Чтение 4–й страницы книги ~Флибустьерские волны~

- Тогда как ты все это объяснишь? - Мазур показал большим пальцем за плечо, на удалявшийся безымянный остров.

- Представления не имею, - отозвался Лаврик с чуточку виноватым видом.

- Но ведь должно же быть какое-то объяснение? - сказал Мазур. - Все это ничуть не похоже на обычное хулиганство - особенно если вспомнить про ночной фейерверк. Сам видишь, работать в таких условиях невозможно. Они нам работать не дадут... Ты уж придумай что-нибудь, друг милый, это как-никак твоя прямая обязанность... Или я не прав?

Лаврик сердито поджал губы, оглянулся назад. Там уже не видно было лодок, да и зеленый островок едва виднелся над горизонтом.

- Будь уверен, придумаю, - сказал он зло. - Разберемся...

...Оказалось, что их невезение на этом не кончилось. Впрочем, очередная неприятность серьезной вовсе не выглядела. Просто-напросто кто-то нахально занял их законное место на пирсе, оплаченное на три недели вперед. В промежутке меж безымянным корабликом ловца креветок и другим таким же суденышком, принадлежавшим неведомо чем промышлявшему веселому мулату - с обоими Мазур уже свел шапочное знакомство, как и подобает коммуникабельному страннику, - в аккурат на месте "Черепахи" стояло довольно внушительное судно - шестидесятифутовая двухмачтовая шхуна, выглядевшая чересчур чистенькой для корабля-работяги. Скорее уж яхта - конечно, не миллионера, а человека среднего достатка. За кормой повис в безветрии американский звездно-полосатый штандарт, а под ним красовались старательно начищенные медные буквы "Русалка". Шхуна выглядела далеко не новой, но содержавшейся в порядке.

На пирсе стоял старенький грузовичок с броской сине-красной надписью на борту "Грузовые перевозки Робинсона", и возле него что-то делали несколько человек, но Мазур к ним особенно не приглядывался, рассерженный этаким сюрпризом. Настроение и без того было не самое благодушное, а уж теперь...

Сделав знак Викингу подойти ближе - так что борт "Черепахи" глухо ткнулся о корму пришельца, - Мазур задрал голову и крикнул неприязненно:

- Эй, там, на "Русалке"!

Довольно долго ничего не происходило, потом на корме показались двое. Жилистый седой старикан крайне походил на капитана этой посудины, такой уж у него был вид, весьма даже морской, продубленный ветрами дедуля, в годах, но еще крепкий. Таких Мазур узнавал сразу, навидался.

Второй, наоборот, как две капли воды походил на классическую сухопутную крысу - низенький, вертлявый, лысоватый, совершенно не загоревший, с цветным платком на шее. Было в нем что-то от мелкого букмекера на скачках, а то и примитивного мошенника из портового кабака, готового по дешевке всучить то ли акции несуществующих золотых рудников, то ли карты морских кладов. Мазур немало помотался по свету и с подобной разновидностью хомо сапиенса был прекрасно знаком. Лысоватый категорически не гармонировал со шхуной - в противоположность седому.

Однако именно он и отозвался первым:

- Эй, какие проблемы? Мы ничего не покупаем, парень, плыви себе дальше!

Пребывая отнюдь не в самом благодушном настроении и вовсе не лучась любовью к человечеству, Мазур рявкнул:

- Попридержи язык, кудрявенький! Какого черта вы вперлись на наше законное место? Чтоб тебе...

Остальное застряло у него в глотке - потому что рядом с теми двумя вдруг объявилось невероятно пленительное видение.

У планшира стояла темноволосая девушка в красной блузке, лихо распахнутой и завязанной узлом на загорелом животе. Что находится ниже, Мазур со своей позиции рассмотреть не мог - этакая спортсменка, комсомолка, отличница, такая приятная, что зубы с ходу свело.

- Челюсть подбери, - ехидно посоветовал за его спиной Лаврик.

