явное преимущество перед теми, кто, по-видимому, возымел намерение
преградить ему дорогу. Правда, предводитель маленького отряда ехал на
прекрасном коне и был одет в богато расшитый кожаный камзол - полувоенную
одежду того времени; но на его слугах были лишь простые, из домотканого
сукна, куртки, которые едва ли могли защитить их от удара меча, нанесенного
крепкой рукой. К тому же никто из них не имел при себе иного оружия, кроме
палаша и пистолетов, без которых благородные господа, как и их слуги, редко
пускались в путь в те тревожные времена.
молодой вельможа задал вопрос, обычный для того времени в устах каждого
путника при встрече с незнакомцем:
сильная сторона должна высказываться первой.
объявите свою партию, раз уж вы знаете нашу.
круглоголовый? За короля или за ковенант?
вам не правду, ибо это недостойно дворянина и воина. Но, чтобы ответить на
ваш вопрос вполне искренне, я должен раньше сам решить, к какой из партий,
ныне враждующих между собой, я примкну окончательно, а этого я еще не могу
сказать с уверенностью.
престолу и религии, ни один дворянин, ни один честный человек не может долго
колебаться в выборе партии.
оскорбить меня, задеть мою честь или благородное происхождение, то я с
радостью приму ваш вызов и готов сразиться один против вас троих. Но если вы
просто желаете вступить со мной в логические рассуждения, каковым я в
молодости обучался в эбердинском духовном училище, то я готов доказать по
всем правилам логики, что, откладывая на время свое решение принять ту или
иную сторону в этих распрях, я поступаю не только как подобает честному
человеку и дворянину, но и как должен поступить человек благоразумный и
осторожный, впитавший с юных лет мудрость гуманитарных наук и затем
удостоившийся чести воевать под знаменем непобедимого Северного Льва -
великого Густава Адольфа и многих других храбрых военачальников, как лютеран
и кальвинистов, так и папистов и арминиан.
вопроса и буду весьма рад, если мне удастся склонить вас в пользу того дела,
которому я сам служу. Сейчас я направляюсь к одному из своих друзей, дом
которого находится примерно в трех милях отсюда; если вы согласитесь
сопровождать меня, вы найдете там удобный ночлег. А наутро никто не помешает
вам продолжать путь, если вы не соизволите присоединиться к нам.
должен знать, с кем он имеет дело, иначе он легко может попасть впросак.
честь может служить достаточной порукой.
воин. Одним движением он перекинул мушкетон за спину, по-военному отдал
честь молодому графу и, продолжая разговаривать, подъехал к нему ближе. -
Надеюсь, - сказал он, - что мои собственные заверения в том, что я останусь
добрым товарищем - bon camarado - вашей светлости как при мирных
обстоятельствах, так и в минуту опасности, не будут отвергнуты с
пренебрежением в эти тревожные времена, когда, как говорится, голове
надежнее в стальном шлеме, нежели в мраморном дворце.
могу оценить, как приятно находиться под вашей охраной; но я надеюсь, что
вам на сей раз не придется проявлять вашу доблесть, ибо в доме, куда я
намерен доставить вас, нас ожидает радушный и дружеский прием и хороший
ночлег.
выше его, пожалуй, можно поставить только хорошее жалованье или хорошую
добычу, не говоря уже, конечно, о дворянской чести или выполнении воинского
долга. И сказать по правде, милорд, ваше великодушное предложение мне тем
более по сердцу, что я не знал, где мне с моим бедным товарищем (тут он
потрепал по шее своего коня) найти пристанище на эту ночь.
посчастливилось служить квартирмейстером?
