отеля "Палас". Моника была в другом платье, она успела переодеться. Волосы ее были собраны на затылке.

- Это вы? - удивилась Моника. - Я не думала, что вы говорите серьезно.

- Когда я приглашаю даму на ужин, я всегда говорю серьезно. - заметил Дронго.

- Вот так ты пристаешь к польским женщинам, - полушутя вставил Яцек. Он был в джинсах и легкой полосатой майке.

- Я вообще считаю, что самые красивые женщины в Европе - это польские женщины. И итальянские. - быстро добавил Дронго.

- А я считаю самыми красивыми немецких женщин, - заметил Яцек, подмигнув Дронго, - но больше всего красавиц я видел в Москве.

В группе "Экспресса" ни для кого не было секретом, что Яцек ухаживал за представительницей Германии - Нелли Мёллер, миловидной молодой женщиной. Она училась в Ленинграде, и с Пацохой они часто говорили по-русски. Впрочем, Яцек одинаково хорошо говорил и по-русски, и по-немецки.

- Понимаю, - серьезно сказал Дронго, - у каждого свой вкус. Но я, кажется, не мешал тебе ухаживать за немецкими женщинами.

- А я не препятствую тебе ухаживать за польскими, - парировал Пацоха.

- Господин Пацоха, вы разрешите мне пригласить вашу даму в ресторан? - официальным тоном обратился к нему Дронго. - Или она тоже должна спрашивать вашего разрешения?

- Ради бога, - поднял руки Яцек, - вы можете идти куда хотите. Если Моника согласна, я не могу возражать.

- Идемте в ресторан. Моника, - Дронго протянул ей руку.

Она посмотрела на Пацоху, потом нерешительно кивнула. И подала Дронго руку. Тот благодарно произнес, обращаясь к Яцеку:

- Ты третий поляк в истории Польши.

- Почему третий? - удивился Яцек. - А кто первые два?

- Адам Мицкевич и ваш президент Квасьневский, - пошутил Дронго.

- Я согласен быть третьим поляком, - засмеялся Яцек. - До свидания. Приятного вам вечера.

Перейдя проспект, они направились к ресторану. Поспешивший к ним метрдотель провел их на лучшие места. Предупредительно принес меню и карту вин.

- Выбирайте сами, Моника. Я не знаю испанского языка, хотя многое понимаю.

- Хорошо. - улыбнулась молодая женщина, - здесь очень интересное меню. И очень хорошая карта вин. Так говорят по-русски?

- Говорят, - улыбнулся Дронго.

Он заметил, что с верхней террасы на него смотрит Планнинг, стоящий рядом с красивой брюнеткой, одетой в легкое розовое платье. У женщины были красивые большие глаза и чувственный рот. Она улыбалась, слушая Планнинга.

- Сделайте для меня заказ, Моника. Я сейчас вернусь, - сказал он, выходя из-за стола.

Поднявшись по лестницам, он вошел в здание отеля. Планнинг сразу подошел к нему. Несмотря на жару на нем был легкий серый костюм. Впрочем, и Дронго был в костюме - появиться в "Ритце" в другом виде было бы просто неприлично.

- Это Ваша связная? - спросил Планнинг. - Только не говорите, что случайная знакомая.

- Вы тоже не один, - заметил Дронго, - надеюсь, она не имеет отношения к английской разведке.

- Послушайте, Дронго, давайте наконец поговорим откровенно. Вы явно готовите какую-то игру вокруг этого "Экспресса". Я не знаю, зачем вам нужно участвовать в этом амбициозном проекте. Но вы понимаете, что затронуты интересы Великобритании. У нас пропал известный журналист, другому журналисту сломали ноги. Неужели вы думали, что мы останемся безучастными к подобным вещам? Что здесь происходит, Дронго?

- Я собираюсь поужинать с красивой женщиной. Кстати, она польский дипломат, работает в посольстве.

- В таком случае я - принц Чарльз, - улыбнулся Планнинг. - Зачем вы сюда пришли?

- Я вам абсолютно серьезно говорю, что это польский дипломат Моника Эклер. Мы собираемся поужинать. Если мне удастся ее уговорить, заберу ее в свой отель. У вас есть еще вопросы?

- Кто в нас стрелял?

- Я думал, вы мне ответите на этот вопрос. По-моему, вы остались в Каишкаше объясняться с полицией. Или вы не узнали, кто именно хотел нас убить?

