Утром мне все же пришлось лезть в воду - в одежде, чтобы было теплее.
Каланы оказались совсем ручными. Они плавали на спине в двух шагах от меня,
самки - с детенышами на груди. Вдоль края рифов ходили, пересвистываясь,
самые красивые обитатели моря - великолепные черно-белые косатки. Одна из
них вдруг рванулась в сторону берега, нырнула, затем вновь появилась над
водой, словно катер на подводных крыльях, уже с тюленем в зубах. Вот
челюсти сжались, длинные струи крови ударили во все стороны - кадр из
фильма ужасов - всплеск, хищник развернулся и исчез, как будто его и не
было.
Обсушившись у костра, я побрел вверх, чтобы перевалить обратно на восточный
берег. За перевалом маленький ручей, весь в водопадах, спускался в глубокий
овраг, постепенно превращаясь в небольшую речку. Пройти верхом мешали
заросли стланика, и пришлось идти по склону оврага. Но овраг становился все
глубже, а склон все круче. Тут из-под ног вылетела пара камней, я шлепнулся
на осыпь и поехал вниз. В пяти метрах подо мной склоны почти сходились и
ниже были уже вертикальными. Далеко внизу шумела река. Я прижался к склону
и стал сползать медленнее, но совсем остановиться не удавалось. Четыре
метра... три... Интересно, куда унесет мой труп река, прежде чем его найдут
медведи? Один метр... На той стороне осыпь была песчаной и, видимо, более
устойчивой. Оттолкнувшись, я перепрыгнул щель и "присосался" к
противоположному борту каньона.
К вечеру я добрался до города и, вернув Сане противогаз и обгоревший
ватник, направился в гостиницу. Сосед по номеру оказался музыкантом - он
поставил у окна электроорган и целыми днями играл на нем, используя
радиоприемник вместо динамика. Из окна открывался вид на Северо-Курильск,
ласково прозванный "город-смертник". Основанный японцами в 1935 году, он в
66-м был полностью смыт цунами. "Служба цунами" вовремя передала
предупреждение, и все люди ушли на сопки. Когда море снесло дома, многие
спустились обратно, и тут пришла вторая волна, еще выше первой. Было очень
много жертв. Теперь город отстроен дальше от берега, но его злоключения не
кончились. Вокруг расположены четыре очень активных вулкана, так что пепел
с неба сыплется почти постоянно. Землетрясения случаются чуть ли не каждый
день. Вдоль улиц натянуты веревки, чтобы никто не заблудился зимой, когда
неделями пурга. Основной вид транспорта - вездеход.
Как-то на окраине города я встретил свадебную процессию на трех гусеничных
вездеходах, украшенных лентами и воздушными шариками. Молодые сидели на
броне, сзади их покрывал толстый слой грязи, летевшей с гусениц. Более
интересную свадьбу мне довелось видеть только один раз - в Южной Туркмении,
в поселке Кушка.
Представьте себе теплую южную ночь, огромный дастархан под звездами,
многочисленную толпу гостей - дикого вида пастухов, жирных баев из райкома,
бородатых контрабандистов-афганцев. Все тянут старые разбойничьи песни,
сверкая глазами и притоптывая в такт. Вдруг раздается стук копыт, и на
взмыленных конях из темноты вылетают два могучих туркмена с огромными
мешками. Один из них, бритый наголо, весь в шрамах, лица другого не видно
между бараньей шапкой и бородой. В красных отблесках костра они соскакивают
с коней и после короткого диалога с хозяином вытаскивают из мешков... нет,
не головы врагов, а синтезатор, электрогитару и пару колонок. Кто-то
приносит удлинитель, врубает светомузыку, и басмаческого вида гости под
радостные крики собравшихся исполняют по-туркменски песни ансамбля "Modern
Talking"...
В соседнем номере северокурильской гостиницы жил офицер, два месяца ждавший
попутного транспорта к месту службы - погранзаставе, единственному
населенному пункту на большом острове Оннекотан. Однажды утром он зашел к
нам и радостно сообщил, что ожидается вертолетный рейс. Я сбегал в
гастроном за валютой и довольно быстро договорился с пилотами. Вертолет
пронесся над острыми пиками Чикурачки и Фусса, над снеговыми полями Южного
Парамушира, и завис над Оннекотаном. Он состоит из двух слившихся вулканов,
Немо и Креницына. У последнего огромный кратер, заполненный озером. В
центре зеленого кольца воды поднимается внутренний конус, а в его кратере -
маленькое ярко-синее внутреннее озерцо.
К сожалению, пришлось тем же рейсом вернуться в Севкур - не оставаться же
на два месяца. Но я утешал себя тем, что за годы советской власти на этом
чудесном острове вообще довелось побывать очень немногим - за исключением
пограничников, люди сюда попадают раз в несколько лет. Из-за погранзоны,
отсутствия информации и транспорта даже на Южных Курилах почти не бывает
туристов, а на Средних и Северных - не бывает никогда. А ведь столь
красивых и интересных мест в мире не так уж много! Впрочем, даже те, кому
удается сюда попасть, проводят дни на "отливке" (приливо-отливной полосе),
собирая выброшенный морем японский мусор, а ночи - за телевизорами, которые
здесь принимают японскую порнуху.
