Чтение 4–й страницы книги ~Тайга и зона~

Карташ негромко выругался, повернулся к неожиданному спасителю... и, признаться, оторопел.

Это был личный шофер начальника зоны полковника Топтунова - заключенный, но из расконвоированных, мотающий срок за соучастие в убийстве. Как бишь его, Петр Гриневский, вот как. И вот, оказывается, как он умеет ногами-то махать, Джеки. Чан, япона мать...

- Гриня, ну чтоб тебя!.. - выдохнул Алексей. - Я ж орал - живым брать, суку..

Гриневский равнодушно пожал плечами - дескать, виноват, начальник, подвел. Кажется, он даже не запыхался после махача. "Винтарь"

Семы валялся между рельс, неподалеку валялась и монтировка - не иначе, оружие незваного помощника, то ли выбитое противником, то ли отброшенное дабы рукам не мешать... И Алексей обреченно махнул ладонью:

- Ладно, забудь...

В общем, живец остался жив, а крупная и не очень рыба с крючка сорвалась и была благополучно этим живцом сожрана вместе с костями.

Обидно.

А вот то обстоятельство, что зэку доверена машина, которой пользуется сам начальник лагеря, может удивить разве что человека, весьма далекого от специфики таежной жизни за колючей проволокой. А кому прикажете доверить, солдату-срочнику что ли? Как показывал опыт, срочники оказывались гораздо большими раздолбаями - в первую очередь, по причине своего незрелого возраста. Намного более надежен зэк (понятное дело, из мужиков), тянущий невеликий срок. Ему нет никакой выгоды бежать, а есть прямая выгода выполнять порученную работу справно, потому что так он легко может выхлопотать себе условно-досрочное. Тем более, по каким-то неведомым законам природы, среди охраняемого контингента всегда оказывался шофер экстракласса, у кого и старый уазик будет бегать, что твой "болид", и водить он любое ведро с гвоздями по рытвинам и колдобинам здешних дорог станет мастерски, А откуда, скажите на милость, большой шоферский опыт у солдата-срочника?

Нынешний шофер пахал на этом уазике уже год, нареканий не имел и под подозрением в провозахне числился. Хотя Карташ полагал, что он все-таки провозил (в конце концов, как откажешься, когда душевно попросят люди, от которых зависит его благополучие на зоне?). Но есть обычный поток всякой мелочи, вроде пачечки чая, сигарет, писчей бумаги, что позволяет скрасить жизнь среди серого однообразия, сей поток перекрывать себе дороже, а есть посылки исключительно опасные, попадание коих на территорию чревато. Вот с последними водитель уазика, по оперативным данным, и не связывался... Короче говоря, условно-досрочное этому шоферу светило ясным солнышком. И где-то через полгода, отсидев меньше половины срока, скорее всего он уже будет полной грудью дышать вольным воздухом. Кликуха у него была Таксист (куда ж без этого, в этой системе каждой угодившей в нее человеческой единице присваивают новое имя, как в других системах кодовыми именами шифруют агентов). Разумеется, если тесно работаешь с контингентом, то следует знать и клички...

- А ты как тут оказался? - с подозрением спросил Карташ.

Гриневский опять пожал плечами, сказал равнодушно:

- Так ведь стреляли, начальник. Я пальбу услышал, из машины вылез посмотреть, а тут тебя мутузит какой-то хрен с бугра. А второй хрен на мост лезет с "винтарем". Вот и дай, думаю, разомнусь малость.

Алексей хмыкнул.

- И не западло было вертухаю помогать, а?

- А че там, не от воров же помогал, от бичей каких-то беспонятийных.

- Тоже верно. Но если хоть кому расскажешь про то, что здесь случилось...

- Да что я, не понимаю, что ли, начальник.

- Несчастный случай, - сказал Карташ. - Просто два урода пересрались, отмудохали друг друга, один второго из последних своих гадских сил пристрелил да и сам в овраг пал собачьей смертью. Усек?

- Да что я, не понимаю... Свалить бы нам отсюда подобру-поздорову, а?

- И побыстрее, - кивнул Карташ. - Ты на УАЗе?

- Ну - Где оставил?

Таксист махнул рукой в сторону дороги на лагерь.

- Разговорчивый ты тип, Гриня, как я погляжу. Подбросишь.

