Чтение 4–й страницы книги ~Дрожь и оцепенение~

инструкции господина Саито.

- Понимаю, - ответил он сочувственным тоном.

Немного поразмыслив, он спросил меня: Вы бельгийка,
не правда ли?

- Да.

- Удачно складывается. У меня очень интересный проект с вашей страной.
Не согласились бы вы провести для меня кое-какие исследования?

Я посмотрела на него как на мессию. Он объяснил, что один бельгийский
кооператив разработал новый метод по удалению жиров из сливочного масла.

- Я верю в облегченное масло, - сказал он. -- За ним будущее.

Я тут же сочинила себе точку зрения:

- Я сама всегда так думала!

- Зайдите завтра ко мне в кабинет.

Не помню, как я закончила свою работу. Великая карьера открывалась
передо мной. Я положила стопку листов А4 на стол господина Саито и с
триумфом удалилась.

На следующий день, когда я явилась в компанию Юмимото, Фубуки сказала
мне с испуганным видом:

- Господин Саито хочет, чтобы вы снова сделали копии. Он находит их
неровными.

Я расхохоталась и объяснила моей коллеге ту игру, которую затеял наш
шеф.

- Я уверена, что он даже не взглянул на новые ксерокопии. Я сделала их
по одной, выверяя до миллиметра. Не знаю, сколько часов у меня это заняло, -
и все это правила гольф-клуба!

Фубуки мягко и возмущенно посочувствовала мне:

- Он вас мучает!

Я успокоила ее.

- Не волнуйтесь. Он меня забавляет.

Я вернулась к копировальному аппарату, с которым была почти уже на "ты"
и доверила свою работу автоматике: я была уверена, что господин Саито вынес
свой вердикт, даже не взглянув на мою работу. Взволнованно улыбнувшись, я
подумала о Фубуки: "Как она добра! Какое счастье, что она работает здесь!"

Честно говоря, новое поручение господина Саито было как нельзя кстати:
накануне я провела семь часов, копируя по одной тысячу страниц. Это
предоставляло мне превосходное алиби на то время, что я проведу в офисе
господина Тенси. Поглотитель выполнил свою задачу за десять минут. Я отнесла
кипу листов в кабинет шефа и удрала в отдел молочных продуктов.

Господин Тенси вручил мне координаты бельгийского кооператива.

- Мне понадобится полный отчет, по возможности самый подробный, в том,
что касается этого облегченного масла. Вы можете расположиться в кабинете
господина Саитамы, он в служебной командировке.

"Тенси" означает "ангел": я подумала, что господину Тенси прекрасно
подходило его имя. Он не только давал мне шанс, но и не обременял меня
никакими инструкциями, тем самым, предоставляя мне карт-бланш, что в Японии
является исключительной вещью. Он проявил инициативу, не спросив ничьего
мнения, для него это был огромный риск.

Я прекрасно отдавала себе в этом отчет. Потому-то я сразу почувствовала
безграничную преданность господину Тенси, преданность, которую каждый японец
обязан испытывать по отношению к своему начальнику и которую я была не в
силах испытывать к господину Саито и господину Омоши. Господин Тенси
внезапно стал моим капитаном, моим военачальником, я была готова драться за
него до конца, как самурай.

Итак, я вступила в бой с облегченным маслом. Разница во времени не
позволяла мне сразу же позвонить в Бельгию, и я начала наводить справки о
японских центрах потребления и прочих министерствах здравоохранения, чтобы
узнать, как развивались гастрономические вкусы населения по отношению к
сливочному маслу и какое влияние оказывали эти изменения на содержание
холестерина в крови нации. Выходило, что японцы потребляли все больше и
больше масла, а полнота и сердечные болезни не переставали захватывать
территорию страны восходящего солнца.

Когда подошло время, я позвонила в маленький бельгийский кооператив.
Родной акцент на другом конце провода несказанно взволновал меня. Мой
соотечественник, польщенный звонком из Японии, продемонстрировал прекрасную
компетенцию. Десять минут спустя я получала двадцать страниц факса с
подробным описанием на французском языке нового метода по производству
облегченного масла, права на который принадлежали бельгийскому кооперативу.

Я составила отчет века. Начинался он исследованием рынка: потребление
японцами сливочного масла, развитие с 1950 года, параллельное ухудшение
здоровья, связанное с чрезмерным усвоением масляных жиров. Затем, я
описывала устаревшие методы извлечения жиров, новую бельгийскую технологию,
значительные преимущества и т.д. Поскольку я должна была написать все это
по-английски, то унесла работу домой: мне нужен был словарь, чтобы перевести
технические термины. Всю ночь я не спала.

