даже казался строгим отцом и делал суровые выговоры. Одна только честная
мать Анфуса знала, как безумно любил старик свою ненаглядную Аннушку, - от
нее у него не было тайн. Боже сохрани, чуть что попритчится девушке, старик
сейчас же падал духом и рыдал, как ребенок, в келье Анфусы. Аннушка была его
жизнью, светом, дыханием. Можно себе представить, как Егора Иваныча
волновала близившаяся разлука на целую зиму. Пока он старался не думать об
этом, как мы стараемся не думать о смерти.
вместе с Капитоном. Последний, хотя и был старовером, но в скиту на Увеке не
бывал ни разу. От Сосногорска до озера было всего каких-нибудь двадцать
верст, но Капитону все как-то не выпадала дорога именно в эту сторону. Егор
Иваныч привез своего помощника с той целью, чтобы он сам переговорил со
слепым Густомесовым. Все же оно лучше, а то, храни бог, помрешь в тайге и
замениться будет некем. И для Густомесова надежнее: Капитон не чужой
человек.
дорожная повозка Егора Иваныча бойко подкатила к скиту.
вылезая из экипажа. - Уговор на берегу... Место-то здесь тихое, не мирское.
Напугаешь еще монашин... Ведь ты у меня, Христос с тобой, с норовом!
густомесовский флигелек. По обыкновению двери отворила им сама Агния
Ефимовна. Она даже отшатнулась, когда увидела перед собой рослого
красавца-мужчину, в упор глядевшего на нее своими сердитыми глазами.
хорош зверь, ежели к рукам.
оправившись. - Милости просим, дорогие гости...
совсем уж не подходившие к ее полумонашескому костюму, смиренному взгляду и
матовому цвету прежде времени отцветавшего лица. Когда Капитон входил в
дверь и нагнулся, чтобы не стукнуться головой о притолоку, Агния Ефимовна
невольно улыбнулась: какой он большой, да здоровый, да красивый. Ее точно
огнем опалило... Бывают такие мимолетные встречи, которые оставляют в душе
неизгладимый след и служат какой-то роковой гранью, разделяющей жизнь на
разные полосы. Иногда какая-нибудь ничтожная мелочь западает в память и
выступает с яркой силой при каждом удобном случае. Впоследствии, когда Агния
Ефимовна думала о Капитоне, она не могла представить его себе иначе, как
именно входящим, нагнувшись, в дверь их скитской горницы.
церемоний. - Из всего дерева выкроен... А дяде так и отрезал тогда: "Не
хочу!" Ну, молодец... С Лаврентием-то Тарасычем мы прежде хлеб-соль водили,
а теперь он и забыл про меня. Все забыли... да... Карахтерный человек
Лаврентий Тарасыч!.. А ты ему: "Не хочу!" Ха-ха!..
жутко. Ему точно было совестно и за свой рост и за свое богатырское
здоровье, а тут еще этот смех лысого слепца. Больше всего смущало Капитона
то, что все время он чувствовал на себе пристальный взгляд Агнии Ефимовны,
которая точно впилась в него своими зеленоватыми, как у кошки, глазами. Его
так и тянуло самому рассмотреть ее хорошенько, да было совестно Егора
Иваныча. В горнице она показалась ему совсем другой, чем в сенях, точно она
помолодела, переступив порог. Он плохо помнил, о чем шел деловой разговор,
охваченный каким-то смутным беспокойством. Да, это была тревога, вроде того,
когда глухой ночью раздается неожиданный стук в дверь. Егор Иваныч заметил
произведенное хозяйкой впечатление и несколько раз посмотрел на богатыря
строгими глазами. Не замечал, конечно, ничего только Яков Трофимыч, который
чувствовал себя как-то особенно весело и пересыпал серьезный разговор
шуточками и прибаутками.
отпускать...
угол. - Не на смерть прощаемся.
Ефимовна проводила их в сени. Она не проронила в течение разговора ни одного
слова и простилась молча. Когда Капитон шел по скитскому двору, он
чувствовал как-то всей своей спиной, что Агния Ефимовна смотрит на него.
Подходя к игуменской келье, он не вытерпел и оглянулся: она действительно
стояла в дверях, прислонившись к косяку головой, точно оглушенная.
игуменской лестнице на крылечко. - Съесть готова глазищами. Вон как замутила
Капитона-то..."
лавочке. Около нее сидела Аннушка. Когда Капитон вошел в игуменьину келью,
он почти никого и ничего не видел. Да и какое было ему дело до
кого-нибудь...
Анфуса. - Долгие-то сборы не всегда к добру...
Егор Иваныч. - Не шутки шутить едем. Вот снежок выпадет, тогда мы и укатим
по первопутку. Так и партия снаряжена... Всего-то, может, недельки с две и
жить здесь осталось.
к отцу своей головкой и горько заплакала.
русую головку. - К весне вернемся... Ну, о чем?
настроения, и он умоляющими глазами посмотрел на мать Анфусу.
здесь делать...
Егор Иваныч поднялся, сделал несколько шагов и, пошатываясь, остановился у
окна. По его лицу градом катились слезы. Капитон все время сидел, опустив
голову, и разглядел Аннушку только тогда, когда пробежала мимо него. Пред
ним мелькнуло это заплаканное девичье лицо, как чудный молодой сон. Теперь
Капитон смотрел с удивлением на всхлипывавшего Егора Иваныча и ничего не мог
понять.
не маленький... И девку разжалобил и сам нюни распустил!
Егор Иваныч, сдерживая душившие его рыдания.
синь порох в глазу... Еще кто знает, приведет бог свидеться либо нет... Все
под богом ходим. Ну, Капитон, едем домой!
хотел выгнать какую-то неотвязную мысль. Уже подъезжая к городу, он
проговорил:
пошлет ей счастье...
то упрямое выражение, когда он говорил "не хочу". Мудреный был человек
Капитон.
V
приехал в скит на Увеке. Прощание с Аннушкой было самое трогательное. Старик
уже не стыдился собственных слез.
Егор Иваныч несколько раз, указывая на честную мать Анфусу. - Слушайся ее,
как меня... Она худу не научит.
слезами. - Нечего мне в мире делать!
тысячи, чтобы, значит, чувствовал. Такой уж особенный человек...
сообщила томившую ее заботу:
никонианы. Строгости везде пошли. Головушка с плеч - вот какая забота
прикачнулась.
встретила его с опухшими от слез глазами.
здороваясь.
Ефимовна. - Ступай к слепому черту.
Капитоне:
Доставалов Александр
Каргалов Вадим
Жюль Верн
Посняков Андрей
Шилова Юлия
Суворов Виктор