Это был, разумеется, не вопрос и не просьба.

Кто ж из вертухаев зэка просить о чем-то будет?

- А как же не подбросить, - наконец-то позволил себе улыбнуться Гриневский. - Я тебя, начальник, по всему поселку ищу - "хозяин" за тобой послал. Задание какое-то есть. А ты на "железку" умотал...

Алексей потер лоб. Так, тут еще и начальник Топтунов на мою голову, блин... Этому-то чего надо? А у меня еще и видок - будьте нате.

Он еще разик глянул через перила, утер кровь с губы, оправил изрядно загвазданную форму и постарался выбросить происшедшее из головы.

Все равно тут уже ничем делу не поможешь.

Придется искать другие подходы. Сказал ворчливо:

- Ну поехали, чего тогда встал... Сначала в медпункт, потом домой переодеваться, а там уж и к "хозяину" на аудиенцию.

Глава пятая

АРХЕОЛОГИЯ ЧЕРНАЯ И БЕЛАЯ

25 июля 200* года, 16.32.

...Уж на что убоги вокзалы в заштатных городишках земли сибирской, но и они выглядят подлинными версалями по сравнению с сооружением, украшенным неказистой табличкой "Парма". Длинный дощатый сарай, одноэтажный и некрашеный, построенный еще в лихие годы ежовщины, судя по почерневшим доскам, - вот вам и весь вокзал. Вокруг здания вокзала в беспорядке разбросаны халупы разной величины, разного предназначения и уж совсем зачуханного вида; между ними, да и вообще где придется, чернеют угольные кучи.

Внутренняя планировка одного-единственного вокзального зала дизайнерских изысков лишена была напрочь: окошко кассы, лавки вдоль стен, овощные ящики в углу, в ящиках журналы за разные годы и из всевозможных мест - кстати говоря, из тех самых мест, откуда родные и близкие приезжали на свидания к своим не поладившим с законом сыновьям, братьям, мужьям и прочим родственникам-полюбовникам...

Пазики, отвозящий родственников к лагерю поселковый автотранспорт, съезжающийся к приходу поезда, автозаки (их, кстати, нынче не было, поскольку сегодняшний поезд изволил прибывать без арестантских вагонов) - все машины, в общем, выстраивались по кругу на пятачке, кой в иных благополучных землях зовется "привокзальной площадью". Здесь же приткнулся и четыреста шестьдесят девятый УАЗ ("козел" по-народному, если кто не знает, хотя здесь этот вид автотранспорта никто так называть не осмеливался) грязно-болотного цвета, бывший известным всем местным жителям от мала до велика: практически личный транспорт начальника лагеря Топтунова - или "хозяина", как зовут его заключенные, а вслед за ними и все остальные.

Однако шофер сегодня привез на вокзал не "хозяина", а всего лишь старшего лейтенанта Карташа... Впрочем, привез с миссией высокой и ответственной: встретить родное чадо начальника лагеря Топтунова, некую Машу.

Карташ опоздал. А впрочем, не он один.

Опоздали почти все встречающие... Хотя, по большому счету, это еще надо разобраться, кто прибыл вне графика: встречающие - или поезд, каковой" пришел на полчаса раньше, чем ему полагалось. Это в иных краях подобный абсурд недопустим: опоздать - еще куда ни шло, понятно и привычно для нашего государства, но чтобы раньше срока!.. Однако здешние места - во всех отношениях особенные. К конечной станции Парма брошена ветка от узловой станции, одноколейка, без ответвлений, никакого встречного движения.

Дошел поезд до Пармы, по пути притормозив у пары-тройки деревень, постоял - и назад. Все.

Два, а иногда три дня ветка отдыхает до следующего поезда. Свернув с магистрали, машинисты гонят изо всех тепловозных сил. Чем быстрее машинист приедет, тем дольше он простоит в Парме. А некоторые - как машинисты, так и помощники - здесь обзавелись, словно моряки в портах захода, зазнобами из числа стрелочниц и диспетчерш...

