Чтение 4–й страницы книги ~Дикая утка~

Верле. Ты смеешься? Пожалуй, не веришь моим словам? По книгам,
разумеется, этого проверить нельзя, таких расходов я никогда не заношу.

Грегерс (с холодной усмешкой). Н-да, пожалуй, бывают расходы такого
рода, что самое лучшее их не заносить.

Верле (пораженный). К чему ты это клонишь?

Грегерс (собравшись с духом). Ты занес в книги расход по обучению
Ялмара Экдала фотографированию?

Верле. Я? Занес ли?

Грегерс. Я теперь знаю, что ты взял этот расход на себя. И знаю также,
что ты не поскупился дать молодому Экдалу возможность завести дело,
устроиться.

Верле. Вот видишь, а еще говорят, что я ничего не сделал для Экдала!
Могу тебя заверить, эти люди стоили мне порядочно.

Грегерс. А ты занес в книги хоть некоторые из этих расходов?

Верле. К чему ты задаешь такие вопросы?

Грегерс. О, на то есть свои причины. Слушай, скажи мне... твое горячее
участие к сыну твоего старого друга... началось как раз с того времени,
когда он вздумал жениться?

Верле. Какого черта!.. Где мне помнить это через столько лет?..

Грегерс. Ты мне писал тогда, - чисто деловое письмо, разумеется, - и в
приписке вкратце упомянул, что Ялмар Экдал женился на фрекен Хансен.

Верле. Ну да, ее так и звали.

(*651) Грегерс. Но ты не упомянул, что эта фрекен Хансен была Гина
Хансен, наша бывшая экономка.

Верле (принужденно-насмешливо). Я не знал, что ты особенно
интересовался нашей бывшей экономкой.

Грегерс. Я и не интересовался. Но... (понижая голос) кажется, другие
здесь в доме очень интересовались ею.

Верле. Что ты хочешь сказать? (Вспылив.) Не на меня же ты намекаешь?

Грегерс (тихо, но твердо). Да, я на тебя намекаю.

Верле. И ты смеешь!.. Осмеливаешься!.. А этот неблагодарный, этот
фотограф... как смеет он взводить подобные обвинения!

Грегерс. Ялмар ни единым словом не коснулся этого. Не думаю, чтобы у
него было хоть малейшее подозрение.

Верле. Так откуда же ты взял? Кто мог тебе сказать подобное?

Грегерс. Моя бедная, несчастная мать. Она мне сказала это, когда я в
последний раз виделся с ней.

Верле. Твоя мать! Этого и надо было ожидать. Вы с ней всегда были
заодно. Она и восстановила тебя против меня с самого начала.

Грегерс. Нет, не она, а ее муки и страдания - все, что сломило ее и
привело к злополучному концу.

Верле. О, ей вовсе не из-за чего было так страдать и мучиться; во
всяком случае, причин у нее было не больше, чем у многих других! Но с
болезненными, экзальтированными особами не сговоришься. Я это достаточно
испытал... И вот ты теперь носишься с подобными подозрениями... роешься в
куче старых пересудов и сплетен, позорящих твоего отца. Право, Грегерс, в
твои годы пора бы уж заняться чем-нибудь более полезным.

Грегерс. Да, пожалуй, пора бы.

Верле. Тогда и на душе у тебя, может быть, стало бы светлее, чем, как
видно, теперь. Ну к чему тебе корпеть там на заводе, гнуть спину как
простому конторщику и отказываться брать хоть грош сверх положенного
жалованья? Ведь это прямо глупо с твоей стороны.

Грегерс. Да, если бы я был уверен, что это так.

Верле. Я тебя понимаю. Ты хочешь быть независимым, не быть мне ничем
обязанным. Ну вот, теперь тебе и (*652) представляется случай стать
независимым, самому себе господином.

Грегерс. Вот? Как так?..

Верле. Видишь, я писал тебе, чтобы ты непременно и немедленно приехал
сюда в город... гм...

Грегерс. Да... но что тебе, в сущности, понадобилось от меня? Я весь
день ждал объяснения.

Верле. Я хочу предложить тебе вступить компаньоном в фирму.

Грегерс. Мне? В твою фирму? Компаньоном?

Верле. Да. Нам не пришлось бы из-за этого постоянно бывать вместе. Ты
мог бы вести дела здесь, в городе, а я переехал бы на завод.

Грегерс. Ты?

Верле. Видишь ли, я теперь уж не такой работник, как прежде. Приходится
беречь глаза, Грегерс: что-то слабы стали.

Грегерс. Ну, это всегда было.

Верле. Не так, как теперь. Да и кроме того... по некоторым
соображениям... я мог бы, пожалуй, предпочесть перебраться туда... хоть на
время.

Грегерс. Вот чего никогда бы не подумал.

