испуганные взгляды то в телевизор, то на курилку Анатолию, пыхтящую дымом
над неизменной кружкой травяного чая со сливками. Джордж подмигнул Медведеву
и вышел.
его строгий бок пластиковую карту и сыграла быстрыми пальцами на
попискивающих кнопках короткую мелодию для далекого чешского городка.
отливом, который терзали по вечерам постояльцы, может быть музыкальным.
У меня тоже. В гостях у писателей. Потом расскажу. Как Игорь? Все, мамусик,
привет. Не волнуйся, у меня все хорошо. Целую".
напоминает куклу Барби. Повзрослевшую и с чуть грустными глазами...
машины бегут по набережной. А у меня номер с окном во двор. С видом на море
-- вдвое дороже...
мандаринах и апельсинах, которые валяются под деревьями в парках, но не
вкусны. Медведев узнал, что чехи народ вялый, любят сидеть в пивных,
называемых "госпудами" или "беседами", и поедать мучные кнедлики с пивом,
женщины некрасивы, но любят ходить налево, а мужчины скучны, и у них принято
громко сморкаться за столом -- так, словно они соревнуются, кто громче.
автомобили, зудели мотороллеры, и Медведев боялся, что, допив чай, Оксана с
вежливой улыбкой взглянет на часы: "Спасибо. Но меня ждут. Приятно было
познакомиться", и он проводит ее и опять останется один на один со своими
предками, будет подходить к окну, смотреть на темное море и вспоминать
сегодняшнюю встречу. Медведев наблюдал, как удаляется от берега светящийся
огоньками паром, и неожиданно увидел себя и Оксану героями короткой
пронзительной новеллы: мужчина и женщина познакомились, выпили кофе,
прогулялись, посмотрели с холма на ночной город поговорили на разные темы и
-- расстались... Хотят ли они встречи?..
демонстрируя спортивную выправку и невозмутимость народа суоми, вприпрыжку
поднялась по бетонной уличной лестнице на второй этаж. Медведев слышал, как
она запирает собственным ключом входную дверь в коридор, а потом со стуком
закрывает в своем номере ставни.
Джорджа, сказавшего однажды, что финская велосипедная мадам живет по строгой
программе, и каждый час расписан в ее портативном компьютере, она ездит
заниматься йогой в местный клуб, купается по утрам и, судя по ненависти к
мужчинам, -- старая дева.
постучался к ней в номер, чтобы нанести соседке по этажу и географической
карте визит дружбы по всей форме -- с визитной карточкой, поклоном,
недолгими разговорами о духовной близости Хельсинки и Петербурга, найти
неизбежных в литературной среде общих знакомых и прицепить к светской беседе
немного писательской болтовни: как пишется и близок ли желанный конец...
Медведев смущенно проговорил, что хочет показать ей некоторые фотографии
финских писателей, посещавших его издательство. Может быть, ей интересно...
Альбомчик с фотографиями он держал в руках поверх издательского буклета,
готовый предъявить его как свидетельство своих истинно добрых намерений.
Лайла заговорила торопливо и взволнованно -- Медведев уловил слова "душ",
"прическа" и то, что его не хотят впускать в номер. Ему показалось, что
соседка его просто боится. Он извинился, вернулся к себе, бросил альбомчик
на кровать, развязал галстук и сдержанно выругался: "Селедка пучеглазая!
Решила, что я пришел ее соблазнять..."
держась поодаль от распахнувшейся настежь двери, сказала, что готова
посмотреть его фотографии; если он не передумал, она будет ждать его в
гостиной. На ней был спортивный костюм, за плечами угадывался кожаный
рюкзачок, и накрашенные глаза за стеклами очков излучали протокольную
вежливость.
танце кофточки, под которыми ничего нет, то смотрят морским ежом", --
Медведев вспомнил муторные вечеринки со скандинавами в буфете своего
издательства, когда после третьей рюмки с них спадала холодная чопорность, а
вместе с ней и детали туалета. Поутру они обнаруживались то за диваном в
гостевой комнате, то в мансарде на бильярдном столе. Секретарша Наталия,
которую он называл на "вы" и ценил за умение не путать работу с гулянкой,
только зачумленно мотала головой, обходя в разгар вечеринки комнаты
издательского флигеля, -- казалось, с русскими писателями гуляли отпущенные
в суточный отпуск заключенные мужской и женской колоний.