Дьявол! В убогом зале вокзала на убогих лавках ничего похожего на дочь "хозяина" не сидело. Здесь вообще ничего не сидело, окромя уборщицы. Вот еще хрен на пустом месте! Куда она могла подеваться? Неужели в пазик забралась, вместе с родственниками? Ей же отец должен был объяснить, на чем ее встретят! А пазик уже отъехал, теперь что ж, догонять его, устраивать "Формулу-1" по колдобинам?!

Карташ в сердцах сплюнул, решительно рванул пуговицы на свежеотжатой старушкой Кузьминичной и свежевыглаженной ею же форме и двинулся к выходу, и тут...

- Вы не меня случайно ищете?

Обернулся. Приоткрытая дверь рядом с окошком кассы. Прислонясь, как говорится, к дверному косяку, стоит девушка обозначенного в инструкциях "хозяина" возраста - то есть примерно тех самых восемнадцати лет - и пристально смотрит на него, загадочно улыбаясь.

- Вы - Маша? - выпалил Карташ... и прикусил язык. Бли-ин, в инструкциях ни слова не было сказано, что дочка начальника лагеря окажется такой...

- Так точно, благородный дон, - с игривым поклоном ответила дочь "хозяина". - К вашим услугам.

Карташ собрался. Карташ нашелся. И в грязь рылом не бухнулся. Ответил грамотно, по-гусарски и с почтением - в общем, по-московски ответил. Даже каблуками едва слышно щелкнул, одновременно протягивая букетик снулых хризантем (купленный - на собственные шиши, заметьте! - возле входа на вокзал у какой-то старухи, несмотря на июльское тепло закутанной в шубейку), а другой рукой застегивая форму и, тем самым, возвращая себе облик Настоящего Российского Офицера.

- Это я к вашим услугам, сударыня. А также к вашим услугам таежный лимузин, что стоит у фасадной стороны дворца и бьет колесами о землю. А также все богатства этого края - к вашим услугам. Разрешите представиться: старший лейтенант Алексей Карташ, откомандированный лично встретить ваше высочество и, так сказать, препроводить...

Она вскинула брови, демонстрируя удивление. Наигранное, надо полагать. А может, и вправду удивлена? Вряд ли она ожидала, что обитающие в этой глуши лапти при форме ВВ могут завернуть нечто более куртуазное, чем "ладная ты девка, Маша, как я погляжу". Она шагнула за порог, благосклонно приняла цветочки и протянула свободную руку. Не желая выпадать из образа благородного дона тире офицера, Карташ наклонился и дотронулся губами до ее пальчиков, мимолетно вдохнув едва уловимый аромат терпких духов. Черт знает что, мельком подумал он, сцена, достойная великосветского салона, а не зачуханного вокзала посреди тайги. Подняв глаза, он пробежал взглядом по ее лицу, вспомнив при этом, чья она дочь. Ну, в общем-то, пристально вглядевшись, можно обнаружить у этой стройной изящной барышни немало сходства с медвежеподобным "хозяином": линия подбородка, скажем, рыжина в волосах, глаза, еще что-то, неуловимое...

И вместе с тем, вместе с тем...

Черт возьми, дочурка на поверку оказалась восхитительнейшим хрупким созданием - в легком невесомом платьице до острых загорелых коленок, с короткими каштановыми волосами и такой бездонной озерной синью глаз, что Карташу в голову принялась бесцеремонно стучаться простенькая, как местные нравы, мыслишка: на обратном пути отогнать уазик куда-нибудь в придорожные кустики, шофера послать подальше на полчасика - и приступить к штурму крепости про всем правилам охмурежа... Нет, загнал он эту мысль на самое донышко сознания, Москву забыл, мудило? Повторить прошлый подвиг хочешь? Если глаз или что другое положишь на эту девку, то тут тебе будет не столица - "хозяин" живьем в землю закопает и скажет, что так и было, без приказа никто и разбираться не станет, куда это пропал старший лейтенант внутренних войск А. Карташ.

Нет, но, бли-ин, как же хороша...

"Хороша Маша, да не наша", - напомнил себе Алексей, силясь заглушить зов плоти. Не время сейчас, у нас другие задачи. За решение которых иные получают заточку в брюхо...

- Сравниваете с отцом? - догадалась она. - Удивлены?

- Удивляюсь, как столь очаровательная юная дама путешествует без почетного эскорта... и даже без багажа, - мигом нашелся Алексей, прогоняя из головы образ убитого Дорофеева.

