все позабыл. Да потом что бы я ему стал говорить? Какие у меня соседи? Так
он знает это отлично. Был у меня неоднократно. Как они себя ведут - он знает
тоже. Что же я бы стал ему объяснять?
ждем.
бы обязательно дозвониться.
редакции. Скажи, пожалуйста, что я запоздаю. Снова смех. Дежурный поднимает
голову.
запоздает! Иди, иди, звони, скажи, что он запоздает!
Проходит за барьер и садится за стол.
переворачивает лист-другой, читает, хмыкает. Все написанное ему очень
нравится: ругал милицию, так, так! Привел неизвестную? Отлично! А всего
лучше другое. Он встает.
он торжествующе.
на этот. История эта, конечно, неприятная. У меня в комнате подрались два
человека, которые увидели друг друга в этот день впервые. Дело получилось
так. Ко мне со стихами ходил один из начинающих. Школьник 11-го класса. Его
мать, знакомая моего хорошего знакомого, просила посмотреть стихи и оценить.
Вот он ходил и читал, а я слушал. Но слушать-то я слушал, а сказать ничего
не мог, т.е., в общем-то, стихи мне нравились и даже не то что, пожалуй,
нравились, а просто я подумал, что из парня может получиться толк, но в
стихах такого рода - с очень приблизительными ассонансами, с рваными
строками, скачущим ритмом - я понимаю немного. А сказать надо было что-то
очень весомое, ясное. Вот я и позвонил одному поэту и попросил его зайти. Мы
были хорошо знакомы. Его книга только что вышла и имела успех, а за год до
этого я отвез целый цикл стихов поэта в "Простор". Паренек был тоже из
Алма-Аты, так что получилось так, что отчасти как будто встречались земляки.
Поэт пришел ко мне с алмаатинкой, студенткой какого-то московского
института. Она читала мой последний роман и хотела со мной познакомиться. И
такое тоже иногда бывает. Сидели, слушали стихи, пили чай да пиво (больше на
столе ничего не было: пареньку не исполнилось и 18). И все бы окончилось так
же хорошо, как и началось, но, на беду, в этот день (и надо же случиться
такому!) ко мне забрел товарищ. Я знал его лет сорок (вместе учились), а не
видел года три. Вот этот уже был пьян. Да пьян-то был как - зло, агрессивно
и запальчиво-обиженно. И второе совпадение: он три года воздерживался, а
сегодня как раз его и прорвало. Во-первых, кончились какие-то сроки и
зароки, а во-вторых, приезжала дочка, которую он не видел Бог знает сколько
времени. Вот он и завелся.
моего друга и отсадил его подальше от девушки, в самый-самый угол, ибо он
уже начал придираться. Но вот пришлось мне на минутку выйти из комнаты.
Ровно на минутку, но, вернувшись, я застал что-то совершенно невероятное.
Тарасов (так звали товарища) сидел в коридоре на стуле возле телефона и
вызывал милицию. Из носа у него текло, и он обтирался ладошкой. Вокруг
стояли жильцы и кричали о разбое. Я вышел с чайником, и все набросились на
меня: "У тебя в комнате..." А я ровно ничего не понимал. Только что было все
тихо, мирно - и вдруг... Словом, я так был сбит с толку, что и сказать
ничего не мог. Только потом в милиции обозначились контуры произошедшего. Но
именно контуры. В общем, когда я вышел, этот мой старый товарищ, который
"завязал на три года" и вдруг напился сегодня, полез сначала к девушке, а
потом и к поэту. Лезет он всегда с "приемами". Тот и оттолкнул его ладонью и
расквасил ему нос. Другая версия: он полез, его толкнули, он и приложился
носом об угол шифоньера или стола. Что вернее - не знаю, потому что ровно
ничего не видел. Пришел участковый Богданов и увел всех в отделение.