Очень трудно подобрать челюсть, когда красотка в распахнутой блузке перегнулась через планшир, располагаясь над наблюдателем. Однако Мазур героически справился с собой и сказал все еще сварливо, но без прежнего напора:

- Тысяча извинений, мисс, но вы, как бы это деликатнее выразиться, заняли наше законное место. Все места здесь, изволите знать, пронумерованы и сданы в аренду по всем правилам. Если посмотрите на пирс, увидите там цифры, краской выведены. Поистерлись уже, но видны...

В ее ослепительной улыбке было что-то наигранное, отработанно штампованное, но карие глазищи были хороши, и вся она была чертовски хороша, хоть серенады под балконом пой.

- Ей-богу, это наше законное место, - сказал Мазур.

- Капитан? - повернулась она к седому.

Тот с несколько конфуженным видом почесал в затылке:

- А, так это вы и есть...

- Они самые, - сказал Мазур. - За это место, уж не взыщите, денежки плачены вперед...

Красотка, опершись обеими руками на планшир, вдруг лихо перемахнула через него и с высоты в несколько футов спрыгнула на палубу "Ла Тортуги".

- Ким!!! - прямо-таки взвыл в непритворном ужасе лысоватый. - Ну нельзя же так!

Не обращая на него ни малейшего внимания, девушка поправила волосы неуловимым движением, выпрямилась перед Мазуром, глядя на него с той же отработанно ослепительной улыбкой. Обнаружилось, что на ней, помимо алой блузки, имеются белоснежные шорты, а загорелые ноги столь же совершенны, как все остальное. Сразу видно, что она, в отличие от лысоватого, проделала на шхуне немаленькое путешествие, иначе так классно не загорела бы.

- Простите, пожалуйста, - сказала она вполне дружелюбно. - Нам тут сказали, что вы вернетесь поздно вечером, что вы всегда уходите в море на весь день, и мы думали, успеем выгрузиться...

- Бывает, - буркнул Мазур.

- Вы ведь - Джон Мариш, правда?

- Марчич, - въедливо поправил Мазур.

- Ой, я, серьезно, этого и не выговорю...

- Я и не требую, - сказал Мазур.

- Вы русский?

- Югослав, - ответил он, решив не вдаваться в детали, поскольку такие девушки, как явствует из жизненного опыта, с этнографией не в ладах. - Югославия - это поблизости от Италии, если вы слышали про Италию...

- Ну конечно. А вы, правда, ищете в море золото?

- Пытаемся, - сказал Мазур. - Интересно, кто раззвонил?

- Такой уж остров, - сказала девушка, безмятежно улыбаясь. - Тут все про всех все знают. Едва мы причалили и поговорили со смотрителем пирса, он про всех рассказал кучу интересного... - она протянула загорелую ладошку. - Я - Кимберли Стентон.

- Очень приятно, - сказал Мазур.

Девушка смотрела на него, право же, выжидательно, даже брови подняла, в ее взгляде определенно был немой вопрос... В чем тут дело, кто бы просветил?

Над головой хмыкнул лысоватый:

- Эй, Джонни, парень, ты вообще-то в кино ходишь?

- Случалось, - сказал Мазур, не поднимая на него взгляда.

- Непохоже, чтобы часто...

- Предпочитаю филармонию, - громко огрызнулся Мазур. - Особенно меня привлекает восьмая симфония Бетховена в бемоль мажоре, если ты, парень, понимаешь, что я имею в виду...

- Глаза разуй, деревня! - фыркнул лысоватый.

Именно такой смысл имела его реплика, если примерно перевести. Присмотревшись к девушке, все еще стоявшей перед ним с выжидательным выражением на очаровательной мордашке, Мазур отметил, что в голове у него начинает кое-что складываться. Проясняться, ага. Ну да, вот оно...

Афиши в кинотеатре, припомнил он. Огромные, цветные, на всю стену. Та самая красоточка - поворот головы, улыбка... Только на афише она была яркой блондинкой. Ну конечно, Кимберли Стентон, "Таинственный жемчуг", как же. Правда, она там не на первом плане, ее фамилия стояла третьей, а первые две - не в пример более громкие... Самый натуральный Голливуд, без всякой подделки, надо же...

- Бог ты мой! - сказал он, старательно притворившись, будто ошарашен. - Так это вы?

