Увидев полицейское удостоверение, управляющий вышел из-за конторки и угодливо поклонился. Проверив сведения, собранные молодым сыщиком, Дзютаро Торигаи решил задать еще несколько вопросов. Приветливо улыбаясь, он спросил:
– Как он выглядел, как держался, когда появился у вас?
– Казался очень усталым. Поужинал и тут же лег спать, – ответил управляющий.
– Скучно ведь целыми днями сидеть в номере. Что же он делал?
– Да ничего особенного не делал. Прислугу беспокоил редко. Книжки читал или валялся. Коридорная и то говорила, что постоялец очень мрачен. Да вот еще – он все время ждал телефонного звонка.
– Ждал звонка? – глаза Торигаи блеснули.
– Да. Предупредил и меня и прислугу, что ему должны позвонить. Просил тут же соединить, как только позвонят. Видно, из-за этого и сидел целыми днями в гостинице.
– Вероятно, – Торигаи кивнул. – И что же, позвонили ему?
– Да. Часов в восемь вечера, двадцатого числа. Я как раз подошел к телефону. Женский голос попросил вызвать Сугавару-сана.
– Гм, да?.. Женский голос?.. И попросил именно Су-гавару, а не Саяму?
– Да, да. Я тут же соединил эту женщину с ним. Ведь он так ждал. У нас коммутатор, так что можно соединить с любым номером.
– А о чем они говорили, не знаете?
Управляющий слегка усмехнулся:
– Видите ли, у нас не подслушивают телефонные разговоры постояльцев.
Торигаи досадливо щелкнул языком.
– Ну, а потом что было?
– Потом… Говорили они минуту, не больше. Сразу после этого гость попросил счет, расплатился, оставил на хранение известный вам чемодан и ушел. Разве мы могли подумать, что он вместе со своей возлюбленной покончит самоубийством!
Сыщик Торигаи устало опустил голову и, поглаживая обросший щетиной подбородок, задумался.
Саяма целую неделю просидел в гостинице и с нетерпением ждал звонка женщины. А когда женщина, наконец, позвонила, он куда-то умчался и в тот же вечер покончил с собой. И возлюбленная с ним вместе. Странно, очень странно!
Перед глазами Торигаи всплыл счет вагона-ресторана с надписью "обслуживался один человек". Он пробормотал: "Зачем же он ее ждал? Чтобы вместе умереть?.."
СТАНЦИИ КАСИИ И ЗАПАДНЫЙ КАСИИ
=1=
Торигаи вернулся домой около семи часов вечера. С шумом открыл раздвижную дверь, однако никто не вышел его встречать. Когда он был уже в тесном коридоре, жена крикнула из комнаты:
– Пришел? Вода в ванной нагрелась. Торнгаи заглянул в комнату. Жена убирала вязанье. На столе под белой салфеткой стоял ужин.
– Мы с Сумико уже поели, думали, ты поздно придешь. Сумико пошла с Нитта-саном в кино. Ну, давай, давай, иди мойся.
Дзютаро раздевался молча. Костюм совсем износился, вот и подкладка начала рваться. С отворотов брюк на татами посыпался песок, словно усталость, накопившаяся за долгий трудный день.
Торигаи возвращался домой в разное время. Такая уж у него работа. Жена и дочь ждали его обычно до половины седьмого и, если он к этому часу не приходил, ужинали одни. Дочь, Сумико, пошла в кино со своим женихом.
Дзютаро молча прошел в ванную комнату. Дровяная колонка. Ванна старинного образца – просто круглая деревянная бочка.
– Ну, как вода? – спросила жена.
– Хороша, – нехотя ответил Дзютаро.
Ему лень было говорить. Он любил сидеть в теплой воде и обдумывать свои дела.
Сейчас он думал о вчерашних самоубийцах. Что их толкнуло к этому? Может быть, что-нибудь и удастся выяснить? Из Токио пришла телеграмма от родственников, они приедут за покойниками. А вот газеты пишут, что Саяма замешан в деле о взяточничестве… И что есть люди, которые вздохнут с облегчением, узнав о его смерти… Очевидно, Саяма был добропорядочным, но малодушным человеком. А еще газеты пишут, что между ним и О-Токи были близкие отношения и Саяма очень мучался этим. Значит, покончив с собой, Саяма сразу разрешил два вопроса. Нет, пожалуй, основную роль здесь сыграл страх перед следствием, а женщина только подтолкнула его к смерти.
И все же странно, думал Дзютаро, обливая лицо теплой водой, вместе прибыли в Хакату, потом женщина исчезла.
Он один пятнадцатого остановился в "Ганбая". Дату прибытия помог установить счет вагона-ресторана. С шестнадцатого до двадцатого, целых пять дней, с нетерпением ждал весточки от женщины. А что же делала О-Токи?