И тут, как по заказу, в диалог вмешался чей-то насмешливый голос:

Я встретил красавицу. Россыпь хрустела,

Брусника меж кедров цвела.

Она ничего от меня не хотела,

Но самой желанной была...

В дверном проеме нарисовался еще один доселе незнакомый Карташу персонаж - высокий белобрысый тип, примерно ровесник Алексея, с холодными, цепкими глазами. Одет он был по-туристски: в джинсы и брезентовую куртку. За плечами рюкзак - надо думать, его собственный, а в каждой руке по объемистой сумке - надо думать, набитой вечерними платьями дочурки.

- А вот и эскорт, и багаж. Познакомьтесь:

Алексей. А это Геннадий, аспирант исторического факультета Шантарского универа. Гена - мой счастливый попутчик, уж не знаю, как бы я без него управилась со всеми этими тяжестями. И в дороге было веселее. Мы же подбросим его до поселка, правда? - И прибавила, чертовка, с легкой примесью лукавства:

- Надеюсь, вы подружитесь.

Геннадий освободил правую руку от сумки, нисколько не покачнувшись от двойной тяжести в руке левой. Ладонь у историка оказалась железной. Силен, однако, кабинетный жук...

- Поражены крепости каменной моей десницы? - усмехнулся аспирант, как бы между прочим, но с явным интересом разглядывая посиневшую после вчерашней драчки губу Карташа и обильно смоченную свинцовой примочкой припухлость на скуле. - Я ж археолог, с лопатой дружу уж сколько лет... Который год полное лето в поле, а поскольку всего лишь аспирант, а не доцент, то копать приходится от утренней зорьки и до самой аж до вечерней...

Да и в городе не запускаю себя - за бумагомарательскими-то обязанностями... Кстати говоря, к вам тоже откомандирован на предмет проведения раскопок.

- Вы в одиночку копать будете, да? Али экспедиции уже не в моде? - невинно спросил Карташ.

И вдруг поймал себя на том, что этот турист-супермен его раздражает. И нет никакого желания подвозить его до поселка, нехай сам добирается, вот взять бы и сказать: мол, не положено брать попутчиков на служебной машине... Но как тут откажешь, когда он дорогу помог скоротать самой дочери "хозяина"!

- Я всего лишь должен провести археологическую разведку, - аспирант расплылся в улыбке, продемонстрировав ровный строй прямо-таки американских зубов. - Где, что. Наметить место под разбивку лагеря. В первую очередь мне поручено определиться в целесообразности проведения раскопок.

- А у нас что-то закопано? - искренне, честное слово, заинтересовался Карташ. - Типа могил незаконно расстрелянных в годы культа личности?

- Возьми на дорожку, доча. - Из-за широкой спины аспиранта появилась кассирша Макаровна со свертком из шуршащей бумаги. - Дай-ка я тебе в сумку положу. Пирожки с яблочками лучше меня в Парме никто не печет. А в вашем-то Шантарске так просто забыли, что такое пироги из настоящей печи...

Ну-ну, девочка завоевывает Парму, сказал себе Карташ, мысленно тряхнув головой. Выходит, папашина дочь, помимо землекопа, успела очаровать еще и старушку, которая мало того что дозволила дожидаться машины в служебном помещении, так еще, конечно, и чаем поила, и пирожков в дорогу дала...

(Та еще старушка, между прочим и к слову говоря. Этого, разумеется, он юной студенточке из Шантарска рассказывать не станет... хотя мог бы - чтобы получила представление об обманчивости видимости. Макаровна, которая сейчас в платочке с цветочками, в вязаной кофте и с очочками на носу, Макаровна, которая смотрится доброй бабушкой, просто-таки обязанной баловать внуков леденцами и баюкать сказками... Так вот именно Макаровна была в молодости более чем удачливой наводчицей, известной по всему Шантарскому краю. Симпатичная, с хорошо подвешенным языком, богато одетая, она ходила по дорогим столичным парикмахерским и домам мод, где убивали дневное время спутницы жизни своих обеспеченных мужей. Она знакомилась с ними - сиречь со спутницами - входила, как говорится, в доверие, под тем или иным предлогом попадала в богатые дома, узнавала распорядок жизни в оных домах, иной раз ей даже удавалось сделать слепки с ключей...