- Долго до тебя доходит! - захохотал вверху лысоватый. - Парень, тебе жмет лапу сама Кимберли Стентон, уяснил? Ну что, и дальше будешь трындеть, чтобы тебе немедленно освободили место? Или все же сделаешь одолжение такой девушке?

Мазур подумал, что на месте лысоватого не особенно разорялся бы - как-никак сия особа пока что не звезда первой величины, а, если он вспомнил все правильно, просто-напросто восходящая звездочка, что, согласитесь, имеет свои нюансы и оттенки. Вот теперь лысому отыскалось его законное место в жизни - агент, продюсер, администратор или как там это у них называется в Голливуде. Шестерка при восходящей звездочке, короче, так его и классифицируем, чтобы не ломать голову над незнакомой терминологией...

Чтобы сразу расставить все точки и показать, что верхом на шее у него долго не высидишь, он поднял голову и с наигранным почтением сообщил:

- То-то я ломаю голову, где же я тебя видел, парень... Это же ты играл в "Клеопатре" гладиатора, а? Сорок седьмой в семидесятом ряду, как сейчас помню...

Очаровательная Кимберли громко фыркнула, а лысоватый, как и следовало ожидать, обиженно насупился.

- Он в жизни не играл, разве что на нервах, - сказала Ким. - Джонни, так вы подождете немного... как это называется, на рейде? Пока мы разгрузимся? А я вас приглашу на новоселье. Мы тут сняли совершенно очаровательный домик...

"Интересно, почему здесь? - подумал Мазур. - Звездочка, даже восходящая, скорее встала бы на якорь где-нибудь среди миллионерских яхт на Северном причале и поселилась бы в "Хилтоне" или "Сплендиде". Может, у нее с деньгами негусто? Не Элизабет Тейлор, как-никак. А впрочем, кто их поймет, светских, поселился же лорд Шелтон в нашем квартале, хотя денег достаточно, чтобы купить не только номер в "Сплендиде", но и отель целиком. Блажь какая-нибудь... Разлагается Запад..."

Вслух он сказал:

- Ловлю на слове, Ким... можно вас так называть? В "Жемчужине"... извините, в "Таинственном жемчуге" вы были просто великолепны, я даже собирался второй раз пойти...

- А какая сцена вам больше всего понравилась?

Мазур мгновенно произвел в уме кое-какие логические выводы. Жемчуг, да еще таинственный - значит, экзотические острова, приключения в тропиках и все такое прочее. Голливуд - значит, не обойтись без объятий и поцелуев в диафрагму...

- Я парень сентиментальный и романтичный, - сказал он, не моргнув глазом. - И мне больше всего понравились лирические сцены - вы, ваш возлюбленный, берег, пальмы, закат...

Над головой у него откровенно захохотал лысоватый. Восходящая звезда звонко рассмеялась. Мазур уже сообразил, что попал пальцем в небо.

- Понимаете ли, Джонни... - сказала она насмешливо. - "Таинственный жемчуг" - шпионский фильм про вторую мировую. И действие там происходит в Италии, в горах: снег, лед, все одеты соответственно, чуть ли не в меха укутаны. Какие там пальмы...

За спиной послышалось явственное хмыканье Лаврика.

- Подловили, чего уж там, - сказал Мазур. - Тогда при чем тут жемчуг, да еще таинственный?

- Это попросту был такой пароль...

- Подловили, - повторил Мазур. - Каюсь, на экране я вас не видел. Но все равно, заранее могу сказать, что в жизни вы гораздо прекраснее. Это не комплимент, а мое твердое убеждение. Простите, что вопреки этикету не прошу у вас автографа, но у нас тут нет ни клочка бумаги...

- Ким! - позвал сверху лысоватый. - На пирсе репортеры, пора работать.

Она посмотрела вверх, сделала гримаску, обернулась к Мазуру:

- Отвезите меня на берег, хорошо? Не карабкаться же назад. Спрыгнуть было легко, а вот лезть наверх тем же путем нет никакой охоты...