рукавами и спустился к Лайле, которая пыталась изображать официальную
встречу двух писателей на нейтральной территории. Лайла заговорила быстро,
на почти литературном английском, и Медведев с улыбкой попросил пощады:
"Пожалуйста, медленнее и проще. Мой английский не так хорош, как ваш". Лайла
посмотрела на него, как отличница на двоечника, -- она, очевидно, гордилась
своим языком и не хотела понимать, почему русский писатель не удосужился
выучить язык мирового общения столь же хорошо, как она, финский профессор
социологии и автор нескольких детективных книг. Она вновь заговорила в
академической манере, и Медведев еще несколько раз останавливал ее и уточнял
сказанное. Лайла смотрела на него с плохо скрываемым сожалением. Она
сказала, что никого на фотографиях не узнает, в писательский союз вступила
два года назад, и вообще ее стихия -- университетские городки, где она
читает лекции по проблемам преступности в Финляндии. Но она часто бывает в
Петербурге. О'кей, сказал Медведев, заходите в наше издательство. Вот вам
наш буклет и визитная карточка. Лайла вновь попросила альбомчик и признала
двух питерских писателей, весьма популярных в Финляндии. Они стояли в
обнимку с Медведевым и улыбались в объектив. Он несколько лет назад издавал
их книги, пока не дал крен в историю и философию. "О'кей, -- повторил
Медведев, -- это я и хотел показать вам вчера вечером. Извините, если пришел
не вовремя. Вы будете кофе? Ах, вы уже завтракали... А я встаю поздно. Едете
купаться? Удачи вам! Бай! Всегда рад вас видеть!"
что я бабник и в тот вечер подбивал к ней клинья. Но легкой победы не
случилось, и я с горя нашел себе подружку. Думайте, что хотите, Лайла. Нет,
лучше думайте, что это моя любовница. Мы договорились с ней встретиться на
острове. Она журналистка".
бетонной лестнице с высокими ступенями.
безжалостно выгреб из малинового кресла бумаги и усадил в него гостью.
Оксана с интересом огляделась: "Очень достойно. И для писателей это все
бесплатно?" Похоже, встреч на вечер она не планировала.
пакет с мандаринами: "Угощайтесь!" -- и присел на кровать. -- Расскажите о
себе. -- Ему хотелось услышать подробности робинзонады, он мысленно
представлял себя на новом месте, случись ему стать добровольным изгнанником,
а попросту -- иммигрантом. -- Как вам это все удалось? Почему Чехия? Как
устраивались?
подсказали -- и это все ваше, косите дальше! Устроилась на кухне помогать в
столовой, до трех дня. Попросту -- посудомойкой. Руки покраснели, опухли --
даже кричала по ночам....
перехватив его взгляд, протянула ему оранжевый шарик на ладони -- в белых
мохнатых ниточках: "Берите, я еще очищу".
было, но я понимала -- это эмиграция. Найду крону на полу и радуюсь --
булочку куплю...
-- так вспоминают давно минувшие дни счастливые люди, и Медведеву вдруг
показалось, что он начал писать рассказ. Или даже повесть. Сильная
обаятельная героиня вела за собой увлекательный сюжет, завязка плавно
уступала место экспозиции...
любила! На работу -- как на праздник: всегда прическа, маникюр,
разговаривала ласково, по головке поглажу: "Ну что, миленький, у тебя все
получится. Давай сначала..." До сих пор ученики перед глазами стоят. Иногда
даже снятся. А потом какая-то черная полоса пошла -- митинги, демократия,
советы трудовых коллективов, все ругаются, коллективные письма пишут,
директора снимать затеяли, по инстанциям ходили, и вспоминать сейчас тошно.
Чернобыль, перестройка, безработица, Союз развалился... Муж десять лет на
диване пролежал. Я прихожу с работы -- он спит с книгой в руке. "Что
делаешь?" -- "Бр-р... -- глазами хлопает. -- Читаю..." Потом пить начал, с
друзьями болтаться. Я в календарике стала обводить черным дни, когда он
пьет. Сплошные червяки месяцами... Я ему скандалов не устраивала -- крика не
выношу с детства. Отец -- военный -- лупил нас с братом шлангом от
стиральной машины, орал, топал ногами. На физкультуре было не раздеться --
вся спина в синяках. Я, когда замуж выходила, решила, что в моем доме криков
и скандалов никогда не будет. Стала писать мужу письма и оставлять по утрам.
Твоя мать не имеет масла на хлеб, наши дети ходят голодные, постоянно