Ну а "работу" по избавлению жилищ от денег и ценностей доделывали ее подельники.

Дальше все просто, как мексиканский сериал.

Две судимости. Вторую отбывала в здешних краях. В лагере у нее случилась настоящая любовь с конвоиром-срочником. За пять месяцев до освобождения забеременела. Срочника перевели куда-то на Брянщину. А его возлюбленная вышла на свободу с чистой совестью - и на сносях. Приехала в Парму - чтобы собраться с мыслями, переждать... и в результате осталась навсегда. Сперва здесь родила, потом устроилась на дорогу, вышла замуж за путейца, родила еще одного, состарилась. Все как у людей. И Макаровна - далеко не самая легендарная из местных бабушек. Контингент тут такой, что кого ни возьми - есть свой заворот в биографии...) Прогуливался возле вверенного ему в попечение транспортного средства, обстукивал колеса носком кирзача заключенный Гриневский по кличке Таксист (шофер уазика и по совместительству спаситель старших лейтенантов от убивцев на Лысом овраге).

Археолог играючи, как депутат словами, погрузил оба баула в брезентовое нутро уазика, а Маша вздохнула, забираясь в кабину:

- Трудно представить, что творится тут дождливым осенним сезоном и в весеннюю слякоть...

Карташ, рыпнувшийся было ей помочь - руку там подать, цветочки подержать или подсадить аккуратненько за талию, - с этим делом опоздал, проклял себя за то, что совсем одичал в этой глухомани, и увидел, как шофер оглянулся - не к нему ли относится столь специальная реплика. Но реплика относилась не к нему, а вообще... к неразрешимой, как теорема Ферма, проблеме российских дорог, которая здесь, в Сибири-матушке обострена, словно хроническое заболевание в плохом климате.

- Зато классикам есть о чем писать, - по возможности весело сказал Карташ, заглаживая собственный промах. - Представьте, враз исчезли бы дураки и дороги - где темы брать?..

...Уазик мчался по плавным, как и вообще течение жизни в сибирской глуши, изгибам дороги посреди тайги. Дорога то сужалась так, что двум машинам уж точно не разъехаться, то раздавалась вширь, будто ей вдруг тесен становился лес и подавай сейчас и немедленно бескрайность степных просторов. То подворачивался крутой извилистый спуск, то пологий подъем, то под колесами прогрохочет бревенчатый мостик через белый ручей, то приходится сбрасывать скорость до самой осторожной, потому как овраг подобрался уже к самой дороге и даже подмыл край. Археолог Гена занял место рядом с водителем, Карташ с вновь прибывшей дочуркой расположились сзади - что Алексея устраивало более чем: с его места открывался чудный вид на точеный профиль дочурки, на ее коленки, едва прикрытые легкой тканью и на два небольших полушария, очаровательно подрагивающих на каждой неровности дороги... Девчушка смотрела в окно и взглядов старлея как будто бы не замечала, однако Алексей прекрасно знал все эти женские уловки.

Нет, ну черт подери, откуда в этой глухомани берутся такие чаровницы - да еще в семье полковника от сохи?!

А археолог Гена уже вовсю, а точнее сказать - с самого начала пути через тайгу чесал языком.

Вещал, что твой лектор из Московского университета. Карташ подумал было, не заткнуть ли ему пасть и не перехватить бразды развлечения юной гостьи, но покамест решил промолчать.

Тем более что археолога послушать имело некоторый смысл - как выяснилось чуть позже...

- Вы напрасно думаете, что до исторического материализма из теплокровных созданий здесь обреталось одно зверье, лишь дерева шумели да гады ползали.

Аспирант сидел, повернувшись вполоборота к Маше и Карташу, держался одной рукой за скобу над головой, другой - за дверную, ибо уазик нет-нет да и потряхивало на ухабе. И не только потряхивало, но и покачивало, что Алексею весьма нравилось: покачивающаяся в такт.