Дальгетти, ритмейстер Дугалд Дальгетти из Драмсуэкита, к услугам вашей
светлости. Это имя вам могло встретиться на страницах "Qallo Belgicus"
<"Галло-Бельгийского листка" (лат.)>, или в "Шведском вестнике", или, если
вы читаете по-голландски, в "Fliegenden Мегсоеur" <"Летучем Меркурии" (гол
)>, издаваемом в Лейпциге. Родитель мой своей расточительностью довел наше
прекрасное родовое поместье до полного разорения, и к восемнадцати годам мне
больше ничего не оставалось, как переправить свою ученость, приобретенную в
эбердинском духовном училище, свою благородную кровь и дворянское звание да
пару здоровых рук и ног в Германию, чтобы в ратном деле искать счастья и
пробивать себе дорогу в жизнь. Да будет вам известно, милорд, что мои руки и
ноги пригодились мне куда более, нежели знатны" род и книжная премудрость. И
пришлось же мне потаскаться с пикой, когда я служил простым солдатом под
началом сэра Людовика Лесли! Тогда я так крепко затвердил воинский устав,
что до самой смерти не забуду! Бывало, сэр, выстаиваешь в трескучий мороз по
восьми часов в сутки - с полудня до восьми часов вечера - в карауле у
дворца, в полном вооружении в стальных латах, шлеме и рукавицах; и все это
лишь за то, что я, проболтав лишнюю минутку с квартирной хозяйкой, опоздал
на перекличку.
бывать и в жарком деле, а не только нести службу на морозе, как вы изволите
рассказывать?
под Лейпцигом и под Лютценом, может сказать, что он побывал в бою; тот, кто
был свидетелем взятия Франкфурта, Шпангейма, и Нюрнберга, и прочих городов,
имеет кое-какое понятие об осадах, штурмах, атаках и вылазках.
вознаграждены повышением по службе.
редели ряды наших славных соотечественников и старые воины, предводители
доблестных шотландских полков, слывших грозой Германии, погибали один за
другим - кто от чумы, кто на поле брани, - мы, их питомцы, по наследству
занимали освободившиеся места. Я, сэр, прослужил шесть лет рядовым в
дворянской роте и три года копьеносцем; от алебарды я отказался, считая это
ниже своего дворянского достоинства, и, наконец, был произведен в прапорщики
лейб-гвардии королевской Черной конницы. После этого я дослужился до чина
лейтенанта, а затем ритмейстера под начальством непобедимого монарха, оплота
протестантской веры. Северного Льва, грозы австрийцев, победоносного Густава
Адольфа.
соответствует иноземному званию ритмейстера?
отряда.
же оставили службу у этого великого государя?
милорд, когда долг уже больше не удерживал меня в рядах его войска.
Признаюсь вам откровенно, милорд, в этом войске было многое, что не так-то
легко переварить благородному воину. Жалованье ритмейстеру, к примеру,
полагается не бог весть какое, всего каких-нибудь шестьдесят талеров в
месяц; однако непобедимый Густав никогда, бывало, не выплачивал более одной
трети этой суммы, да и та выдавалась в виде ссуды; хотя - если считать по
справедливости - сам великий монарх, в сущности, брал у нас взаймы остальные
две трети. И мне случалось быть свидетелем того, как целые полки немцев и
голштинцев поднимали бунт на поле сражения и, точно какие-нибудь конюхи,
орали:
бросаться в бой, как это делали наши молодцы, отважные шотландцы, которые
никогда не роняли своей чести ради презренной корысти.
лорд Ментейт.
сроки и никаким образом ни один крейцер не был нам возмещен! Лично я никогда
не имел в кармане и двадцати талеров за все время службы у непобедимого
Густава; разве что посчастливится во время штурма, при взятии города или
селения, когда доблестный воин, хорошо знакомый с правилами ведения войны,
всегда найдет случай поживиться.
войсках, сэр, - сказал лорд Ментейт, - нежели тому, что вы в конце концов
оставили эту службу.
и полководец, Северный Лев и оплот протестантской веры, так ловко выигрывал
сраженья, брал города, захватывал страны и взимал контрибуции, что служить
под его началом было истинным наслаждением для каждого дворянина, избравшего
благородное ремесло воина. Я сам, милорд, был комендантом целого
Дункельшпильского графства на Нижнем Рейне, жил во дворце пфальцграфа,
распивал с товарищами лучшие вина из его погреба, взимал контрибуции,
производил реквизиции и получал доходы, не забывая облизывать пальчики, как
полагается всякому доброму повару. Но, увы, все это пошло прахом, как только