не стал расстраиваться, чтобы не терять даром драгоценного времени. Паж
сказал далее, что обед в большом зале уже подходит к концу и что, чуть
только начнется беседа и попойка, сэр Кэй повелит позвать меня, покажет
королю Артуру и его славным рыцарям, сидящим за Круглым Столом, и начнет
хвастать подвигом, который он совершил, захватив меня в плен; при этом он,
по всей вероятности, будет немножко преувеличивать, но мне не следует
поправлять его: это неучтиво, да и не безопасно; а когда на меня вдоволь
насмотрятся - марш в темницу; но он, Кларенс, непременно найдет способ
навещать меня время от времени и постарается передать весточку моим
друзьям.
не оставалось. Тут к нам подошел лакей и сказал, что меня зовут; Кларенс
ввел меня в замок, усадил и сам сел рядом со мной.
стенами, в котором все было полно кричащих противоречий. Он был очень,
очень высок, этот зал, так высок, что в сумраке, сгущавшемся наверху, едва
можно было различить знамена, свешивавшиеся со сводчатых балок и брусьев
потолка. По обеим концам зала шли высокие галереи, огороженные каменными
перилами, - на одной сидели музыканты, а на другой женщины, ослепительно
ярко одетые. Пол был вымощен большими каменными плитами, истоптанными,
щербатыми и нуждавшимися в замене. Украшений, говоря по правде, не было
никаких; впрочем, по стенам висели большие ковры, которые, вероятно,
считались произведениями искусства; на них были изображены битвы, но кони
напоминали тех, которых лепят из пряничного теста или которых дети
вырезают из бумаги, а люди были покрыты чешуйчатой броней, причем чешуйки
заменялись круглыми дырочками, так что казалось, будто по всей кольчуге
прошлась вилка, которой накалывают печенье. В зале находился камин, такой
огромный, что в нем мог расположиться целый лагерь; обрамленный колоннами
из резного камня, он напоминал врата собора. Вдоль стен стояли воины в
панцирях и шлемах, они держали в руках алебарды - никакого другого оружия
у них не было - и стояли так неподвижно, что их можно было принять за
статуи.
который называли Круглым Столом. Он был обширен, как цирковая арена;
вокруг него сидело множество мужчин в таких пестрых и ярких одеждах, что
глазам было больно смотреть на них. На головах у них были шляпы с перьями;
они приподнимали эти шляпы только тогда, когда обращались к королю.
некоторые жевали хлеб или глодали бычьи кости. На каждого человека
приходилось не менее двух псов; псы сидели выжидая и, когда кто-нибудь
швырял им кость, разом кидались к ней целыми бригадами и дивизиями;
начинался бой - головы, туловища, мелькающие хвосты смешивались в
беспорядочную кучу, поднимался такой неистовый вой и лай, что всякий
разговор приходилось прекращать; но на это никто не жаловался, потому что
собачьи драки были интереснее любого разговора; мужчины порой вскакивали,
чтобы лучше видеть, и бились об заклад, которая собака победит, а дамы и
музыканты перегибались через перила; и со всех сторон раздавались
восторженные восклицания. В конце концов пес-победитель удобно вытягивался
на полу, рядом с полсотней других победителей, держа в лапах кость, и с
ворчанием грыз ее, пачкая пол, а придворные принимались за прежние свои
занятия и развлечения.
мог заметить, они в промежутках между собачьими драками выслушивали своих
собеседников дружелюбно и внимательно. Притом они были по-детски
простодушны; каждый из них чудовищно врал с обезоруживающей наивностью и
охотно слушал, как врут другие, всему веря. Представление о жестоком и
страшном не вязалось с ними; а между тем они с таким искренним упоением
рассказывали о крови и муках, что я даже перестал содрогаться.
двадцать, а может и больше. Многие из этих несчастных были изувечены,
исцарапаны, изранены самым страшным образом; их волосы, их лица, их одежда
были выпачканы засохшей черной кровью. Они, безусловно, очень страдали от
усталости, голода и жажды; и никто не дал им умыться, никто из простого
милосердия не позаботился об их ранах; и, однако, сколько бы вы ни
слушали, вы никогда не услышали бы от них ни одного стона, сколько бы вы
ни смотрели, вы не заметили бы никакого беспокойства, никакого желания
пожаловаться. И я невольно подумал: "Они, как видно, в свое время сами так
же обращались с другими; и теперь, когда настала их очередь, они ничего
лучшего не ждут. Следовательно, их философское смирение вовсе не результат
мысли, самообладания, силы ума; они терпеливы, как животные; они попросту
белые индейцы".