Заставили писать объяснение. Тарасов пошел перевязываться и написал
показания там отдельно. И так как я вообще ничего не писал и не видел, а все
остальные (в том числе и обиженный) показали согласно, что все произошло
мгновенно, вспышкой, в отсутствие хозяина, то этим все и кончилось. Ни
протокола не составили, ни постановления не вынесли. Да и то сказать,
разбитый нос не слишком большое дело, если его обладатель пьян и ничего
объяснить не может, а все остальные трезвы. Да и с чего бы ударили
совершенно незнакомого человека не где-нибудь, а в гостях? И не кто-нибудь,
а другой гость! И все было бы в порядке, потому что даже в лупу в этом
печальном столкновении не увидишь хулиганства, если бы не зам. начальника.
Он вдруг позвонил в Союз. Попал на секретаря правления и рассказал ему о
драке. Тот спросил:
роли-то ровно никакой и нет.
и вины тоже как будто нет.
милиционер...
секретарь. - Сейчас у нас проходит съезд, мы готовимся к конференции, а вы
хотите поднять шум Бог знает из-за чего. Эти двое - сами взрослые люди.
Пусть и разбираются. Чего третьего-то мешать? Ведь он не видел даже ничего.
"Зайдито в милицию для разговора". Но у меня в это время сидел мой
переводчик, и я просил разрешения зайти не сию минуту, я примерно через
полчаса.
одного. Что б он подумал? Наступило минутное молчание.
Вот вы знаете, что у вас несколько дней тому назад произошло в комнате...
жалею, и паренька, который пришел читать стихи, тоже жалею. Не надо было им
видеть этакое. А Тарасову, пожалуй, поделом - не лезь! Я его знаю! Но раз
это произошло у меня, то и я виноват, конечно.
повторялось. Тут нужно иметь дело с настоящими преступниками, а отвлекаешься
на какую-то чепуху.
да и я сам понимал, что произошло черт знает что. "Какие же хорошие люди
попадаются в милиции", - вот что я подумал тогда.
поручиться вам чем угодно, что ничего подобного у меня больше не повторится.
За мои пятьдесят семь лет в моей комнате подрались впервые. Но, говоря чисто
юридически, какую я могу вам дать гарантию, какие меры тут принимать? Ведь
вспомните, я даже как свидетель вам не пригодился. Они взрослые люди, члены
творческих Союзов, и каждый, в конце концов, отвечает только за себя.
Позвоните в их организации, и вы точно установите долю вины каждого.
теперь совершенно иной человек, насмешливый, всесильный, довольный тем, что
наконец-то пришла и его очередь.
ответит, я и его привлеку. Хулиган! Вот вы кто такой.
теперь передо мной, отделенный барьером, и я сразу понял все: по ту сторону
барьера карающая рука закона и сам закон, т.е. он, а по другую -
преступление и наказание, т.е. я.
вспомнил все и почувствовал, что задыхаюсь. И поскорее отошел от него.
разводить вздумали? В подвал бегать? Баб водить?
так и остался стоять у стены.
барьером. Вы, как говорится, - при исполнении. Но когда-нибудь я вас встречу
без мундира и не при исполнении, тогда я вам на все отвечу по-мужски: и на
хулигана, и на проституцию, и на это "баб водить". И вы этот разговор на всю
жизнь запомните. Уверяю вас, что запомните, гражданин хороший!
казалось, что я ору на всю дежурку, но, наверно, кто-то словно сдавил мне
горло и поэтому я говорил тихо-тихо. Сказал и сел. Кто-то сзади осторожно
тронул меня за плечо. Оглянулся - Саркисов. И тот, за барьером, тоже
потерялся.
мной?
навязывают силком. Он растерянно улыбается. Я сижу на лавке. Меня не трясет.
Нет, я весь застыл, окаменел в какой-то злобной судороге, как тогда, в 38-м
году, перед орущей и кривляющейся мартышкой в майорском мундире. Я уже
больше не могу ни говорить, ни кричать. Мне остается только сидеть и ждать,
когда это схлынет. Надо мной наклоняется товарищ и что-то говорит, но я еще
Пехов Алексей
Зыков Виталий
Шилова Юлия
Бажанов Олег
Мурич Виктор
Березин Федор