Обернувшись к рубке, Мазур кивнул Викингу, тот завел мотор и осторожно отвел "Черепаху" от борта "Русалки". Ему удалось причалить в самом конце пирса, на крохотном свободном пятачке, где обычно стояла лодка Кривого Дафи, возившего к Безымянному попавших в его лапы туристов с невеликим достатком. Судя по ее отсутствию, у Кривого сегодня был удачный день.

- Я вас, правда, приглашу на новоселье, - сказала Кимберли, лучезарно улыбаясь Мазуру, у коего были подозрения, что на нем попросту отрабатывают предназначенный для репортеров поток обаяния. - Мы тут сняли совершенно великолепный старинный особнячок, его отсюда видно. Во-он, на холме...

Чуточку опешив, Мазур покачал головой:

- Смелые вы люди, серьезно... Вы хоть знаете...

- Что там лет сто никто не живет из-за привидений? - вздохнула Кимберли, и на ее прелестное личико на миг набежала тень. - Знаю, конечно. Признаться по совести, я всегда боялась призраков, у нас в Луизиане... Я родом из Луизианы...

Могла бы и не уточнять, Мазур давненько определил у нее классический выговор уроженки южных штатов - но своими познаниями делиться, разумеется, не стал.

- В общем, у нас в Луизиане к таким вещам всегда относились серьезно. Но сеть обстоятельств... Приходите в гости.

- Охотно, - сказал Мазур. - Тем более что мы с вами соседи. Живем, можно сказать, по соседству, возле холма...

- Здорово! Ну, до встречи!

Спрыгнув на пирс, она мгновенно изменилась - пошла навстречу засверкавшей блицами кучке журналистов совершенно другой походкой, с другим выражением лица, похожая сейчас то ли на заводную куклу, то ли на инопланетянку.

- Забавное создание, - сказал Лаврик.

- Наверняка шпионка, - с суровым выражением лица вклинился Мозговитый. - С какой стати ей вокруг нас вертеться?

- Вообще-то она и в самом деле в том фильме снималась... - задумчиво протянул Лаврик. - Я его видел по дороге, пока к вам добирался.

- Это еще ничего не доказывает, - гнул свое Мозговитый, распространяя вокруг промозглый холодок бдительности. - Зачем она возле нас вертится? Поселилась по соседству, позвала кое-кого в гости... - он неприязненно покосился на Мазура. - Мало нам этой журналистки с ее дедулей-белоэмигрантом...

- Резонно, - кивнул Лаврик.

- И не говорите потом, что я не предупреждал. Мало ли что...

- Ну конечно же, - скучным официальным голосом отозвался Лаврик. - Все будет учтено и запротоколировано... - он отвел Мазура в сторонку, понизил голос: - Вот что. Конечно, решения у нас принимаешь ты, но вот что я бы тебе посоветовал... Оставь на ночь на судне пару ребят. Мало ли что. Пройдутся какой-нибудь железякой по компрессору или испортят движок...

- Полагаешь?

- Береженого бог бережет. За нас взялись, теперь это совершенно ясно. Хотя и непонятно пока кто. В общем, завтра в море выходить не стоит. Устройте себе выходной. Сходи в гости к этой звездульке... Или к некоей журналисточке. Я бы на твоем месте выбрал второе, звездочка, конечно, симпатичнее, но Наташенька нас гораздо более должна интересовать с точки зрения дела. Посмотришь, что там за дедуля, обломок Российской империи. А я тем временем кое с кем встречусь, потолкуем о странностях и об их недопущении впредь... Лады?

Он кивнул, перепрыгнул на берег и направился вдоль пирса беззаботной походочкой скучающего туриста.

- Паша, Леший, - сказал Мазур. - Остаетесь на ночь на коробке. И смотрите как следует... Акваланги и прочее, раз такое дело, не стоит таскать лишний раз взад-вперед, пусть лежат в трюме. Остальные, как легко догадаться, за мной...

Он все же не удержался, покосился в ту сторону - восходящая звезда увлеченно позировала в сплошном мелькании блицев, ничего не видя вокруг, принимая вычурные позы.