3. РЫЦАРИ КРУГЛОГО СТОЛА
рассказывали друг другу, как они захватывали пленных, убивали их друзей и
сторонников и забирали коней и оружие. Насколько я мог судить, эти
убийства совершались не из мести за обиду, не из старой вражды, не из-за
внезапных ссор; нет, это по большей части были поединки между незнакомыми
людьми, между людьми, которые не были даже представлены друг другу и не
сделали друг другу ничего дурного. Не раз случалось мне видеть, как два
мальчика, незнакомые и случайно встретившиеся, говорили в один голос: "Вот
я тебе задам!" - и принимались драться; но до сих пор я полагал, что так
поступают только дети и что это свойственно исключительно детскому
возрасту; однако эти большие дети поступали точно так же и гордились
своими поступками, несмотря на почтенный возраст. И все-таки в этих
больших простодушных существах было что-то милое и привлекательное.
Правда, мозгов в этой огромной детской не хватило бы и на то, чтобы
насадить их на рыболовный крючок для приманки; но мозги в подобном
обществе и не нужны, - напротив, они только мешали бы и всех стесняли,
лишили бы это общество его законченности и, пожалуй, сделали бы
невозможным самое его существование.
держались с таким достоинством и такой учтивостью, что всякая критика
невольно должна была бы умолкнуть. Особенной добротой и чистотой дышало
лицо того, кого они называли сэром Галахадом, и лицо короля; а в огромном
теле и в горделивой осанке сэра Ланселота Озерного было много настоящего
величия.
всеобщее внимание. По знаку какого-то человека, по-видимому
церемониймейстера, шесть или восемь пленников выступили вперед, упали на
колени, подняли руки к галерее, на которой сидели дамы, и принялись
просить о позволении молвить слово королеве. Дама, сидевшая на самом
видном месте в этом цветнике женской красоты и изысканности, наклонила
голову в знак согласия. Тогда один из пленников от лица всех заявил, что
он предает себя и всех своих товарищей в руки королевы, предоставляя ей
право помиловать их, потребовать за них выкуп, заточить в темницу или
предать их смерти, как она пожелает; далее он заявил, что обращается к ней
по повелению сэра Кэя, сенешаля, который всех их взял в плен, победив в
честном бою.
королевы, - услышав имя сэра Кэя, она была явно разочарована; и паж с
язвительнейшей насмешкой шепнул мне на ухо:
мои, или морской крысой! Людям придется две тысячи лет ломать себе головы,
чтобы придумать еще одну такую же чудовищную чепуху.
на высоте положения. Он встал и величаво взмахнул рукой. Он объявил, что
сейчас расскажет все, как было, придерживаясь только фактов; он расскажет
истинную правду, без всяких добавлений.
здесь могущественнейшему из героев, когда-либо носивших щит и сражавшихся
мечом в рядах христианских воинств! - И он указал рукой на сэра Ланселота.
сэр Ланселот в поисках приключений убил семерых великанов одним взмахом
своего меча и освободил сто сорок томившихся в плену дев; как он двинулся
дальше, навстречу новым приключениям, и увидел его (сэра Кэя) в неравном
бою с девятью иноземными рыцарями; как сэр Ланселот один вызвал их на бой
и победил всех девятерых; как следующей ночью сэр Ланселот встал
потихоньку, надел латы сэра Кэя, взял коня сэра Кэя и поехал на том коне в
дальние страны и в одном бою победил шестнадцать рыцарей, а в другом бою -
тридцать четыре; и как всех побежденных, и этих и прежних, он заставил
поклясться, что в троицын день они явятся ко двору Артура и предадут себя
в руки королевы Гиневры, назвав себя пленниками сэра Кэя, сенешаля, и
добычей его рыцарской доблести; и вот полдюжины уже явилось, а остальные
явятся, чуть только излечатся от своих жестоких ран.
и счастлива была она и как бросала украдкой такие взгляды на сэра
Ланселота, что, будь это в Арканзасе [Арканзас - один из рабовладельческих
штатов США, где среди плантаторов процветали дикие нравы, произвол и
кулачная расправа], его сразу бы застрелили.
каким образом один человек может победить и взять в плен столько опытных
воинов. Я высказал свое недоумение Кларенсу, но этот ветреный насмешник
ответил:
побежденных было бы вдвое больше.
Сертаков Виталий
Юрьев Сергей
Доценко Виктор
Херберт Фрэнк
Соломатина Татьяна
Андреев Николай