самоубийство не требует мужества. Я избаловался. Мысль о долгом путешествии
на собаках пугает меня; мне страшны сильные утренние морозы, обледенелые
нарты.
порыве гнева сделал движение, как бы желая швырнуть его на пол. Но гнев
сменился нерешительностью, затем раздумьем. Стакан опять поднялся и замер у
губ. Трифден хрипло и горько рассмеялся, но слова его звучали торжественно:
женщиной!
время боя быков в Кито. Я сидел в ложе вместе с Джоном Харнедом, Марией
Валенсуэлой и Луисом Сервальосом и видел, как это случилось. Да, вся эта
история от начала до конца произошла у меня на глазах.
моя кузина. Я знаю ее с детства. Она очень красива. Я испанец, - правда,
родом из Эквадора, но потомок Педро Патино, одного из капитанов Писарро.
Храбрые то были люди. Герои! Триста пятьдесят испанских кабальеро и четыре
тысячи индейцев повел Писарро в далекие Кордильеры на поиски сокровищ. И все
четыре тысячи индейцев и триста храбрых кабальеро погибли во время этих
бесплодных поисков. Но Педро Патино выжил. От него и пошел наш род Патино.
Я, конечно, уроженец Эквадора, но испанец по крови. Мое имя - Мануэль де
Хесуе Патино. У меня много гациенд и десять тысяч индейцев-рабов, хотя по
закону они считаются свободными людьми, работающими по добровольному найму.
Так называемые законы - просто нелепость, и мы, эквадорцы, смеемся над ними.
Мы сами создаем себе законы. И не они управляют нами, а мы - ими. Я -
Мануэль Хесус Патино. Запомните это имя. Когда-нибудь оно будет вписано в
историю. В Эквадоре у нас бывают перевороты. Мы называем их перевыборами.
Шутка недурна, верно? У вас это, кажется, называется "игрой слов"?
"Тиволи". У него было много денег - так мне говорили. Он ехал в Лиму, но в
"Тиволи" встретил Марию Валенсуэлу, мою кузину. Она красавица, поистине
в Париже, Мадриде, Нью-Йорке, Вене - нигде нет ей равных. И все мужчины
заглядываются на нее. Вот и Джон Харнед, когда встретил ее в Панаме, не мог
от нее глаз отвести. Он влюбился, - это я знаю наверное. Мария - уроженка
Эквадора, но в любой стране, во всем мире она как дома. Она знает множество
языков. Она пела - ах, как она пела! Как настоящая артистка. Улыбка у нее
была божественная. А глаза такие, что каждому мужчине непременно хотелось
заглянуть в них. Это были глаза "дивные", как говорите вы, англичане, и они
сулили блаженство. Душа мужчины тонула в них, как в пучине.
людей в Эквадоре. Но Джон Харнед не гнался за ее деньгами. Это был человек
со странной, непонятной душой. Он не уехал в Лиму. Этот безумец сошел с
парохода в Гваякиле и отправился за Марией в Кито. Она тогда возвращалась из
Европы или откуда-то еще. Не знаю, что она нашла в этом американце, но он ей
нравился, несомненно нравился, и поехал он в Кито только потому, что она его
попросила об этом. Я отлично помню их разговор. Мария сказала:
смелый!
- спросила Мария и посмотрела на него так, как только она умела смотреть; в
глазах ее светилось обещание.
прочел в ее глазах. Такие женщины, как Мария Валенсуэла, рождаются раз в
столетие. И они не принадлежат какой-либо одной стране или эпохе. Эти богини
принадлежат всему миру. Мужчины всегда у их ног. А они играют мужчинами и
пропускают их, как песок, между своих прелестных пальцев. Вот Клеопатра,
говорят, была такой женщиной. Такова была и Цирцея, та, что превращала
мужчин в свиней. Ха-ха-ха! Верно я говорю?..
любимый вами бокс. Два человека дерутся на кулаках, пока один другому не
сломает нос или
не варварство?
- Никто их не принуждает, для них боке - самое большое удовольствие в жизни.
быка. А быки-то выходят на арену не по своей воле. Их заставляют. Это
нечестно. Людей же никто не принуждает участвовать в кулачных боях.
Значит, они звери, свирепые дикари. Выходят на арену и молотят друг друга
кулаками, как пещерный медведь лапами. Совсем другое дело - бой быков. Вы
никогда его не видели? Тореадор ловок, он должен быть мастером своего дела.