Маша то и дело касалась его ноги голой коленкой. Алексей слушал Гену вполуха, молчал, тащился и испытывал то, что называется томлением духа. А червь земляной знай себе разливался соловьем - видимо, исстрадался, болезный, без свежих слушателей:

- Давайте, как выражаются в наших научных кругах, двинемся ретроспективным путем. На первый взгляд, история этих мест действительно ведет свой отсчет с тридцать шестого года, когда накатил вал репрессий и внезапно стало не хватать прежних площадей. Потребовалось осваивать новые участки. Чей-то указующий перст ткнул в эту точку на карте, не исключено, что наугад, и голос, не привыкший к спорам и возражениям, рявкнул: "Здесь будет лагерь заложен". И па-ашла валиться тайга, а на ее месте возникали бараки, вышки, колючка закурчавилась...

Название поселка тоже кое о чем может сказать.

Парма - это слово из языка коми. Видимо, первого начальника лагеря перебросили сюда из комяцких болот, а кому давать название новым землям, как не главному среди первооткрывателей?..

Но? Неужели до того года здесь не ступала нога человека? Да нет же, ступала! В Гражданскую по этой землице носились колчаковцы, партизаны, потом бесноватый Гайдар...

"Ага, - машинально отметил Карташ, представляя, как медленно-медленно расстегивает пуговички на ее платье, - так вот откуда название - из Коми, ну надо же..." Одной загадкой здешних мест стало меньше. Зато других только прибавляется... И спохватился вдруг:

- Погодите, погодите! Уж не за адмиральским ли золотом вы охотитесь?!

- Ну что вы, куда нам, скромным охотникам за глиняными черепками, - продолжал белозубый археолог самым что ни на есть менторским тоном. Слепому было видно, что на любимую тему он готов распространяться до самой смерти от голода.

- Да и нет в природе никакого колчаковского клада, если хотите знать мое мнение! Во-первых, что было - растащили по эмиграциям недобитые каппелевцы и белочехи. Последние на него, как известно, основали "Легия-банк", ставший золотым запасом Чехословакии. Во-вторых, размеры адмиральского золота намеренно преувеличивали белоэмигрантские круги, которые на этом слухе делали немалые деньги. Дескать, сокровище чудовищной стоимости вот-вот попадет в Европу, оно обеспечит материальную базу для нового витка белого движения, а пока, господа англичане, выделите нам под эту золотую гору займчик - на создание и отправку нескольких добровольческих полков в Россию. А пока, господа американцы, дайте нам, уполномоченным самого адмирала Колчака, в долг денежек на закупку танков и пулеметов системы мистера Льюиса... Эмигранты, по сути дела, и создали сей миф о "золотом обозе Колчака", как его тогда называли. Миф живучий, как и все прочие мифы о ничейном золотишке, о всяких там пиратских кладах Флинта, могилах могущественных повелителей и прочих эльдорадах, однако же на практике сплошь и рядом оказывающийся не более чем пустышкой...

- А жаль, что вы не клад ищите, - мечтательно вставила свое слово Маша, погружая носик в блеклый букетик, и Алексей, пользуясь моментом, посмотрел на спутницу в открытую - дескать, слушаю вас превнимательнейше. - Я бы не отказалась побыть героиней "Острова сокровищ"...

- Там героинь не было, барышня, одни, герои, - с легким оттенком превосходства уточнил археолог Гена. - А может, оно и к лучшему?

Вы же знаете, чем заканчивается женское участие в мужских играх - ничем хорошим. И история нас учит тому же. Взять хотя бы всем известную шотландскую королеву Марию Стюарт.

Если б она сидела дома и вязала носки мужу, а не стремилась к власти над Англией, так и не лишили бы ее престола вместе с головой злые мужчины, которые готовы терпеть любые женские капризы, но очень не любят, когда женщина начинает с ними конкурировать на их же поле. Тогда уж с нею не церемонятся... Как говорится, любовь любовью, а денежки и власть, увольте, врозь.

"Минутку! - вдруг встрепенулся Карташ - разумеется, внутренне. В голове тренькнул тревожный колокольчик. - Какие такие мужчины погубили гражданочку Марию Стюарт?! В то время Англией командовала королева.

Даже погоняло ее помню - Елизавета номер один... И как это понимать прикажете, господин историк в звании аспиранта? Простая оговорка?.."

- Между прочим, любопытно было б представить, как бы действовала дамочка, окажись она среди пиратов Стивенсона, - продолжал распинаться археолог. - Наверное, поочередно соблазняла бы одноногого Сильвера, доктора Ливси... и даже юного Хопкинса. В зависимости от меняющейся ситуации. А что тут поделать - женская стратегия...

