огорчен.
рассказывала ему мать, когда он пришел домой на побывку. - Безумно, как
волновались. Ведь это подумать, до чего же дело-то дошло:
священноучителей-инспекторов и тех пытаются поубивать. Что же это такое
начинается?! И большое полено было? Ты сам его видел? Боже мой! Ты уж
близко, Коленька, не подходи, где такое делается. У нас и своего-то горя в
доме предостаточно... Ради бога - не озоруй. Не приближайся к смутьянам, о
коих и в газетах нынче пишут нехорошо. Не дай бог погонят тебя из учебного
заведения.
СВЯЩЕННЫЙ БЫК ИЗ МЕМФИСА
Мать, по словам дедушки, таяла, как свечка. И все-таки дети учились:
братья Александр и Владимир - в реальном училище, сестры - в гимназии.
Братьям, правда, не удалось закончить училище: оба в одно и то же время
заболели чахоткой. Позднее Александр сдал экзамены на аттестат зрелости, а
Владимир поступил в фельдшерскую школу.
дети мои вышли на правильную дорогу, - говорила мать. - Только одна у меня
такая мечта.
преждевременно состарилась от забот, от тревоги за мужа, за все семейство.
непрерывно только то и делала, что чинила, штопала, нянчила, кормила. И
еще помогала каждому из нас учиться - проверяла наши уроки. Никакой
радости, казалось, никакого удовольствия от жизни она не получала. Она как
бы добровольно пошла на каторгу, выйдя замуж за нашего отца.
поскорее как-нибудь заканчивал свое образование. Женился бы, стал
священником. А то, кто знает, может быть, я и не доживу. А как хотелось бы
увидеть тебя в черной шелковой рясе, как у брата моего, Алексея, у дяди
твоего. И дядя, говорит, мог бы подыскать тебе хороший доходный храм.
Истомились мы... Истомились до последней степени...
щурился от собственных слов, как от солнца. - А станешь попом, все будет в
твоих руках. И деньги, и вещи, и удовольствия. Дело же у попа, понятно, не
пыльное, но денежное. И ноги - главное - всегда в тепле...
повторял, как бы подбадривая внука, приходившего домой на побывку.
два, на три. И часы эти постоянно проводил на дворе или в коровнике,
помогая матери по хозяйству. Молча носил воду на коромысле, молча чистил
коровник. И так же молча, не поужинав, уходил к себе в общежитие.
скажу, хорошая примета. Оч-чень хорошая. Попы обязаны серьезные быть. А
Николушка будет самый старательный поп. Вот увидите...
духовном красноречии. Это была, пожалуй, одна из самых важных наук для
будущих священников, которым необходимо было постичь искусство и самую
технику произнесения проповедей.
физика. Да и языки немецкий и французский, латинский, греческий и
древнееврейский не так уж до крайности будут нужны рядовым священникам.
свои речи по бумажке. И речи, заметно, иной раз не самим оратором
приготовленные, - говорил Бурденко. - А во времена моей молодости такое
считалось глубоко неприличным. Самому полагалось думать на людях или
продумывать заранее. А как же? Если человек отлично знает свое дело, оно
всегда у него в памяти.
как его звали семинаристы, - маленький, неопрятный, постоянно чесавшийся
протоиерей, - летом изъеденный комарами на рыбной ловле, а зимой, должно
быть, блохами в собственном трехэтажном домике на Огородной улице.
дни, когда у подъезда семинарии останавливалась огромная черная
архиерейская карета.
Ксеныч. - Иначе ты и меня погубишь, дружок. Ну, что ты можешь сказать,
если он опять спросит тебя, как в прошлый раз, внезапно?..
хорошо запомнил, говорит: "Этот Бурденко - молодец, который прошлый раз
слезу было у меня исторгнул. Неужели, говорит, он все произнес тогда
экспромтом? А ну-ка мы его в следующий раз спросим..."
семинарист Бурденко вызвал проповедью о пожарах.
особенно в сельских местностях, - говорил профессор Бурденко. - А тогда, в
ранней моей юности и в детстве, нагляделся я на деревенские пожары
предостаточно. И когда архиерей предложил мне экспромтом произнести
проповедь о пожарах, так сказать, поучительное слово к воображаемым
селянам, я собрал в памяти все доступные мне подробности этих народных
бедствий и, пользуясь приемами гомилетики, преподанной нам Ксенычем, с
полчаса взволнованно говорил о бессильной и, пожалуй, бесполезной борьбе с
огнем, пожирающим соломенные крыши, дома под крышами, домашнюю утварь -
плоды труда людей, а иной раз и их самих с домашними животными...
казалось, и в самом деле испуганно вглядывался во взметнувшееся к небесам
зловещее пламя, слышал треск и шипение раздираемого жаром дерева, плач
детей, рыдания женщин, видел обезумевших лошадей и коров, опаленных ворон,
и - кричал, как действительно застигнутый бедой, во весь голос:
архиерею не понравится "такая мистерия". И еще он боялся: "Уж не тронулся
ли башкой в натуральном смысле очень старательный семинарист".
расплескивая ее в дрожащей руке.
выкатив остекленевшие глаза, - толстый, седой и в самом деле удивительно
похожий на изображенного в учебнике Аписа - священного быка из Мемфиса.
- Большой талант и истинный, - добавил в коридоре, искоса глядя на
почтительно семенившего подле него низкорослого Ксеныча. - А ты за мной
покамест не беги, не суетись. Я в клозет зайду. Взвинтил он меня. Всего
взвинтил, этот Бурденков. Вот именно талант богоданный. Редкостный.
Самоисступленный. Артист - блошиное племя. Или, истинно говорю, будущий
иерей...
Ксеныча он навлек тогда этим первым успехом в драгоценном искусстве
гомилетики.
подкатила к подъезду семинарии. И уже на лестнице архиерей спросил:
его слышать...
опять проповедь говорить...
после его прибытия. И первое, что сказал архиерей, явившись на урок:
сами тебе сейчас зададим...
подвинутый Ксенычем, а на массивную табуретку, с которой вешали на стену
географическую карту.
вот о чем. Ты и угадать не сможешь о чем. О вреде... о вреде тяжкого
порока. О вреде, иначе говоря, пьянства...
важному, толстому архиерею уже все известно о печальной страсти моего
отца. И вот он решил поиздеваться надо мной сейчас здесь на глазах у всего
класса.
Пусть будет что будет. Пусть прогонят его из семинарии, но архиерей все
равно не вправе смеяться над несчастьем.
знает. Откуда бы ему узнать о моем отце?"
самым ухом Ксеныч. - Говори же, говори! Что хочешь говори. Владыка же
ждет. Говори хоть что-нибудь. Только ради бога не молчи...
волосы архиерей, с удовольствием глядя на свое отражение в створке окна. -
Тема понятна вам?