Он не первобытный дикарь, а человек нашего времени. И сколько в этом
романтики: человек, по природе своей мягкий и чувствительный, выходит на
борьбу со свирепым быком. И убивает он это огромное животное шпагой, гибкой
шпагой, одним ударом - вот так! - в самое сердце. Это замечательно! Сердце
бьется сильнее, когда видишь такое зрелище: небольшой человек против
огромного зверя, покрытая песком широкая арена, тысячи людей смотрят, затаив
дыхание. Зверь бросается на человека, а человек стоит неподвижно, как
статуя. Он не знает страха, не отступает, а в руке у него гибкая шпага, она
серебром сверкает на солнце. Все ближе и ближе надвигаются страшные острые
рога, а человек все так же недвижим. И вдруг - шпага блеснула в воздухе,
вонзилась по рукоятку прямо в сердце! Бык, мертвый, падает на песок, а
человек невредим! Как это великолепно! Вот где подлинная храбрость. Право, я
способна влюбиться в тореадора. А ваш боксер - просто двуногий зверь,
первобытное существо, дикарь, маньяк, который принимает град ударов по своей
глупой образине и доволен. Нет, едем в Кито, и я покажу вам настоящий спорт,
спорт бесстрашных мужчин: тореадор против быка.
для того, чтобы не расставаться с Марией Валенсуэлой. Этот американец,
настоящий великан, был шире в плечах, чем мы, эквадорцы, выше ростом,
массивнее. И, пожалуй, даже крупнее большинства людей своей расы. Глаза у
него были голубые, но мне приходилось видеть, как они в иные минуты
становились серыми и холодными, как сталь. Черты лица крупные, не такие
тонкие, как у нас, а подбородок очень энергичный. Лицо гладко выбрито, как у
священника. Не понимаю, с какой стати мужчине стыдиться растительности на
своем лице?! Разве не Бог создал его таким? Да, я верую в Бога. Я не
язычник, как многие из вас, англичан. Господь милостив, он сотворил меня
эквадорцем и дал мне десять тысяч рабов. И после смерти я пойду к своему
господу. Священники говорят правду...
сдержанностью. Говорил всегда тихо и никогда при этом не размахивал руками.
Можно было подумать, что у него в груди не сердце, а кусок льда. Однако,
видно, в крови у него было все-таки немного жару, раз он поехал за Марией
Валенсуэлой в Кито. И хотя говорил он тихо и не размахивал руками, в нем,
как вы сами увидите, таился настоящий зверь, глупый и свирепый дикарь тех
времен, когда человеку одеждой служили звериные шкуры и жил он в пещерах, в
соседстве с медведями и волками.
плантации какао в Наранхито и Чобо, а в Милагро - сахарная. Он владеет
большими гациендами в Амбато и Латакунге и состоит пайщиком Компании по
разработке нефти на побережье. Он потратил много денег на каучуковые
насаждения. Луис - человек современного типа, не хуже янки: такой же делец,
как они. Денег у него куча, но они вложены в разные предприятия, и ему
всегда нужны новые капиталы для поддержания этих предприятий, да и для новых
сделок. Луис везде побывал и все видел. В юности он учился в американской
военной академии, которую вы называете "Вест Пойнт". Но там у него вышли
неприятности, и пришлось уйти. Он не терпит американцев.
соотечественница. Притом ему нужны были ее деньги для новых предприятий и
для его золотых приисков в Восточном Эквадоре, где живут индейцы, которые
раскрашивают себе лица. А я друг Луиса и был бы рад, если бы он женился на
моей кузине. Кроме того, я вложил изрядную часть моего капитала в его
предприятия, особенно в золотые прииски, - дело это сулило огромный доход,
но, раньше чем обогатить нас, требовало больших затрат. А если бы Луис
женился на Марии Валенсуэле, я бы сразу получил большие деньги.
Сервальосу и мне - было совершенно ясно, что она увлечена этим американцем.
Говорят, женщина всегда своего добьется, но в этом случае вышло иначе: Мария
Валенсуэла не сумела навязать свою волю Джону Харнеду. Быть может, все
окончилось бы точно так же, если бы в тот день меня и Луиса не было в ложе
на бое быков. Но мы были там. И сейчас вы услышите, что произошло.
краю, рядом с ложей президента. С другой стороны находилась ложа генерала
Хозе Салазара. В ней, кроме генерала, сидели Хоакин Эндара и Урсисино
Кастильо, тоже генералы, полковник Хасинто Фьерро и капитан Бальтазар де
Эчеверрия. Луис Сервальос занимал настолько видное положение в обществе, что
только он мог получить ложу рядом с ложей президента. Мне даже доподлинно
Свержин Владимир
Сапковский Анджей
Прозоров Александр
Земляной Андрей
Браун Дэн
Херберт Фрэнк