У Карташа как пелена с глаз упала: какой это, на хрен, историк!

- Но иногда мифы о кладах оказываются правдой, да? - перебил легкомысленные речи историка Карташ, вмиг превратившийся каким-то толчком наития в западающего на тему золота тупоголового служаку. - Чего там далеко ходить! Возьмем золото Чингисхана, которое лет десять назад нашли в соседнем, в Байкальском округе. Помните? Как в тайгу хлынули армии кладоискателей - выбирать оставшиеся захоронки. Аж пять лет тут такое творилось, такая золотая лихорадка землицу трясла, что... Вот кстати, хорошо, вспомнил! - Он аж подскочил на месте, в душе искренне надеясь, что не переигрывает. - Чего хочу спросить. У нас тут один поляк хлестался, что это его земляки прикрыли Европу, остановив нашествие монголов на Леги... Легви... как его... короче, каком-то там поле. Чуть до драки не дошло, потому как наши-то уверены, что это мы, русские, не пустили хана дальше. А что нам историки по этому поводу скажут?

Карташ задавал вопрос с невинным видом провинциального недотепы. Ну а кем он еще может быть - при взгляде-то со стороны, а? Вэвэшник, что само по себе не здорово, да еще тянущий лямку в распоследней глухомани, да еще в звании старлея, когда по возрасту уже пора носить капитанские погоны... Разве что нахватался какой-никакой шелухи из листаемых от скуки газетенок и журнальчиков, да из телека чего запомнил... Вот такого незатейливого офицера нехай и видит перед собой аспирант. И из этого образа Карташ выпадать пока не собирался, дабы не вспугнуть ненароком гражданина ученого, и даже благие намерения распустить во всей обворожительной красе гусарский хвост перед заглянувшей на огонек шантарской красавицей дружно бросились в кусты. Не время сейчас, товарищ, после, ну а девушки потом...

Очень уж ему интересно вдруг стало, сколь глубоки познания историка в его же предмете.

- Ну, тут однозначного ответа нет, - обернувшись, пристально взглянув на собеседника и наткнувшись на незамутненный размышлениями взгляд, с глубокомысленным видом произнес археолог. - Скорее всего, все народы понемногу внесли свой вклад в ослабление орды, и поэтому надо жить дружно. А вот ваш намек на то, что над нами до сих пор витает призрак клада Чингисхана, позвольте отвергнуть.

Ушел, ушел от ответа, черт, и ловко, признаться! Тут же перевел разговор на другую тему. Ох и не прост ты, брат-аспирант, господин квазиученый и псевдоисторик, ох и не прост... И кой черт занес тебя сюда, такого красивого, любопытно было бы узнать... Указатель подозрения, включившийся сам по себе, подскочил аж на несколько делений.

- Есть что в тайге поискать и помимо золота, - говорил меж тем археолог Гена. - Вот неподалеку отсюда - то есть, по сибирским меркам неподалеку - находились знаменитые Иванихинские золотые прииски. И, ежели опираться на слухи - а кроме слухов, увы, ничего более точного до наших дней не дошло, - где-то аккурат в этих местах размещалась личная тюрьма господина Иванихина, в которой миллионщик, сибирский крез и подлинный властитель сих земель, держал инородцев, как тогда называли исконных уроженцев Сибири... Кстати говоря, тех самых инородцев, кому Сибирь обязана своим названием. Исконные жители именовали эти неохватные просторы Шибир.

- Правда? А я и не знала! - подала голос Маша. И, судя по голосу, было ей невообразимо скучно. И Алексей почувствовал нечто сродни удовлетворению.

- Но и не Иванихинскую тюрьму мы намерены отыскать, дабы пополнить коллекцию краеведческого музея ржавыми цепями и примитивными орудиями пыток.

- Ну дык и что же вы хотите отыскать? Следы неизвестной цивилизации? - спросил Карташ, косясь на зэка-шофера. Спина Таксиста была напряженной, прямой. Будто водила аршин проглотил.