Глава пятая

Уют домашнего очага

Осколок Российской империи оказался довольно-таки бодрым старичком. Мазур затруднялся определить его возраст, во всяком случае, за семьдесят, а точнее установить не получалось. Сидя напротив в аккуратной гостиной и с хорошо скрываемым отвращением прихлебывая виски по глоточку, как на разлагающемся Западе, увы, принято, вместо того, чтобы пить по-человечески, Мазур проделывал в уме кое-какие нехитрые вычисления. Предположим, старикан и в самом деле украшал своей персоной ряды белогвардейцев... Сколько ему в таком случае может оказаться лет? Восемьдесят с гаком... Допустим, он года с девятьсот второго или третьего, тогда вполне мог застать, кадетом был, скажем... несовершеннолетним, но рослым, крепким кадетом... Этакий сын полка... Похоже на правду... Может этому быть восемьдесят с гаком? Отчего же нет?

Слава богу, разговор велся на английском - правда, Мазура пару раз так и подмывало, чтобы окончательно расставить точки, перейти на русский и посмотреть, как старик отреагирует. В конце концов, почему бы сыну хорватского эмигранта не знать русского? Выучился где-нибудь у братьев-славян, таких же перекати-поле...

Хорвату русский выучить гораздо проще, чем, скажем австралийцу... Нет, рискованно.

- Значит, вы были офицером, мистер Пушкин? - вежливо осведомился он.

- Бог ты мой, это было так давно... Самому уже не верится. Морским офицером, Джонни, заметьте, - старик горделиво выпрямился. - Лейтенантом императорского флота. Я как раз был произведен в офицеры, когда грянула революция и пришли большевики...

"А ведь не сходится, старый хрен! - торжествующе возопил про себя Мазур. - Как писали классики, никак не может тебе быть столько лет! Хоть ты лопни!"

Он сам был из потомственной морской семьи, и прекрасно знал иные тонкости. Если старик в семнадцатом был выпущен лейтенантом, лет ему должно было быть не менее двадцати - а на практике и поболее. Исключения маловероятны. Значит, родился он... Точно, не складывается!

- А сколько же вам лет? - спросил он с видом крайнего простодушия. - Потому что я бы вам дал не более семидесяти...

- Увы, увы... - грустно усмехнулся господин Пушкин. - Восемьдесят два, Джонни, как ни прискорбно...

"Точно, брешет, - подумал Мазур. - Восемьдесят два - значит, с девятьсот четвертого... И ты, старинушка, будешь мне тут вкручивать, что тебя могли выпустить лейтенантом в тринадцать годочков? Ищи дураков в другом месте..."

- Знаете, я тоже когда-то мечтал стать морским офицером, - сказал он доверительно. - Не получилось... Великолепная форма, сабля на боку...

- Девушки млеют, - фыркнула сидевшая в сторонке Наталья.

- Не без этого, - серьезно согласился Мазур. - Уж никак не без этого. А что в этом плохого, собственно? Господин Пушкин, вы меня поймете...

- Ну конечно, конечно! - оживился старикан. - Помню, как мы гуляли по Петербургу - сапоги начищены, как зеркало, погоны сияют золотом, сабля на боку...

"Сапоги у морского офицера? - покривился про себя Мазур. - Очень оригинально... При парадной форме? Вне строя?"

- Сейчас я вам покажу... - старик поднялся и скрылся за дверью в соседнюю комнату.

- Он тебя не утомил? - тихонько спросила Наталья, сидевшая в глубоком кресле в крайне грациозной позе. Судя по ее взгляду, определенно намекала, что они могли бы провести время гораздо интереснее. Ножка на ножку, юбка символическая, блузочка в тропическом исполнении...

Старательно задержав на ней жаждущий взгляд, Мазур пожал плечами:

- А что поделать, если мой визит с самого начала стал жутко официальным...

- Ничего, я его сейчас спроважу, - пообещала она с лукавой и многообещающей улыбкой.

Вошел господин Пушкин, бережно и чуть ли не благоговейно держа перед собой на вытянутых руках саблю в ножнах. Остановившись навытяжку, протянул ее Мазуру:

- Вот, полюбуйтесь, Джонни. Единственное, что удалось спасти во всех перипетиях и странствиях...

