Чтение 4–й страницы книги ~Жестокий шторм~

отчаянно качается на ветру. Улицы обе пусты - а почему должно быть иначе?
Вьюга разгулялась вовсю. Если присмотреться, кое-где виден свет в домах, но
ни души нигде. И сугробы у магазинов намело на половину высоты до окна.
Ветер тише, и за кадром слышен голос Майка Андерсона с легким акцентом штата
Мэн.

- Меня зовут Майкл Андерсон, и я не из особо ученых. И в философии я тоже
не очень разбираюсь, но одно знаю: в этом мире, уходя, платишь. Обычно очень
много. Иногда все, что у тебя есть. Этот урок я думал, что выучил девять лет
назад, во время той бури, которую местный народ называет Буря Века.

Мигалка гаснет. И храбрые огоньки, которые, виднелись сквозь вьюгу -
тоже. И ничего, кроме ветра и снега. И голос Майка:

- Я ошибался. В большую вьюгу я только начал учиться. А кончил - всего на
прошлой неделе.

Наплыв. Смена ландшафта. Леса штата Мэн с воздуха (вертолет). День.

Зима. И все деревья, кроме елей, голые, и ветви уставлены, как пальцы, в
белое небо. На земле снег есть, но только пятнами, похож на связки грязного
белья. Земля скользит под камерой, и время от времени лес прерывает
извилистая черная лента двухполосной дороги или какой-нибудь городок Новой
Англии. А голос Майка продолжает говорить:

- Я вырос в Мэне.., но можно сказать, что никогда там не жил. Там, откуда
я родом, каждый может так сказать.

Вертолет зависает над побережьем, краем суши, и тогда начинает доходить
смысл слов Майка. Леса вдруг исчезают, мелькнула серо-синяя вода, она бьется
и кипит на скалах и мысах.., и вот уже под нами только вода, и вода до тех
пор, пока...

Наплыв. Литтл-Толл-Айленд (с вертолета). День.

Из-за горизонта выплывает и стремительно движется к нам
Литтл-Толл-Айленд. Уже видна суета у причалов, привязывают или затаскивают в
сараи лодки для ловли омаров. Суда поменьше уже убрали с воды по городскому
слипу. Теперь их оттаскивают подальше на четырехколесных тележках. На
причале мальчишки и молодые люди постарше несут ловушки для омаров в длинный
потрепанный сарай с вывеской "ГОДСО: РЫБА И ОМАРЫ". Слышен смех и
возбужденный говор, по рукам ходят бутылки с чем-то явно теплым. Надвигается
буря. А это всегда вызывает возбуждение - когда буря только надвигается.

Возле сарая Годсо стоит аккуратный домик местной добровольной пожарной
охраны как раз на две пожарные машины. Одну из них сейчас моют снаружи Ллойд
Уишмен и Ферд Эндрюс.

Атлантик-стрит уходит в город вверх от причалов. Линиями вытянулись
красивые домики Новой Англии. К югу от причалов - лесистый мыс, и зигзаги
обветшалой деревянной лестницы ведут к воде. К северу вдоль побережья
тянутся дома народа побогаче. На дальней северной оконечности стоит маяк
высотой футов сорок. Он автоматически зажигается и гаснет, и свет его на
фоне дня бледен, но различим.

Наверху - длинная радиоантенна. И снова мы слышим голос Майка:

- Люди с Литтл-Толл-Айленда платят налоги в Огасту - как и прочие. На
автомобильных номерах у нас нарисован омар или гагара - как и у других. И
болеем мы за команды Университета штата Мэн, особенно за женские
баскетбольные - как все...

На рыбачьей лодке "Счастливица" Санни Бротиган запихивает сети в люк и
задраивает крышку. Рядом Алекс Хабер привязывает "Счастливицу" толстыми
канатами. Слышен голос Джонни Гарримана из-за кадра:

- Санни, задрай получше. В прогнозе говорят, она приближается.

Джонни выходит из-за рубки, глядя в небо. Санни поворачивается на его
голос:

- Они каждую зиму приходят. Большой Джон. Повоют и уходят. И всегда потом
бывает июль.

Санни пробует люк и ставит ногу на трап, глядя, как Алекс закрепляет
последний узел. Позади них к Джонни подходит Люсьен Фурнье. Он наклоняется
над трюмом добычи, открывает люк и заглядывает. Звучит голос Алекса Хабера.

- Да.., только, говорят, такой еще не бывало. Люсьен выдергивает из трюма
омара и поднимает над головой:

- Санни, одного забыл! Санни отвечает:

- Для затравки полезно оставить в садке. На счастье.

Люсьен Фурнье обращается к омару:

- Надвигается Буря столетия, mon frere , - только что по
радио сказали. - Щелкает его по панцирю. - Ты вовремя шубу надел, да?