- Должен сказать, что мне не нравится ни ваше участие в этом "Экспрессе", ни ваше поведение. Я думаю, вы не сомневаетесь, что мы будем пристально, очень пристально наблюдать за вами. И сделаем соответствующие выводы.

- Надеюсь, обойдется без стрельбы. - пробормотал Дронго. - Кстати, кто эта женщина с вами? Какая-нибудь туземка, готовая отдаться богатому англичанину?

- Это моя знакомая, - холодно сказал Планнинг, - думаю, мы поняли друг друга.

- Что было в Каишкаше? Кто в нас стрелял?

- Не знаю. - пожал плечами Планнинг, - полиции ничего не удалось выяснить. Впрочем, я в этом абсолютно не сомневался.

Дронго вернулся к столу. Моника заказала галисийский холодной суп гаспаччо, похожий на окрошку, салат из креветок и жареную рыбу. Ужин прошел великолепно. Она выбрала легкое красное вино, которое приятно кружило голову.

- Я думала, что вы пошутили, - сказала молодая женщина, когда им подали десерт.

- Вы мне об этом говорили, - усмехнулся Дронго. - Неужели такую красивую женщину не приглашают в ресторан? И о чем только думают ваши коллеги-дипломаты?

- У каждого из них свои заботы, - отмахнулась Моника. - Вы знаете, как живут дипломатические представительства? Тесный коллектив, все на виду. Мелкие интриги, все думают, как остаться подольше в Испании, как заработать больше денег. Здесь, конечно, лучше, чем в Польше.

- Вы надолго приехали в Испанию?

- Нет, в августе я уезжаю. Это называется практикой. Или стажировкой, я правильно говорю?

- Абсолютно. И кто вы по профессии?

- Юрист. Закончила юридический, сейчас работаю в политическом управлении нашего МИДа.

- И с Яцеком вы случайно встретились в Мадриде, - сказал Дронго, поднимая бокал с вином. - Ваше здоровье, Моника.

- Спасибо, - сказала она, чуть пригубив вино. - Конечно, нет. С господином Пацохой мы знакомы давно. Уже несколько лет. Он иногда приходил к нам в МИД. Кажется, в этом "Экспрессе" он официальный представитель нашей страны. Вы разве не знаете, что должны встречаться с нашим президентом и дважды проезжать через Польшу?

- Конечно, знаю, - кивнул Дронго. - Вы приехали с мужем?

- Нет, - чуть покраснела она, - я приехала одна. У меня нет мужа. У меня еще нет семьи.

- Невероятно. Такая красивая женщина. Вам не скучно жить одной?

- Иногда бывает скучно, - улыбнулась она. - и грустно, когда хожу в дорогие магазины. Я должна сама зарабатывать себе на жизнь. Разве не здорово, если можно тратить деньги своего мужа? Я люблю поспать по утрам, а мне приходится подниматься и ездить по этой испанской жаре на работу. Я часто думаю, как выгодно иметь богатого мужа.

- Вы сформулировали свое кредо предельно четко, - улыбнулся Дронго. - Может быть, мы продолжим наш ужин в каком-нибудь баре или открытом кафе? Вы знаете, куда мы можем поехать?

- Конечно, - кивнула она, - мы поедем на Плаца дель Сол, там столько интересных мест.

Дронго достал кредитную карточку, чтобы расплатиться. Чуть обернувшись, он увидел, что Планнинг все еще сидит на террасе со своей спутницей. Оба внимательно смотрели в их сторону. Дронго помахал им рукой, но оба отвернулись.

На проспекте было много такси, и они довольно быстро оказались в типично испанском открытом баре, где бармены готовили немыслимые коктейли, предлагая их всем желающим. Моника заказала себе джин-тоник, а Дронго попросил принести ему мартини. Когда они уже сидели за столиком, мимо прошел Георгий Мдивани. Увидев Дронго со спутницей, он приветливо улыбнулся.

- Присоединяйтесь, - предложил Дронго, приподнимаясь со стула.

- Спасибо, - кивнул Георгий.

Он смотрелся колоритно даже на фоне испанцев. Свободная красивая рубаха, густая борода, закрученные усы.

- Я ищу своего молодого друга, - пояснил Георгий, - говорят, он зашел в какой-то магазин. Беда с ним. Как только видит хорошие диски, забывает обо всем на свете. Очень любит классическую музыку. Сегодня он выступал в Институте испанской культуры.