Как-то раз мы шли втроем по берегу острова Шикотан, немного южнее
знаменитого мыса Край Света. Со мной была очаровательная девушка Лайма,
специалист по лишайникам из Риги, и егерь местного заказника Серега. Выйдя
из густого пихтово-тисового леса, мы оказались на океаническом лугу, полого
спускавшемся к береговому обрыву. Фиолетовые ирисы, желтые лилии, красные и
золотистые рододендроны, белые орхидеи торопились отцвести за короткое
лето. Мы подползли к краю обрыва и посмотрели вниз. В ста метрах под нами
волны разбивались о черную скальную террасу, всю в пене и ярких пятнах
водорослей. На краю террасы возвышалась серебристо-серая гранитная арка, а
под ней лежало несколько десятков антуров, самых красивых в мире тюленей -
черных в крупных белых кольцах. На юг уходила цепочка Малых Курил, а на
востоке понемногу загорались вечерние огни Хоккайдо.
Мы долго сидели на краюшке обрыва, а потом я спросил Серегу:
- Много тут бывает народу?
- Да, - ответил он. - Наши заходят, и приезжих иной год человек до пяти.
Может быть, когда-нибудь острова покроются отелями, автострадами и
закусочными, но пока что, путешествуя в этих краях, испытываешь
удивительное чувство, что вся их неземная красота принадлежит только тебе.
В последний день моего пребывания на Парамушире мы с начальником милиции
поехали на пикник. Поджарив огромного лосося-чавычу и наловив "на отливе"
крабов, мы грелись под лучами солнца, впервые за несколько дней вышедшего
из-за облаков. По ту сторону пролива тянулся берег плоского, изрытого
полевками острова Шумшу, за которым синели горы Камчатки. Я надел маску и
отплыл от берега. Под водой росли леса из гигантских водорослей. Бурые
ленты уходили на головокружительную глубину и тянулись под поверхностью
моря. Под ними было темно и холодно. Мы сбегали к очень красивым Черным
озерам в старых кратерах, а когда поехали обратно, еще издали увидели
входящий в бухту белый теплоход. Это был "Петропавловск", на котором мне
предстояло плыть на Камчатку.
Маленькая баржа-плашкоут отвалила от пирса и направилась к теплоходу.
Пятнистые тюлени-ларги плыли рядом, выпрашивая рыбку. Прямо в гавани лежал
на спине калан и долбил камнем створки ракушки. Вместо моего знакомого -
южного кита в заливе собрались длинные черные финвалы, нырявшие в бурых
скоплениях планктона, словно гигантские щуки.
На теплоходе мне удалось получить "палубное место" - самое дешевое, но с
ночевкой в кинозале. Мы обогнули затопленный морем вулкан Торисима,
облепленный птичьими гнездами, и вышли в океан, провожаемые светом маяка
японской постройки.
При японской администрации острова были густо заселены. Когда сюда пришли
Советы, прежде всего были сожжены поселки, взорваны мосты, туннели,
ветровые электростанции, аэродромы и большинство маяков. Сейчас гражданское
население (очень небольшое) есть только на четырех островах из пятидесяти,
и оно очень страдает от отсутствия мостов, хороших дорог, удобных домов и
аэродромов.
Заселяли острова в основном для того, чтобы втереть очки мировой
общественности. Исключение составляет знаменитый "Пентагон" - рыбозавод на
Шикотане. Знаменит он своим общежитием, куда каждое лето привозили с
материка вербованных женщин, так называемую "сайру". При слове "Шикотан"
любой мужчина от Совгавани до Магадана хитро ухмыляется и с мечтательным
видом вздыхает: "остров любви..."
В океане штормило. Вдали проплывали южно-камчатские фьорды - хаос гребней,
ущелий, черных скал и полосатых от снега вулканов. Очень мрачный пейзаж,
хотя, как позже выяснилось, при солнечной погоде там невероятно красиво.
Эти пустынные края, где за зиму выпадает до двадцати метров снега,
совершенно необитаемы и почти не изучены.
Утро застало наш теплоход на зеркальной глади Авачинского залива. Вокруг
расстилался настоящий лабиринт бухт, островов, мысов и скал, а впереди, под
двумя огромными, словно висящими в воздухе и прозрачными, конусами вулканов
лежал Петропавловск-Камчатский, где меня ждало множество приключений. Но об
этом потом, а сейчас -
в которой автор, действуя совместно с КГБ, избавляет жителей поселка от
Пой, мой бубен, громче пой -
Я охотник неплохой,
Время попусту не трачу,
У меня всегда удача.
Охотничья песня алеутов
Когда после долгого пребывания в местах, еще не испорченных цивилизацией,
попадаешь в большой город, всегда испытываешь легкий шок. Люди на улицах
кажутся бесконечной толпой, воздух - удушливым дымом, а автобус - настоящей
душегубкой. Едва ступив на землю Петропавловска-Камчатского, я сразу начал
Шилова Юлия
Шилова Юлия
Маккэфри Энн
Самойлова Елена
Володихин Дмитрий
Глуховский Дмитрий