взяться за дело. Как-то занесло их в повторный кинотеатр на "Шинель" с
Роланом Быковым. Когда-то ее видели, но позабыли, а сейчас она вдруг
вдохновила.
"Шинель"!
трудом одолевает...
музыка...
более низкого слоя. "Я не стратег, я тактик", - говорил он и, с трудом
после ночной прогулки продрав утром глаза, бежал на репетицию.
увлекательную игру. А в игре этой рождалось - для Ашота, во всяком случае,
это было яснее ясного - новое слово, то самое, ничуть не уступающее
русскому балету начала века в Париже. Никак не меньше. И, если б желание
могло сдвинуть горы, Арарат возвышался бы над Адмиралтейской иглой.
поездка.
закончу.
сообщал, - проходили хорошо. Их продлили еще на две недели, поговаривают о
Штатах.
завлит Пупков сообщил, что Куницын прошел отлично - вызовы, цветы,
девочки. И не пьет.
на более злободневное.
золотоискателям, "искусство - в массы".
Встрепанный какой-то. Рануш Акоповна, мать Ашота, даже испугалась.
из соседней комнаты спросила:
Матери пока ни звука.
ночевать. Устроились вдвоем на продавленном диване, никак не могли
заснуть.
честолюбив, ну, тщеславен, упился своим успехом, глаза и зубы разгорелись,
кто-нибудь там написал, что он второй Нуреев, но он же не Нуреев, ему не
только слава нужна...
цену ей знаешь. Она ослепляет, но ты у нас соколиный глаз.
Адмиралтейской иглы и дома на Мойке, без Черной речки, без нас с тобой,
без мамы. Не может!
Антуанеттой.
мне, но она ни в какую. Пробовал уже. Ни в какую...
успех... Успех, успех, Ашотик, с ним не так легко бороться.
Как же жить будем?
пронюхать. Театр был на гастролях - часть в Канаде, часть в Киеве, - и
слонявшиеся по коридору одиночки, к которым подкатились, не пробалтываясь,
озабочены были собственными материальными трудностями. Гошку-флейтиста
обнаружить не удалось, другие лабухи, в основном, стреляли на пиво.
которая была к нему неравнодушна, что слух подтвердился, продление
гастролей в Канаде отменено и весь состав в начале будущего месяца
вернется домой.
поглядывая на Ромку. - Кто б мог подумать? Вы бы решились на такое? И у
него ведь мама осталась...
узнать у владельцев "Спидол", кто что слышал. Но глушка остервенела, никто
ничего не мог поймать. Кто-то приехавший из Комарова говорил, что чего-то
там уловил, но толком понять ничего нельзя было. То ли через забор
какой-то перепрыгнул, то ли из ресторана смылся, оставив чемоданы в
номере. Мура какая-то.
скрыто. Не мог же он просто так, глотнув тамошнего гнилого воздуха, взять
да и решиться. Очевидно, готовился, заранее все продумал. И даже спьяну -
ни полсловом.
Хреновина какая-то, - Ашот кипятился, без конца прикуривал трубку, никак
не мог понять, как открытый, душа нараспашку, никогда никакой задней
мысли, весь наружу Сашка мог тайно к чему-то подготовиться. - Ну вот не
может, не умеет, не получилось бы. Где-то, краешком каким-то, но
проболтался бы... Ни хрена не пойму. А мама? Да она не переживет! А ведь
любит же, гад, ее. Мне бы таким внимательным быть, заботливым... И эти
слезинки в глазу, когда прощался. Ведь на всю жизнь! И с работы же
прогонят Веру Павловну, как пить дать...
"желаю славы я"! Желает. И будет она у него. Увидишь. Затмит Рудольфа,
тому уже под сорок. К Сашке подкатились, не сомневаюсь, он там прошел, это
же факт, наговорил сорок бочек... Буду посылки, шмотки посылать, маму
вызволю в конце концов, пройдет время, Брежнев закруглится, а новый... В
общем, купили нашего Сашку. Жаль, конечно, но купили Сашку. - И с грустью:
- И останусь я совсем один. Ты со своей парижанкой тоже ведь укатишь.
таможне продержали часа три, не меньше, оставили только по одной паре
джинсов (везли по пять), рылись во всех сумочках, отобрали даже футбольные
и хоккейные журналы.
завистью, - действительно драпанул из ресторана. За час до отлета, до
автобуса. Просто встал, не допив кофе, я сейчас, мол, все решили, что то
ли в уборную, то ли к телефону, только его и видели. Все чемоданы с
барахлом остались. Он жил с Тимофеевым, второй скрипкой, все они по двое
жили, кроме начальства. Его с трудом удалось расколоть, Тимофеева, но на
третий день уговорили, потащили в "Восточный". Понять его было трудно -
возможно, велели не трепаться, а может, Сашка его ловко вокруг пальца
обвел, но, по его рассказам, Сашка не очень-то отлучался, с бабами не
водился, по этой части было очень строго, сказали, тут же домой отправят,
работы было навалом, уставали, как черти.
волновались, бегали по магазинам, подсчитывали деньги. Бабы к нему липли,
что и говорить, но, кажется, никого не трахнул.
кем-то встречался?
ли по-французски, я в этом деле ни бум-бум.
насмерть ушибленного всем происшедшим на границе, у него чуть не отобрали
купленный смычок, все деньги на него ухлопал, не жрал почти. Помог Зуев,
дерьмо дерьмом, но смычок не джинсы - заступился.