самодеятельности, и все стали прочить ей артистическую будущность. Мать даже
возила ее к какому-то знаменитому балетмейстеру, и тот нашел, что у девочки
есть задатки. Однако часто демонстрировать эти задатки единолично Алисе не
приходилось. В школе почему-то больше устраивались выступления всего
танцевального и хорового кружков. Тогда она стала писать стихи, ибо это дело
совсем уж не "хоровое" и в стенной газете можно было крупно ставить свою
подпись "соло". Вообще Алису считали разносторонне одаренной девочкой. "Она
выделяется",- говорили педагоги. И правда, она была весьма способной, но эти
разнообразные способности возбуждали лишь недолгие увлечения, не порождая той
всепоглощающей страсти, которая завладевает человеком безраздельно и
свойственна лишь истинному таланту. Она достигала известных успехов в том или
ином занятии, но быстро охладевала к нему, если оно не давало ей случая
немедленно выделиться среди других.
серьезных конкуренток, она стремительно завоевала высокое звание всесоюзной
чемпионки и долгое время удерживалась на этом почетном месте. Иногда ей просто
везло - она не встречала серьезного соперничества. Кроме того, Чудинов, не
только замечательный тренер, но и великолепный тактик лыжной гонки, был
жестоко требователен в период тренировок и очень расчетлив и гибок в
составлении графика гонки применительно к данным Алисы...
взыскательным тренером. Они разошлись во взглядах на цели спорта.
потому беспрекословно выполняла все подчас придирчивые требования своего
воспитателя. Потом она убедилась, что тренер ее, как она заявила подругам,
человек в личной жизни безнадежный, его не расшевелишь. Она пересмотрела свои
увлечения и симпатии, поостыла и к тренировкам, в состязаниях строила
откровенный расчет на случай, везение, игру удачных обстоятельств. "Она
немножко авантюристка",- часто жаловался мне Чудинов, убеждаясь, что Алиса не
улучшает показателей, не движется вперед, и он, по-видимому, оказался плохим
психологом, понадеявшись лишь на природную одаренность своей ученицы. А он
слишком много говорил о ней прежде в комитете, даже перехвалил... И теперь
толковали, что это он обманул надежды, которые всеми возлагались на него и
Алису: не сумел найти верный подход к способной спортсменке.
словно прокручивали обратным ходом пленку на магнитофоне.
может быть, премию цапнете? Не забывайте тогда старых друзей. Что, вы уже
уходите? Жаль, лучше бы поговорить всем вместе.
договорились. Входите, Алиса.
бестактное выступление в комитете глубоко задело Чудинова. Оно, вероятно,
после всех разговоров в лыжной секции и послужило последним толчком,
побудившим Степана принять всех ошеломившее решение.
друга. Взять хотя бы ту памятную ночь на Карельском перешейке. Сколько лет
прошло, а он все упрямится и слушать не желает о моей признательности. Но я-то
ведь хорошо знал, как было дело. Тогда, на Карельском перешейке, я военным
корреспондентом попал в лыжный отряд к Чудинову. Вышло так, что по пути с
полевой почты я ночью отбился, потерял направление и попал в жестокий,
внезапно разыгравшийся буран. Кроме того, я во тьме забрел в район, где
хаживали автоматчики противника. Совершенно обессиленный от долгих плутаний, я
окончательно утратил ориентировку. Полузамерзшего, меня уже заносило метелью,
и Чудинов ночью пошел в буран, разыскал меня и вынес на себе. По-видимому, ему
пришлось отстреливаться, да и сам он был ранен в колено...
забытья, я плохо соображал, что со мной происходит. Жаром полыхала печурка,
вокруг в блиндаже никого не было. Я опять стал засыпать, но вскоре сквозь сон
увидел, что вошел, хромая, Чудинов, сел возле меня, положил на нары
забинтованную ногу, а потом позвал кого-то из бойцов и стал шумно радоваться,
рассказывая, что кто-то из лыжников разыскал меня, спас и доставил в блиндаж.