На следующее утро я прибыла в Юмимото на два часа раньше, чтобы
напечатать отчет, вручить его господину Тенси и не опоздать на свое рабочее
место в офисе господина Саито.

Тот тут же вызвал меня:

- Я проверил ваши ксерокопии, которые вы вчера оставили у меня на
столе. Вы делаете успехи, но это все еще не отличный результат. Возобновите
вашу работу.

И он бросил пачку в мусорную корзину.

Я кивнула и подчинилась, с трудом сдерживая смех.

Господин Тенси навестил меня у ксерокса. Он поздравил меня со всем
пылом, который позволяла ему вежливость и уважительная сдержанность:

- Ваш отчет великолепен, и вы составили его чрезвычайно быстро. Вы
хотите, чтобы на совещании я назвал его автора?

Это был человек редкого благородства: он был готов пойти на
профессиональное нарушение, если бы я его попросила.

- Вовсе нет, господин Тенси. Это повредило бы как вам, так и мне.

- Вы правы. Однако, на следующем совещании я мог бы сказать господину
Саито и господину Омоши, что вы можете быть мне полезны. Как вы думаете,
господин Саито станет возражать?

- Напротив. Посмотрите на эту кучу ксерокопий, которую он приказывает
мне сделать, а все для того, чтобы удалить меня из офиса, он хочет
отделаться от меня, это ясно. Он будет рад, если вы предоставите ему такую
возможность, он меня не выносит.

- Значит, вы не обидитесь, если я припишу себе авторство вашего отчета?

Меня изумило его поведение: обращаться с подобным уважением с такой
мелкой сошкой как я.

- Да что вы, господин Тенси, для меня большая честь то, что вы хотите
этим воспользоваться.

Мы расстались с чувством глубокого взаимоуважения. Я смотрела в будущее
с доверием. Скоро будет покончено с абсурдными придирками господина Саито, с
ксероксом и запрещением говорить на моем втором языке.

Драма разразилась несколько дней спустя. Меня вызвали в кабинет
господина Омоши: я отправилась туда без малейшего опасения, не ведая, чего
он от меня хотел.

Когда я вошла в логово вице-президента, то увидела господина Тенси,
сидящего на стуле. Он повернулся ко мне и улыбнулся: это была самая
человечная улыбка из всех, которые мне довелось узнать. В ней читалось: "нас
ждет скверное испытание, но мы переживем его вместе".

Я думала, что знаю, что такое брань, но то, что мне пришлось вытерпеть,
открыло мне мое полное неведение по этому вопросу. Господин Тенси и я
выслушали безумные вопли. Я не могла решить, что было хуже, форма или
содержание.

Содержание было невероятно оскорбительным. Меня и моего товарища по
несчастью обозвали всем, чем только можно: мы были предателями,
ничтожествами, змеями, мошенниками и, -- верх проклятия, --
индивидуалистами.

Форма объясняла многочисленные аспекты японской истории: чтобы эти
отвратительные крики прекратились, я готова была на худшее -- завоевать
Маньчжурию, растерзать тысячу китайцев, покончить с собой во имя императора,
бросить свой самолет на американский линкор, и даже может быть работать на
две компании Юмимото сразу.

Самым невыносимым было видеть моего благодетеля униженным по моей вине.
Господин Тенси был умным и добросовестным человеком: ради меня он пошел на
огромный риск, полностью осознавая это. Никакой личный интерес не руководил
его действиями, он поступил так из чистого альтруизма. И в благодарность за
его доброту его смешали с грязью.

Я старалась брать с него пример: он опускал голову и горбился. Его лицо
выражало смирение и стыд. Я подражала ему. Но вот толстяк сказал ему:

- Вашей единственной целью было саботировать компанию!

Мысли пронеслись очень быстро в моей голове: нельзя, чтобы этот
инцидент испортил карьеру моему ангелу-хранителю. Я бросилась в грохочущую
волну криков вице-президента:

- Господин Тенси не хотел саботировать компанию. Это я уговорила его
доверить мне досье. Я единственная во всем виновата.

Я лишь успела заметить растерянный взгляд моего товарища по несчастью
устремленный на меня. В его глазах я прочла: "Ради бога молчите!" -- но увы,
было слишком поздно.

Господин Омоши застыл на мгновение, потом приблизился и крикнул мне в
лицо:

- Вы смеете защищаться!

- Нет, напротив, я признаю свою вину и все беру на себя. Меня одну
нужно наказать.