забудет про грудь и хватается за живот: заболел от смеха... А когда отец
начинает грохотать сам, то кошка стремглав бросается под буфет и в аквариуме
идет зыбь. К ужасу Аннушки, он выносит маму к обеду на руках. Он ставит ее
на пол и говорит: "Вот барыня приехала".
братья-разбойники, кальдонцы, бальвонцы, подберите нюня! - И ущемляет наши
носы между указательным и средним пальцами.
их в хвост и в гриву".
выступает на волостных сходках. А сход - богатеи-хуторяне - сыто бубнит: "Нэ
треба..." Потом в газете "Саратовский вестник" обязательно описывается, как
господин старшина призывал господина доктора к порядку, а господин доктор
требовал занесения в протокол слов господина Гутника, а господин Гутник на
это...
считают долгом остановиться перед нашими окнами. Цветистая кутерьма окружает
тогда наш дом. Брешка засеяна конфетами: их швыряют пригоршнями с саней в
толпу. Сотни бубенцов брякают на перевитых лентами хомутах. На передних
санях рявкает среди ковров оркестр. И пляшут, пляшут прямо в широких санях,
с лентами и бумажными цветами в руках багровые визжащие свахи.
покровчане, были пожилыми семейными людьми... От хулиганов этих в слободе не
было житья. Полиция бездействовала.
разбойников. По этому списку адресов толпа шла из улицы в улицу. Толпа шла и
убивала...
действительно был серьезно болен. Он умолял спасти его. Он валялся в ногах у
папы.
данную минуту вы для меня прежде всего пациент, больной. И больше я ничего
знать не хочу. Вставайте с пола, ложитесь на койку.
ворот. Отец вышел за ограду к толпе.
еще тут заразы нанесете в родильный. Дезинфицируй потом...
его... вылечили...
температура. Я не могу его выписать. И никаких разговоров! И не шумите. А то
больные пугаются - это им вредно.
так:
позволяет. Пошли, ребята. А только мы Балбаша и после закончим. Извиняйте за
беспокойство.
первое число" и под двадцатое. Нам всыпается и в хвост и в гриву, нас
распекают во всю ивановскую, нам прописывают ижицу... Тогда на сцену
выступает мама.
разговорах. Папа начинает звучать тише.
"расходящие гаммы", скачут, пиликают экзерсисы - упражнения. Унылый голос
насморочной ученицы сонно отсчитывает:
качайте. Пятый, первый...
воспоминания поются на мотив "Ханона". Только дни, утонувшие в липкой
микстуре жара, дни нашего дифтерита, кори, скарлатины, крупа, вспоминаются
без аккомпанемента. Мама сама выхаживала нас.
нее рябит от черненьких вибрионов, которые называются нотами.
дамская рука из бронзы зажимает рецепты, почтовые квитанции, счета. Вот у
матери точно такие руки. Изнеженной барышней она храбро покинула большой
город и уехала с папой в "земство", в деревню, к далекой и глухой Вятке. Там
ей суждено было просидеть много бессонных ночей у черного, разузоренного
стужей окна. Из окна дуло. Ночник плаксиво моргал. За окном была страшная
морозная зга и метель. И где-то в этой студеной, воющей тьме плутал папа,
скача на розвальнях в далекое - километров за двадцать - село. Сбоку мерцали
огоньки, но то были не дома, а волки. Замирал далекий колокол - маяк
метельных ночей. Папа ехал на колокол. Из сугробов вылезало черное село. При
зыбком свете лучины, в овчинной духоте, папа делал неотложную операцию.
Потом он ехал обратно, вымыв руки.
в слободу. Всю ночь тогда покровские церкви мерно звонят. Колокол указывает
дорогу заблудившимся в степи. Он берет путника за ухо и выводит на дорогу.
Но у нас все дома. У нас тепло. За окнами крутится вьюжное веретено и сучит
тонкую нить, воя в трубе. Это свистит наш дом-пароход, укрывшийся от вьюги и
всех невзгод в тихой гавани.
Пуфлер. Оська только что по ошибке и ко всеобщему смущению назвал его
"зубным порошком". Папа засел за шахматы с податным, а мама играет на рояле
менуэт Падеревского. Аннушка вносит самовар. Самовар фыркает на Аннушку:
"Фррря..." - и посвистывает: "Фефела..."
будто хочет сделать Аннушке "бочки". При этом податной издает какой-то
особенный, свой обычный пронзительный звук:
свистки. Подается команда:
Полный!
пациентов и кухонное отчуждение. Мы плывем на вторую родину. Берега Большого
Зуба уже встают за тем местом, где земля закругляется. В ракушечном гроте
томится королева, хранительница тайны. Дворцы Драндзонска ждут нас.
Вырастает гудок.
окно бьется тревожный гудок. Вся комната завалена тяжелым, огромным гудком.
Гудок ходит по дому, шаркая туфлями.
кухню. Звонит телефон.
Есть носилки? Я уже готов. Лошадь выслана? Сейчас буду. В больнице знают.
стена сушилки. Хозяин велел положить на нее слишком много костей для сушки,
а она была старая. Хозяина предупреждали. Стена не выдержала, упала.
Пятьдесят рабочих под ней осталось. Папа с другими докторами уехал спасать
раненых.
благополучии могущественного племени взрослых. В их мире обнаружились там и
сям изрядные мерзости. Мы подвергли мир жестокой критике. Мы установили,
что:
фуражки, хорошие шубы и чистые воротнички. Осталь-ные, а их больше,
называются "неподходящим знакомством".
подходящих для знакомства, остался ненаказанным. Швамбра-ны никогда бы не
приняли к себе такого.
племян-ница, моет полы и посуду у соседей, а карамель ест только в
воскресенье. И она совсем безземельная; у нее нет никакой Швамбрании...