было, но Чудинов накинулся на меня: "Брось! Либо ты сам добрался без памяти,
либо кто-то из бойцов тебя доставил в наше расположение". И с тех пор, сколько
раз я ни пытался расспросить его о подробностях той ночи, он решительно и
досадливо отмахивался: "Охота тебе, в самом деле, ломать над этим голову!
Радуйся, что кто-то вытащил или помог самому доползти; ну и все. Аминь! Ты,
старик, становишься суетным и многословным, а мы с тобой, помнится, никогда не
были неженками из аристократического рода "сенти-менти", честное слово".
фронт.
протестовал, как ни упрямился, рана в колене оказалась настолько серьезной (да
он еще и разбередил ее в напряженной ходьбе тогда ночью, таща меня на себе),
что пришлось моему другу смириться.
отряд Чудинова. Он узнал меня, но, когда я попробовал было расспросить его,
известно ли ему, кто и каким образом вытащил меня тогда из леса и доставил в
блиндаж, парень засмущался: "А вам командир так и не сказал? Ну, стало быть,
по этой команде не было от него нам отбою дано, а приказ был твердый -
молчать. Хотите догадывайтесь, хотите - нет. Я лично добавить ничего не могу".
Подрезково, был внутри несколько похож на гребную палубу галеры. Занявшие все
сиденья спортсмены - парни в финских картузиках, девушки в вязаных шапочках -
держали стойком связанные попарно лыжи. Казалось, что по обеим сторонам
вагонного прохода расположились на скамьях десятки гребцов, которым только что
скомандовали: "Суши весла!" И было еще что-то от виолончелей в легком и
плавном изгибе тонкого полированного красно-коричневого дерева лыж, наподобие
грифов вздымавшихся над плечами физкультурников.
тени сосен вперемежку со врывавшимися в вагонные стекла мелькающими полосами
солнечных просветов. Радужные зайчики скользили по благородной и строгой
снасти, способной сделать человека крылоногим. И в такт перестуку вагонных
колес покачивалась распеваемая вполголоса песня лыжников:
которые в такие часы целиком завладевали вагонами поезда. Казалось в эти дни,
что электричка, теряя свою природную будничность, несется вдаль, как
разогнанная тысячами тонких весел крутобокая ладья. А сегодня предстояли гонки
на десять километров, которыми завершались зимние состязания, ежегодно
проводимые под Москвой для розыгрыша традиционного хрустального кубка. Этим
почетным трофеем последние годы владело спортивное общество "Радуга". Тщетными
были все старания его постоянного соперника "Маяка" вернуть себе этот
принадлежавший ему некогда важнейший зимний приз. Друг мой Чудиноз был тренер
"Маяка". Он приложил немало усилий, чтобы питомцы его отвоевали обратно зимний
кубок, но это ему не удалось. Были среди выучеников Чудинова чемпионы и
чемпионки, завоевывавшие первые места в весьма ответственных состязаниях на
лыжне, но по общей сумме очков, когда при розыгрыше кубка дело решалось
результатом, показанным всеми гонщиками, то есть по командному зачету, "Маяк"
оставался на втором месте. И даже непобедимая Алиса Бабурина неизменно
приходившая с результатом на две-три секунды лучшим, чем у всех ее соперниц,
не настолько опережала их, чтобы победой своей поправить дело, вывести команду
вперед и обеспечить "Маяку" желанный приз.
душистый, натягивавший едва уловимый запах прогретой солнцем хвои морозный
ветер. Он рождал струнный звон в проводах, звонко хлопал цветными стягами
спортивных обществ, легонько жег щеки. И все вокруг выглядело румяным,
помолодевшим, полным игольчатого радужного блеска, который как бы роился в
прозрачном воздухе над слепяще-белым снежным настом. Светло-голубым было небо
над красноствольными соснами, густо-синими - тени на снегу, сочно-алыми -
маленькие флажки, трепетавшие на веревке; они, как на охотничьем окладе,
охватывали всю строго размеченную трассу гонки. И мы были в центре этого
морозного, солнечного, вольно дышащего мира.
один из снежных холмов, расположенных неподалеку от финиша. И тут я увидел
Суворов Виктор
Андреев Николай
Шидловский Дмитрий
Прозоров Александр
Никитин Юрий
Соломатина Татьяна