- Мне рассказывали, - кивнул Дронго, - говорят, он произвел оглушительное впечатление на испанцев. Этот мальчик далеко пойдет. Если в двадцать два года его пьесы ставят в грузинских театрах и он отличается таким отменным вкусом, то в сорок он станет классиком грузинской литературы.

- Верно, - кивнул Георгий, - его спектакли идут в нескольких грузинских театрах. Пойду его поищу.

Он прошел к другому бару. Дронго сел на место.

- Почему он не остался с нами? - поинтересовалась Моника.

- Во-первых, он ищет друга, - сказал Дронго, - а во-вторых, он настоящий кавказский мужчина. Никогда не подойдет к столику, где сидит его знакомый с женщиной, чтобы им не мешать. Такая своеобразная мужская этика.

- Как интересно, - улыбнулась Моника.

Неожиданно рядом с ними появилась цыганка, продающая цветы. У нее был букет роз, за которые она просила по пятьсот песет за штуку.

- Это дурной тон, - поморщился Дронго. - Почему их пускают в бары?

- Да, - печально согласилась Моника, - но это такие красивые цветы.

- Подождите, - остановил цыганку Дронго.

Он взял все цветы, какие были у женщины. Их было десять штук. Он протянул пятитысячную купюру, и потрясенная цыганка взяла деньги, бормоча благодарность.

- Это вам, - сказал Дронго, оставив один цветок себе.

- У нас говорят, что нельзя дарить четное количество цветов, - объяснил он вспыхнувшей от радости Монике, - пусть у вас будет девять роз.

- Спасибо, - прошептала женщина. - Вы всегда такой галантный? - Она видела как за другими столиками обсуждали широкий жест Дронго.

- Нет, - сказал он, - это я притворяюсь. На самом деле мне было очень приятно провести с вами этот вечер, Моника. Жаль, что вы возвращаетесь в Варшаву. Я бы приезжал в Мадрид, чтобы встречаться с вами.

- Спасибо, - кивнула она, - но мы можем встречаться и в Варшаве. Я дам вам свой телефон, вы можете мне позвонить, если приедете в Польшу.

- Обязательно. У меня много друзей в Польше.

Был уже первый час ночи. Он расплатился с официантом, и они вышли из бара.

- Уже поздно, - сказала Моника, - и завтра пятница. Мне снова идти на работу. Так не хочется вставать по утрам. Но хорошо, что завтра пятница. Я буду два дня отсыпаться.

- Прекрасно, - улыбнулся Дронго. - Где вы живете, Моника? Я вас отвезу домой.

- Недалеко. Отсюда минут пятнадцать на такси. Может, мы еще немного погуляем? А где живете вы?

- На Гран Виа, кажется, в отеле "Трип Гран Виа". Отель находится в хорошем месте, но, должен вам признаться, он довольно скромный.

Ему было хорошо рядом с этой красивой молодой женщиной. Никаких других планов он и не строил. Воспоминания о встрече с Джил были еще слишком свежи в памяти. Кроме того, он узнал все, что хотел. Яцек Пацоха действительно был сотрудником польской разведки и не только не вышел в отставку после известных событий в Польше и прихода к власти "Солидарности", но и стал одним из тех, кто остался в своем ведомстве, несмотря ни на какие потрясения. Это было самое важное, что ему нужно было выяснить.

Он чувствовал легкий аромат молодого женского тела. Она молча шла рядом по залитому светом ночному Мадриду. Многоголосый шум поздно засыпающего города, крики людей, их громкая речь, бурная жестикуляция делали Мадрид очаровательным в своем ночном сумбуре.

"Как странно, - подумал Дронго, - почему-то сорокалетние мужчины считаются идеальными любовниками. На самом деле все гораздо проще. К этому времени мужчина начинает понимать жизнь. Молодой задор исчезает, и на смену ему приходит здравый смысл. Заодно исчезает и пылкая страсть, так свойственная молодым мужчинам. В сорок лет желаний бывает меньше, а сил еще достаточно. Вот такая комбинация неспешного и спокойного любовника дает в итоге идеальный образ мужчины".

- Вы о чем-то задумались? - спросила Моника.

- О вас. Сегодня утром вы говорили о матери в прошедшем времени. Извините меня, если эта тема вам неприятна...

- Это было давно. - спокойно сказал Моника, - она умерла молодой. Отец женился на другой женщине. А меня воспитала бабушка. Может, поэтому я такая необщительная. Я росла без сестер и братьев.

- Извините, - пробормотал Дронго, - возможно, вы правы. Но единственный ребенок в семье бывает и самым любимым.