Поднявшись из кресла, сделав соответствующее торжественному моменту лицо, Мазур осторожно взял у него саблю, стал разглядывать с неприкрытым восхищением. Мысли его, правда, были абсолютно противоположны выражению лица...

Хорошая сабля, сразу видно, настоящая. Отлично сохранилась. Одна беда - моряк при государе императоре никак не мог бы такую саблю носить. Пехотинец - запросто. Классическая офицерская пехотная сабля... с вензелем императора Александра Третьего, что характерно, неопровержимо свидетельствовало: именно в его царствование владелец сабли получил первый офицерский чин. Так-то...

А впрочем, это ни о чем еще не говорило. Даже сейчас можно подыскать убедительное объяснение: ну, скажем, господин Пушкин и в самом деле происходил из Российской империи, в самом деле воевал у белых, а потом эмигрировал и немало постранствовал по свету. Все до одной реликвии славного прошлого он в этих скитаниях растерял, но душа жаждала материальных следов лихой юности - вот он и повесил на стену, что смог достать. Благо профаны вроде кладоискателя Джонни в жизни не заметят несоответствия... Одно ясно: Мазура они считают кем угодно, только не русским разведчиком, иначе не стали бы подсовывать такую туфту...

Он бережно вернул саблю хозяину. Наталья вкрадчиво просила:

- Дедушка, милый, ты не забыл, что тебе пора...

- Ну как же, как же! Спасибо, что напомнила...

Показалось Мазуру или обе реплики в самом деле прозвучали с некоторой фальшью, словно в исполнении не самых лучших актеров на свете? Но ему оставалось плыть по течению - в надежде, что замаячит какая-то определенность, вынырнет нечто новое...

Наталья грациозной козочкой прянула к окну, посмотрела вниз, на тихую улицу. Обернулась, улыбаясь облегченно, пронеслась через комнату и повисла у Мазура на шее. "Интересно, - подумал он, глянув через ее плечо на доступный взгляду кусочек улицы, - на месте ли пресловутые кубинцы? Будем надеяться, что Лаврик знает, как лучше всего поступить..."

Наталья, не теряя времени, потянула его за рукав в сторону другой двери, и Мазур, конечно же, подчинился. Коротенький коридор, невысокая лестница на первый этаж - и они оказались в уютной девичьей спаленке, куда Мазур вошел без всякого смущения, поскольку в подобных местах бывал не раз, да и с хозяйкой светелки они, если рассудить, были не чужие, после известных забав на палубе "Черепахи".

- Выпьешь чего-нибудь?

- Ну конечно, - сказал Мазур. - Что за кладоискатель без стакана в руке, особенно когда он - в женской спальне?

Наталья отошла к небольшому бару, мимоходом слегка отдернув занавеску на окне, хотя логичнее было бы поступить как раз наоборот. Стукнула дверка бара...

Мазуру помогла профессиональная реакция.

Он успел увернуться от летящей в голову бутылки, посланной с силой и метко, но она с жутким звоном разлетелась вдребезги, ударившись о стену. Следом полетели два бокала - но их он отбил уже без всякого труда - локтем, ребром ладони. Бокалы точно так же звонко рассыпались, теперь полкомнаты оказалось усыпано стеклянным крошевом.

"Какого черта?" - возопил он мысленно, уже соображая, что, похоже, началось, пусть и неизвестно что...

Наталья, золотце обаятельное, отскочив в угол, обеими руками рванула на себе блузку, вмиг превратив себя в полуголое растрепанное создание, и кинулась на Мазура, выставив вперед руки с растопыренными пальцами. Ни черта в ней не осталось от скромной красоточки - мисс Фурия, мать ее...

Мазур без особого труда уклонился, спасши физиономию от удара десяти коготков, легоньким толчком локтя мастерски подбил атакующую фурию, изменив ее направление движения и скорость. Она прямо-таки впечаталась в угол, и испустила пронзительный визг. Мазур прекрасно знал, что особой боли ей не причинил - но она все равно орала, словно кожу сдирали живьем.