- Увы, - вздохнул аспирант, - все гораздо скучнее. И курганы разрывать не станем, и искать следы торговых путей с Китаем, проходивших через эти края в средневековье... Мы, как это ни печально для вас, сеньорита, будем пытаться отыскать следы стоянок древнего человека, который золота не знал - ни к чему оно ему было... И в самом лучшем случае нароем мы костяных наконечников, камней, обработанных под орудия примитивного труда, палок-копалок... ну и, конечно, черепов и костей. Не правда ли, очень весело и романтично?

"Ага, - подумал Алексей, - знаю я одно местечко, где этих черепов и костей, что грязи..." - и спросил:

- Это ж какого древнего человека? Этого... неандертальца, что ль?

Он изо всех сил старался, чтобы вопрос прозвучал из уст человека, который вспомнил одно умное слово да и поспешил выговорить его - чтобы произвести впечатление на барышню: мол, мы тоже кой-чего могем в ученом разговоре. Выходить из образа чуть туповатого офицера, который нахватался того самого "кой-чего" по верхам, он не собирался. Даже несмотря на уколы ревности.

- Да кого ни откопаем, все наш будет, - отшутился Гена.

Но Карташ отступать намерен не был:

- А вот еще слышал про таких... щас, как их... палеоантропы. Это кто такие?

- Другая разновидность древних людей, - не моргнув глазом, сказал аспирант Гена.

Оп-паньки! Да это, как говорит подведомственный контингент, уже форменная туфта и полная лажа. Карташ оставался невозмутим, тогда как впору было бы криво ухмыльнуться.

Историк, твою мать, аспирантишка, узкий специалист по древним людям!

Не мог историк сморозить такую чушь, хоть режьте, ну не мог, и все! Палеоантроп, для тех, кто не в курсе, есть собирательное название всех людей периода палеолита: неандертальцев, кроманьонцев, питекантропов и всяких там прочих. Стало быть, никакой он, к лешему, не историк!.. Хотя предельно ясно, почему Гена-генацвале выбрал себе отмазу про поиски древних людей - чего уж, вроде, кажется, может быть проще, трудно поскользнутся даже при плохой подготовочке. Кажется, что ведь полный примитив: камни, палки, нечленораздельные вопли - вот вам весь древний человек, да и нет в Парме ни одного, кто бы слышал о палеоантропах и прочих палеолитах... Ни одного, кроме него: старшего лейтенанта Карташа. Так что хренушки, брат Генка, не повезло тебе, не с тем ты встретился в первый свой день...

Можно, конечно, вспугнуть липового гражданина аспиранта еще и вопросами о тайджиутском или древнехягасском языках, но - ни к чему, ни к чему..

"Откуда тебе знать, милок, - думал Карташ, - что папаша мой, теперь приходится за это сказать ему спасибо, пичкал меня литературой, в особенности научно-познавательной и военно-исторической - так сказать, воспитывал на примерах прошлого, чтобы я подражал и соответствовал. Да, многое я порядком подзабыл, признаюсь, но кое-какие обрывки знаний за клеточки-то мозга зацепились. И не перепутаю неандертальца с кроманьонцем, а битву на Легницком поле с битвой Куликовской. Понятно, что подобной начитанности от вэвэшного старлея ты никак не ждешь, откуда, спрашивается, ей взяться.

А вот что ты, дружок, этих вещей не знаешь, будучи аспирантом истфака, это не просто подозрительно. Это разоблачительно. Никакой ты не аспирант. Но кто ты, вот в чем вопрос? И какого дьявола приперся в наши исправительно-трудовые пенаты? Выводить тебя прилюдно на чистую воду мне нет никакого резону, опять же ежели вспомнить опыт древних: "предупрежден - значит вооружен".

Вот я и вооружен, а к чему мне тебя-то вооружать?"

Могло, конечно, статься так, что сей "ученый" есть просто-напросто обыкновенный бичара, нанятый настоящими археологами в самом деле для разведки местности и решивший нагнать понта, чтобы чаровать здешних красавиц, однако, однако... Ну очень не понравилось Карташу, что этот любитель древностей объявился сразу же после случая с Егором Дорофеевым. Уж от чего он давно отучился, так это верить в совпадения...

Глава шестая

"ХОЗЯИН" ВО ВСЕЙ КРАСЕ

25 июня 200* года, 17.56.

- Товарищ полковник, старший лейтенант Карташ по вашему приказанию...