стараясь узнать знакомого, и снова опустил голову.
он неслышно прошагал по комнате, снял с гвоздя в застекленном ящике ключ
от своего кабинета и сказал Малышеву и Соловьеву:
вызвать еще Голубчика и Бегунка...
"заканчивайте это".
как-то вытянулось, посинело, и особенно сгустилась синева под глазами.
теперь взглянул на арестованного. - А этот зачем тут?
говорит...
как рявкнул: - Встать!
опосля понукай. Ну! - передразнил рыжий начальника.
пока не вспомнит фамилию и все прочее...
же не дурак, а это начальник.
него...
насчет фамилии не беспокойся. Можешь не говорить. Я сейчас приду и скажу,
как твоя фамилия...
на лисьем меху, арестованный забеспокоился.
тебя, в дьявола, стрелял. Точно в точности в башку твою дырявую целил, в
эту шапку. Неужели ж я промазал? Или уже у вас у кого, комиссары, еще есть
такая шапка?
Значит, этот бандит ранил Веньку. И сам признался. А фамилию свою все-таки
не хочет говорить.
Это верно, что тебя надо к атаману отправить. Вон он валяется на снегу...
арестованный. - И вам этого дела не избежать. За Клочкова Евлампия
Григорьевича Воронцов из вас еще добрых лент нарежет. Вот попомните мои
слова. Воронцов вам это дело не простит. Ни за что не простит. Не
надейтесь. И за душу мою грешную сполна ответите. И начальник ваш ответит,
седой боров. Не отвертится. Вы еще поплачете, сучьи дети. Вся контора ваша
поплачет горючими слезьми...
арестованный бандит и еще грозился. Попадались всякие - бушевали,
матерились, бросались на дежурного, даже зашибли одного нашего сотрудника
в коридоре чугунной подставкой, но грозить всему нашему учреждению еще
никто не отваживался. Значит, он считает, этот бандит, что Воронцов со
своей бандой сильнее нас. Или он это только храбрится?
постовых: зачем они пропускают разных граждан с улицы?
представляю здесь губернскую газету, орган губкома и губисполкома. Я
представитель, так сказать...
сообщил рыжему его фамилию.
Ты, получается, мой крестный. В голову ты мне, спасибо, не попал, а плечо
попортил. Я теперь должен навсегда запомнить твою фамилию - Баукин Лазарь.
Евтихьевич Баукин. Ну что ж, ежели хочешь, дело твое, - запомни, -
усмехнулся рыжий. И заметно как бы повеселел. Но от показаний все-таки
уклонился.
3
ночи.
этот же час в дежурку пришел Яков Узелков.
посоветовал поговорить еще с Колей Соловьевым и в заключение попросил:
ошибки. Это дело очень серьезное. Тут, в этом деле, врать ни в коем случае
нельзя...
совесть. И, поговорив недолго еще с двумя сотрудниками, пошел домой -
писать.
его очерк, в котором отважно действовали и наш начальник, и Коля Соловьев,
и Иосиф Голубчик, и Вениамин Малышев.
взором совершал буквально чудеса храбрости".
подоспели Николай Соловьев, застреливший атамана Клочкова, и Иосиф
Голубчик, смертельно ранивший в самое сердце отчаянного адъютанта атамана.
думают теперь, что я сам ему такое набрехал. И меня он каким-то идиотом
выставляет. С пылающим взором...
дежурке. Он поехал в Березовку на восстановление, как он потом писал,
самого крупного в Сибири лесозавода. Он любил описывать все самое крупное,
небывалое, выдающееся. Вернее, у него так получалось в корреспонденциях,
что все, о чем он пишет, необыкновенно, впервые появилось, мир об этом еще
не слыхивал.
много работы. Почти непрерывно шли допросы арестованных из банды Клочкова.
Нам хотелось с их помощью подобрать верные ключи и к банде самого Кости
Воронцова, зарывшейся сейчас в снегах где-то в глубине Воеводского угла.
нашей деятельности, как любил витиевато, не хуже Узелкова, выражаться наш
начальник.
ними. Он только что не водил их к себе домой, а так со стороны можно было
подумать, что это лучшие его приятели. Он называл их по именам - Степан,
Никифор, Кирюха, Лазарь Евтихьевич, кормил их своими пайковыми консервами.
А Лазаря Баукина угостил даже два раза самогонкой, что уж никакими
инструкциями не было предусмотрено.
нас в коридоре, в особой нише, под замком, рядом с большим несгораемым
шкафом, и был предназначен для химического анализа. Но анализ все
почему-то задерживался. И этим воспользовались уже несколько наших
сотрудников.
того, кто прикоснулся к бочонку первым.
оправдывался он передо мной. - Лазарь сильно охрип, и его все время бьет
кашель. А эти порошки, которые давал Поляков, нисколько не помогают. И
Лазарь вообще не верит докторам. Он их не признает...
удивительного. Но то, что Венька так заботливо относится к нему,
показалось мне странным. Не лазарет же у нас для простудившихся бандитов и
не трактир с подачей горячительных напитков.