Догадываясь в общих чертах, во что он во исполнение Лавриковых инструкций влип, Мазур молниеносным взглядом окинул место действия, выбирая из двух возможных путей отступления один. Предпочел не дверь, а окно: оно, в отличие от двери, вело не в недра дома, а прямо на улицу, стекол там не было, только жалюзи и занавеска.

Опоздал, увы. В чем его вины не было, конечно. За окном замаячила огромная фигура, заслонившая дневной свет. Знакомая, что характерно, фигура...

А дверь с грохотом распахнулась, и вошел инспектор Пэриш - меланхоличный даже сейчас, с пистолетом в руке. Во рту у него по-прежнему торчала не зажженная трубка.

- Так-так-так, - сказал он с некоторой грустью, словно скорбел о несовершенстве погрязшего в грехах рода человеческого. Остановился на пороге и, целя Мазуру куда-то в район живота, небрежно приказал: - Старина, будьте так добры, отойдите в дальний угол и руки держите на виду, а то, знаете, возможны печальные инциденты...

Ничего не поделаешь, сила и солому ломит. Мазур отступил в помянутый угол, где был далек как от окна, так и от двери. Так и стоя на пороге, инспектор, печально качая головой, озирал комнату, выглядевшую теперь крайне предосудительно: все вокруг усыпано битым стеклом, в воздухе стоит острый запах разлившегося виски. "Сколько добра зря пропало", - машинально подумал Мазур, а в углу скорчилась на полу, громко всхлипывая, растрепанная девушка в разорванной одежонке. Классическая картина предотвращенного в последний момент гнусного преступления, если кто не понял.

В общем-то, особой тревоги Мазур не испытывал. Бывали переплеты и похуже. Стандартная ситуация, шаблонная, убого исполненная... Переживать пока не стоит. Все это ради чего-то да затеяно - не просто так, из желания поглумиться. Сейчас начнут давить, пугать, чего-то требовать. Даже интересно - чего? Скверно, если это чья-то разведка, на задании можно заранее поставить крест. Хотя, кто знает, не будем спешить...

- Ай-яй-яй... - вздохнул инспектор Пэриш. - А казались таким приличным молодым человеком... Не хочу делать скоропалительных выводов, но у меня уже появились свои соображения по поводу всего здесь увиденного, и трудновато будет вам меня разубедить...

- А попытаться-то можно? - спросил не потерявший присутствия духа Мазур.

- Ну что же, попробуйте, - великодушно разрешил инспектор, пожимая плечами. - Когда придет ваше время и я разрешу вам говорить. А пока что извольте помолчать, мне хотелось бы выслушать девушку, с учетом общей обстановки крайне напоминающую потерпевшую...

За его спиной возник злорадно ухмылявшийся сержант Де ла Вега, со здоровенным револьвером в лапе. "Перебор, право, - подумал про себя Мазур. - Непременно револьвер, огромный, никелированный... Дешевка какая! Вестернов насмотрелся..."

Сержант встал в двери, надежно ее запечатав массивной тушей, а инспектор подошел к сидящей в уголке, целомудренно прикрывавшейся ладошками Наталье, присел на корточки, что-то тихонько и ласково стал говорить. Она, всхлипывая, зашептала в ответ.

- Увы, действительность полностью соответствует моей первоначальной версии, - вздохнул инспектор, поднявшись и подойдя к Мазуру. - Бедная девочка утверждает, что вы, сэр, выражаясь романтично, хотели ее изнасиловать, набросились, как дикий зверь, она, бедняжка, отбивалась, как могла, и хорошо еще, что случайные прохожие, услышав ее отчаянные крики, вызвали полицию. И хорошо, что полиция успела вовремя, не дав совершиться злодеянию... Между прочим, девушка настроена подать жалобу по всей форме. А это означает, что нам придется пригласить вас в гости на неопределенный срок...

- Тебе у нас понравится, грязный извращенец, - сказал сержант, разглядывая Мазура с садистским предвкушением. - Есть масса способов отбить такому, как ты, все потроха - так качественно, что ни один докторишка потом следов не найдет. А если учесть, что в камере тебе добавят...