И бросает омара обратно в садок - ПЛЮХ! Все четверо уходят с лодки, и мы
смотрим им вслед. А Майк объясняет нам:

- Но мы - не такие. На островах жизнь другая. И мы сплачиваемся, когда
это нужно.

А Санни, Джонни, Алекс и Люсьен уже на трапе; кажется, они уносят
снаряжение. И Санни говорит:

- Ладно, и эту переживем.

- Ага, как всегда, - подхватывает Джонни.

- Не о волнах думай, а о лодке, - добавляет Люсьен. И Алекс Хабер ему
отвечает:

- Да ладно, что там может француз в этом понимать?

Люсьен шутливо на него замахивается. Все смеются. Потом идут дальше.
Видно, как Санни, Алекс, Люсьен и Джонни заходят к Годсо. А камера
отворачивается и панорамирует вверх по Атлантик-стрит к мигалке, которую мы
уже видели. Потом уходит вправо, вырезая кусок деловой части города. На
улице суматошное движение. Майк продолжает говорить:

- И мы умеем хранить тайну, если надо. Например, ту, что досталась на
нашу долю в восемьдесят девятом. - Он замолкает на минуту. - И люди, которые
там живут, до сих пор ее хранят.

И мы заходим в магазин-склад Андерсона. Поспешно входят и выходят люди.
Вот появляются три женщины: Анджела Карвер, миссис Кингсбери и Роберта Койн.

За кадром голос Майка:

- И я это знаю.

Его перебивает разговор женщин. Говорит Роберта:

- Слава Богу, консервами закупилась. Теперь пусть приходит.

- Я только молюсь, чтобы свет не отключили, - отвечает миссис Кингсбери.
- Не могу я готовить на дровяном очаге. У меня даже вода на нем подгорает.
Большая буря только для одного хороша...

И Анджела ее перебивает:

- Угу. И мой Джек знает, для чего.

Две другие смотрят на нее с удивлением, потом все трое хихикают, как
девчонки. И расходятся к своим машинам. И снова слышен голос Майка:

- Я держу связь.

Новый план: борт пожарной машины. Чья-то рука полирует тряпкой ее красную
шкуру и уходит из кадра. Довольный своей работой Ллойд Уишмен глядит на
отражение собственного лица. Ферд Эндрюс (его не видно) говорит ему:

- По радио сказали, снега будет до фигища.

Ллойд поворачивается, и камера за ним, и мы видим Ферда, прислонившегося
к двери. В руках у нею голенища полудюжины сапог, и он начинает их
расставлять по парам под крюками, где висят плащи и шлемы. И говорит:

- Как попадаем в беду, так уж попадаем. Ллойд усмехается в ответ своему
молодому напарнику и снова драит машину. При этом говорит:

- Спокойней, Ферд. Шапка снега - это еще не беда. Беды через пролив не
ходят. А то чего бы мы здесь жили?

Судя по лицу Ферда, он не так в этом уверен. Он выходит из двери и
смотрит вверх...

И камера вслед за ним смотрит на приближающиеся штормовые облака.

Задерживается на них на секунду, потом панорамирует вниз, и в кадр
вплывает типичный аккуратный белый домик Новой Англии. Он примерно на
полпути к вершине холма по Атлантик-стрит - то есть между причалами и
центром города. И ограда у него есть, отделяющая улицу от умершего на зиму
газона (но снега на нем нет, и вообще на острове мы его еще не видели), и
калитка в ограде открыта, приглашая на бетонную дорожку всякого, кто
потрудится сойти с тротуара и по крутым ступеням террасы подойти к двери. У
калитки стоит почтовый ящик, забавно раскрашенный и с лепными добавками,
превращающими его в розовую корову. На боку надпись:

КЛАРЕНДОН

Голос Майка сообщает:

- Первым человеком в Литтл-Толл-Айленде, который увидел Андре Линожа,
была Марта Кларендон.

Закрывая кадр, на переднем плане появляется рычащий серебряный волк. Это
набалдашник трости. Камера отъезжает, показывая нам Линожа сзади. Он стоит
на тротуаре перед открытой калиткой Марты, и это человек высокий, одет в
джинсы, высокие ботинки, куртку, и на уши натянута черная вязаная шапочка. И
перчатки, издевательски-желтые, ядовито-яркие - вырви глаз. Одна рука
сжимает набалдашник, и от серебряной головы волка уходит вниз черное
ореховое дерево трости. А голова самого Линожа опущена между ссутуленными
плечами. Поза мыслителя. И еще - есть в этой позе что-то мрачное или
скорбное.

Подняв трость, он стучит ею об край проема калитки. Ждет, потом стучит по
другому краю. Это похоже на ритуал.

И Майк заканчивает фразу: