люди отказались от мании бескорыстно помогать другим и признали, что
удовольствия от сострадания - это всего лишь утоление похоти гордости, а
поскольку на свете нет ничего, более ненадежного, возжелали настоящих
ощущений. А еще они поняли, что даже от такого ребенка, как, например, вы, в
качестве компенсации бесконечно приятнее получить удовольствия, которые
может предложить сладострастие, нежели холодные и скучные радости
признательности. Репутация щедрого, либерального и бескорыстного человека не
сравнится даже в тот момент, когда приносит наивысшее удовлетворение, с
самым маленьким чувственным удовольствием.
машина крутилась исправно, а для государства не имеет никакого значения,
если ее будут крутить немного больше или немного меньше рабочих рук.
жестоко обращается с ними?
поступали в Греции, так до сих пор поступают китайцы: там несчастных детей
выбрасывают или предают смерти. Зачем оставлять жизнь таким существам, как
вы, которые не могут больше рассчитывать на поддержку своих родителей, либо
потому что они сироты, либо потому что те их не признают, и которые поэтому
являются тяжкой обузой для государства? Дегенератов, сирот, недоразвитых
малышей следовало бы уничтожать сразу после рождения: первых и вторых потому
что, не имея ни одной души, которая захочет или сможет заботиться о них, они
сделаются для общества балластом и тяжкой обузой, третьих по причине их
абсолютной никчемности. И та и другая категории являются для общества чем-то
наподобие костных наростов, которые питаются соками здоровых органов,
разлагают и ослабляют их, или, если вам больше понравится такое сравнение,
наподобие растений - паразитов, которые, обвиваясь вокруг нормальных
растений, разрушают их и используют в качестве своей пищи. Каким вопиющим
заблуждением представляются мне милости, питающие это отребье... то же самое
можно сказать об этих домах призрения, богато обставленных, которые по
чьей-то нелепой прихоти строят для немощных, как будто род человеческий
настолько уникален и ценен, что необходимо сохранять его вплоть до самого
ничтожного существа; как будто нет больше людей на свете и как будто для
политики и природы выгоднее их беречь, чем уничтожать.
продемонстрировал Жюстине, что он уже начал извлекать какое-то наслаждение
из маленького высохшего и почерневшего инструмента, который так долго
теребила его рука.
ничего не смыслишь, и хватит жаловаться на судьбу, когда только от тебя
зависит исправить ее.
показать мне, что скрывается под твоими юбками... Уж, конечно, весьма
худосочные прелести, которыми нечего гордиться и нечего их беречь. Делай,
что тебе говорят, черт побери! Я больше не могу, я хочу видеть тело; сейчас
же покажи мне его, иначе я рассержусь.
с тобой церемониться больше, чем с другими!
которая буквально истекала слезами. Развратник слизывал их... глотал эти
бесценные слезинки, которые, должно быть, представлялись ему росой на
лепестках лилии или розы; затем, одной рукой задрав ее юбки, он скрутил ими
руки Жюстины, а другой впервые осквернил красоту, какой давно не создавала
природа.
отчаянным движением. - Жестокий человек! - продолжала она, поспешно отпирая
засовы и крикнув с порога: - Пусть небо когда-нибудь накажет тебя так, как
ты этого заслуживаешь, за твою мерзость и бесчеловечность! Ты не достоин ни
этих богатств, которые ты употребляешь на такие отвратительные дела, ни даже
воздуха, которым ты и дышишь только для того, чтобы загадить его своей
жестокостью и своим злодейством.
своей хозяйке на прием, оказанный ей человеком, к которому та послала ее. Но
каково было ее удивление, когда бессердечная женщина осыпала ее упреками
вместо того, чтобы утешить!
будто мужчины настолько глупы, чтобы раздавать милостыню маленьким
попрошайкам вроде тебя, не требуя ничего за свои деньги? Господин Дюбур еще
слишком мягко обошелся с тобой, пусть меня заберет дьявол, если на его месте
я бы отпустила тебя, не утолив своего желания. Но коли ты не хочешь
воспользоваться помощью, которую тебе предлагала моя благодетельная натура,
устраивайся, как тебе нравится. Кстати, за тобой должок: сейчас же
выкладывай денежки, или завтра пойдешь в тюрьму!
проучить хорошенько, ведь из пяти сотен девчушек вроде тебя, которых я
приводила к этому уважаемому господину с тех пор, как я его знаю, ты первая
сыграла со мной такую шутку... Какое это бесчестье для меня! Этот честнейший
человек скажет, что я не гожусь для работы, и он будет прав... Ну хватит,
хватит, мадемуазель, возвращайтесь к Дюбуру: надо его ублажить; вы должны
принести мне деньги... Я увижусь с ним, предупрежу его и, если смогу,
заглажу ваши глупые промахи; я передам ему ваши извинения, но только ведите
себя лучше, чем сегодня.
Нет, твердила она себе, беззвучно плача, нет, я, конечно, не вернусь к этому
распутнику. Я не совсем еще обездолена, мои деньги почти нетронуты, мне их
хватит надолго; а к тому времени я, может быть, найду более благородные
души, более мягкие сердца. Когда она подумала об этом, первым побуждением
Жюстины было посчитать свои сокровища. Она открывает комод... и, о небо! -
деньги исчезли!.. Осталось только то, что было у нее в карманах - около
шести ливров. "Я погибла! - вскричала она. - Ах! Теперь мне ясно, кто нанес
этот подлый удар: эта коварная женщина, лишая меня последних денег, хочет
принудить меня броситься в объятия порока. Но увы, - продолжала она в
слезах, - разве не очевидно, что у меня не остается другого средства
продлить свою жизнь? В таком ужасном состоянии возможно этот несчастный или
кто-нибудь другой, еще более злой и жестокий, будет единственным существом,
от кого я могу дождаться помощи?" Жюстина в отчаянии спустилась к хозяйке.
деньги взяли из вашего комода. Увы, взяли все, что у меня было, что осталось
от наследства моего бедного отца. Теперь, когда у меня ничего нет, мне
остается лишь умереть. О мадам, верните мне деньги, заклинаю вас...
обращаться ко мне с подобными жалобами, вам следовало бы получше узнать мой
дом. Так знайте же, что он пользуется у полиции настолько хорошей
репутацией, что за одно лишь подозрение, которое вы на меня бросили, я могла
бы наказать вас сию же минуту, если бы захотела.
обратилась к вам с жалобой, которая вполне уместна в устах несчастной
сироты. О мадам, что мне теперь делать, когда я потеряла последние деньги?
возможности поправить это, но вы не хотите ими воспользоваться.
мозгу, какой имела Жюстина.
слезами, - кто сказал, что кроме преступления у обездоленных нет иного
средства выжить?
получать в услужении? Десять экю в год, так как вы собираетесь прожить на
эти деньги? Поверьте мне, милочка, даже служанки вынуждены прибегать к
распутству, чтобы содержать себя, я каждый день сталкиваюсь с такими;
осмелюсь заметить, что вы видите перед собой одну из самых удачливых сводниц
в Париже, не проходит и дня, чтобы через мои руки не проходило от двадцати
до тридцати девушек, и это ремесло приносит мне... впрочем, один Бог знает
сколько. Я уверена, что во Франции нет другой женщины моей профессии, дела
которой шли бы так хорошо, как мои.
несчастной девочки пять или шесть сотен луидоров и драгоценности
приблизительно на такую же сумму, - вот шкаф, набитый самым прекрасным
бельем и роскошными платьями, и всем этим я обязана только распутству,
которое вас так страшит. Черт побери, моя девочка, сегодня нет иного столь
же надежного ремесла, кроме проституции, так послушайте меня и сделайте этот
шаг... И потом Дюбур - достойный и добрый мужчина, по крайней мере он не
лишит вас девственности; он больше не занимается серьезными делами, да и чем
он мог бы сношаться? Несколько легких шлепков по заднице, несколько таких же
легких пощечин. А если вы будете хорошо вести себя с ним, я познакомлю вас с
другими мужчинами, которые менее, чем за два года, при вашем возрасте и
вашей фигурке, да еще если вы прибавите к этому учтивость, дадут вам
возможность вести приличную жизнь в Париже.
я вовсе не о богатстве, тем более, если за него надо платить своим счастьем.
Я хочу просто жить, и человеку, который даст мне средства к жизни, я окажу
любые услуги, позволительные в моем возрасте, а также самую теплую
признательность. Увы, мадам, коль скоро вы так богаты, снизойдите к моему
горю. Я не смею попросить в долг такую крупную сумму, какую я потеряла в
вашем доме, дайте мне только один луидор, пока я не найду места служанки, и