Дзютаро вытер лицо полотенцем. Звонок был для него очень важным, ведь он целыми днями никуда не отлучался. Вечером двадцатого, около восьми часов, она позвонила. И попросила позвать Сугавару, а не Саяму. Значит, они договорились заранее. Он тут же ушел. В тот же вечер они вместе отправились на Касийское взморье и покончили с собой. Для влюбленных что-то уж слишком поспешное самоубийство.
Может быть, были какие-то обстоятельства, помешавшие им насладиться последней встречей. Но какие неизвестно. И никакой записки не осталось.
Хотя… это ни о чем не говорит. Ведь предсмертные записки обычно пишут зеленые юнцы, а люди постарше не пишут. Кроме того, когда у людей настоящая трагедия, тут уж не до писания. Видно, все-таки это самоубийство по сговору.
Да-да, это несомненно. А счет? Почему "обслужен один человек"?..
– Послушай, выйдешь ты когда-нибудь или нет? – раздался за дверью голос жены.
=2=
Распарившийся, раскрасневшийся Дзютаро Торигаи уселся за стол. У него были свои маленькие радости – выпить вечером два го [Мера емкости, равная 0,18 литра.] подогретого сакэ, медленно, не торопясь, смакуя каждый глоток. Сегодня он очень устал, и ужин казался особенно вкусным.
Жена сидела рядом и шила кимоно. Ярко-красное, в узорах. Это для дочки.
Скоро ее свадьба.
– Положи, пожалуйста, рису, – Дзютаро пододвинул чашку.
Жена наполнила ее рисом и снова взялась за шитье.
– Выпила бы со мной чаю…
– Да мне не хочется, – ответила она, не поднимая головы.
Отправляя в рот рис, Дзютаро внимательно посмотрел на жену. Постарела.
Наверное, в таком возрасте уже не хочется ни пить, ни есть за компанию.
Вернулась дочь. Она была возбуждена, довольна.
– А Нитта-сан? – спросила мать.
– Проводил до дому и ушел, – ответила Сумико, снимая пальто и садясь к столу. Голос ее звучал радостно. Дзютаро отложил газету, обернулся к дочери.
– Послушай, Сумико, на обратном пути вы заходили куда-нибудь, пили чай?
Дочка засмеялась.
– Какой ты смешной, папа! Ну, выпили чаю. И что?
– Гм… Как раз тот самый случай, – пробормотал Дзютаро. – А вот, например, если Нитта-кун проголодался и хочет зайти куда-нибудь поесть. А ты уже сыта, даже и думать о еде не хочется…
– Ой, папа, какие странные вещи ты говоришь!
– Да ты послушай! Тебе есть не хочется, а он заходит в столовую. Что ты будешь делать? Ждать на улице, разглядывать витрины?
– Не знаю, – Сумико на минуту задумалась, – пожалуй, все-таки пойду вместе с ним. А то скучно будет.
– Пойдешь, значит. А если даже и чаю выпить не захочется?
– Ну и что же!.. Просто посижу рядом. И потом чаю или кофе всегда можно выпить. За компанию.
– Правильно. Так и должно быть, – Дзютаро кивнул дочери. Тон был очень серьезный.
Жена, молчавшая до сих пор, прыснула:
– Ой, отец, что ты такое говоришь?!
– Понимаешь, папа, – добавила дочь, – дело тут не в том, хочется тебе есть или не хочется, все дело в любви.
– Гм… Вот оно что…
"Как здорово сказала! – подумал Дзютаро. – Я-то ломал голову, а она одним словом все объяснила".
Этот вопрос и мучил все время Дзютаро Торигаи. "Обслужен один человек" так было написано на счете вагона-ресторана. Влюбленные мужчина и женщина отправляются на далекий Кюсю, чтобы вместе покончить самоубийством. Их любовь должна быть еще более глубокой и сильной, чем при обычных обстоятельствах. А в поезде женщина отказывается пойти в вагон-ресторан со своим возлюбленным. Если даже она сыта, неужели не хочется использовать каждую минуту, чтобы побыть вместе? За места беспокоиться нечего, они нумерованы, их никто не займет. Осталась караулить чемоданы? Едва ли. Ерунда какая-то получается. Да и в Хакате они ведут себя странно. Разлучаются на целых пять дней. А потом вместе кончают самоубийством. В поведении О-Токи есть что-то, что никак не вяжется с чувствами горячо любящей женщины.
Однако он собственными глазами видел два трупа на Касийском побережье.
Влюбленные, вместе ушедшие из жизни. Никаких сомнений быть не может.
Очевидно, слишком уж он придирается к мелочам.
Так думал Дзютаро Торигаи и курил сигарету за сигаретой.
=3=
На следующий день из Токио прибыли родственники умерших. Трупы после анатомирования оставались в морге.
Свержин Владимир
Афанасьев Роман
Никитин Юрий
Шилова Юлия
Конан-Дойль Артур
Посняков Андрей