Верле. Слушай, Грегерс. Мы с тобой во многом и многом не сходимся. Но
все же мы с тобой - отец и сын. И, право, мы могли бы прийти к какому-нибудь
соглашению,

Грегерс. То есть с виду?

Верле. Да, хотя бы так. Подумай же насчет этого, Грегерс. По-твоему,
это возможно? А?

Грегерс (холодно смотрит на него). Тут что-то кроется.

Верле. То есть как это?

Грегерс. Я тебе для чего-то нужен.

Верле. При столь тесных узах, как наши, надо полагать, один всегда
нуждается в другом.

Грегерс. Да, говорят.

Верле. И я бы очень хотел, чтобы ты теперь побыл дома некоторое время.
Я одинок, Грегерс. Всегда чувствовал себя одиноким, всю жизнь. Но теперь это
особенно (*653) дает себя знать - старею. Мне нужно иметь подле себя
кого-нибудь.

Грегерс. У тебя ведь есть фру Сербю.

Верле. Да, это верно. И я, так сказать, почти не могу обойтись без нее.
У нее такой веселый нрав и ровный характер, она оживляет весь дом... а мне
это очень, очень нужно.

Грегерс. Так вот, значит, у тебя и есть все, что тебе нужно.

Верле. Да, но я боюсь, что так дело не может продолжаться. Женщина в
подобных условиях легко может попасть в ложное положение в глазах света. Да
я готов сказать, что и для мужчины это неудобно.

Грегерс. О, если мужчина задает такие обеды, как ты, он может позволить
себе кое-что.

Верле. Но о н а - т о, Грегерс? Ее-то положение? Боюсь, что долго она
не выдержит. Да если бы даже... если бы ради меня она и махнула рукой на все
пересуды и сплетни... то сам посуди, Грегерс, - у тебя так сильно развито
чувство справедливости...

Грегерс (прерывая его). Скажи мне коротко и ясно: ты собираешься
жениться на ней?

Верле. А если бы так? Что тогда?

Грегерс. Я тоже спрошу, что тогда?

Верле. Ты был бы решительно против этого?

Грегерс. Отнюдь нет. Никоим образом.

Верле. Я ведь не мог знать... Быть может, дорожа памятью покойной
матери...

Грегерс. Я не страдаю экзальтацией.

Верле. Ну, как бы там ни было, ты, во всяком случае, снял с моей души
тяжелый камень. Мне очень дорого заручиться в этом деле твоим сочувствием.

Грегерс (глядя на него в упор). Теперь я понимаю, для чего ты меня
хотел использовать.

Верле. Использовать. Что за выражение!

Грегерс. Не будем особенно щепетильны насчет слов, по крайней мере с
глазу на глаз. (С отрывистым смехом.) Так вот оно что! Вот зачем я во что бы
то ни стало должен был явиться в город собственной персоной. Ради (*654) фру
Сербю надо было поставить дом на семейную ногу. Табло из сына и отца! Это
нечто новенькое!

Верле. Как ты смеешь говорить в таком тоне!

Грегерс. Когда тут в доме была семья? Никогда, сколько я себя помню. А
теперь, видно, понадобилось создать хоть нечто в этом роде. В самом деле,
как это славно будет: заговорят, что вот сын на крыльях благоговения
прилетел к помолвке старика отца. Что же тогда останется от всех этих слухов
о бедной покойной страдалице матери? Ни порошинки! Ее сын развеет их по
ветру!

Верле. Грегерс... право, для тебя, кажется, нет на свете человека
ненавистнее меня.

Грегерс (тихо). Чересчур уж близко я присмотрелся к тебе.

Верле. Ты смотрел на меня глазами своей матери. (Слегка понижая голос.)
Но ты бы вспомнил, что глаза эти... бывали иногда отуманены.

Грегерс (дрожащим голосом). Я понимаю, на что ты намекаешь. Но кто
виноват в несчастной слабости матери? Ты и все эти!.. Последнею была эта
бабенка, с которой свели Ялмара Экдала, когда самому тебе она... о-о!..

Верле (пожимая плечами). Слово в слово, как сказала бы твоя мать.

Грегерс (не обращая на него внимания). И он, эта великая, детски
доверчивая душа, по уши увяз теперь в этой лжи... Живет под одной кровлей с
такой... и не знает, что его так называемый семейный очаг построен на лжи!
(Делая шаг к отцу.) Как оглянусь на пройденный тобой путь, словно гляжу на
поле битвы, усеянное разбитыми человеческими жизнями.

Верле. Сдается мне, что пропасть между нами слишком уж широка.

Грегерс (овладев собой, с поклоном). Я это заметил и потому
откланиваюсь... ухожу.

Верле. Уходишь? Совсем из дому?

Грегерс. Да. Теперь наконец я вижу перед собой цель жизни.

Верле. Что же это за цель?

Грегерс. Ты бы только посмеялся, узнав ее.