главным и основным была свобода поделиться тем, что имеешь -- сказать или в
виду. Что подразумевало полную и непререкаемую свободу слова и изображения.
Поэтому любые попытки запрета в этой области вызывали у Джинна рефлекторный
протест всеми его умениями и навыками.
сервер басков, находившийся в Лондоне, чтобы закрыть оппозиционный
информационный поток, Джинн одним из первых атаковал серверы испанского
правительства. Немного позднее он вошел в интербригаду, объединившую
добровольцев со всего света, и именно их бригаде (а таких было несколько)
при помощи совокупных знаний взломов удалось нанести врагам самый большой
урон. Урон выразился в полном параличе информационной сети Испании и вынудил
правительство капитулировать: сетевая часть басков была оставлена в покое, а
действия правительства по разрушению оппозиционных серверов признаны и
объявлены ошибочными.
входила в их интербригаду, и через некоторое время они с Джинном стали
товарищами не только боевыми. После окончания войны они почти каждый день
(хотя для Джинна -- вечер, для нее -- утро) встречались -- в сети,
разумеется. Разница во времени возникла между ними из-за того, что не только
на небе, но и на земле время течет неодинаково -- разные страны живут в
разных временах.
правительственных институтов в городе Монтерее, штат Калифорния, один из
Соединенных в Америке. Собственно, это было почти все, что Джинн знал о ней
как о частном лице. То, что он знал о ней как о человеке, едва ли можно
вместить в опыт слов, хотя их связь осуществлялась именно через них.
навязчивого интереса к невидимому собеседнику, Джинн опасался выяснять его
пол -- мало ли что. Надежда на то, что раз уж Этна -- слово женского рода,
то и сама Этна -- соответственно, ничем не обеспечивалась; одна его
одноклассница виртуально дружила с голландским мальчиком по имени Дима,
который, прибыв на свидание в Москву, оказался девочкой и долго не мог
понять, что мужского в имени Дима даже с точки зрения русского языка. Однако
к этому времени отношения Димы с одноклассницей уже находились в такой
стадии, когда такие пустяки, как пол, их мало волновали. Кажется, они даже
потом официально поженились -- в Голландии, говорят, это можно.
приятную неожиданность -- Этна говорила по-русски. Ну, не то чтобы говорила
-- но писала по крайней мере. Причем ее русский был не то чтобы плохим --
странным. Все предметы и понятия, возникшие после 1917 года, она либо
заменяла американизмами, либо выдумывала им названия заново. И если
"геликоптер" или "фризер" еще как-то можно было понять, то в слове
"посланопередатчик" Джинн опознал автоответчик только после длительного
изучения контекста.
явно наследного, но очень быстро запутался в хитросплетениях ветвей ее
генеалогического древа.
какой-то Шемахи. При этом эмигрировали они из Санкт-Петербурга еще во время
Первой мировой войны, не дожидаясь всевластности советов. Ко Второй мировой
они уже смешались с высшими слоями новых американцев, и Этна получила
фамилию Стиллман и имя Дайва. При этом, благодаря усилиям матери, от царской
России она унаследовала не только русский язык, но и ислам.
отец. Она застала мать в постели, с влажными от слез глазами и мелкими
капельками пота на бледном лице. Мать вытащила из-под подушки самодельную
тряпичную древнюю куклу:
помощь".
использовала для простой работы, хотя могла бы и не работать вовсе.
Институт, в котором она служила, являлся одним из научно-исследовательских
центров Пентагона, а ее работа была связана с языками программирования.
Работа была интересная и успешно вытесняла большую часть пустоты и свободы
ее времени.
неспокойное имя вулкана, была намного более настоящей, чем поверхностные
чувства к мимолетным спутницам его внекомпьютерных свиданий. И только одно
обстоятельство оставляло эту любовь несовершенной -- расстояние между
Москвой и Монтереем в одиннадцать часовых поясов и много долларов США,
необходимых для преодоления разницы пространственных и социальных слоев. К
тому же Джинн был достаточно закомплексован, чтобы считать себя подарком
американской мечте.
привела Джинна на Лондонский аукцион. За последние три дня он реализовал
идею универсального пароля доступа к виртуальным запретам. Идея пришла,
когда в каком-то старом сборнике фантастики он наткнулся на описание ключа,
подходившего ко всем замкам. Это был шприц со специальной пастой, которая
выдавливалась в замочную скважину и там застывала, принимая форму замка. Или
ключа, что одно и то же. Такой застывающей пастой у Джинна служила сжатая
программа-вирус, которая проникала в программу-замок, как троянский конь, --
при вводе пароля, который отвергался, но позволял проникнуть внутрь
программы-замка. Внутри программа-вирус полностью копировала замок, но уже
со своим кодом доступа, как бы создавала дублирующую личинку, ключ от
которой был у Джинна -- собственно Джинн и genius и были этими ключами.
Попытки взламывать виртуальные замки при помощи проникающих вирусных
программ были особенно популярны несколько лет назад, после чего на всех
замках стали ставить блокираторы, не позволявшие вводить больше информации,
чем требовалось. Нужен был сайт, который позволял расширенный контакт, --
так Джинн оказался в Лондоне, на аукционе археологических находок, тем более
что, с его точки зрения, предметы этого аукциона были лишены материальности,
но были лишь носителями информации, в равной степени принадлежавшей всему
человечеству. Если бы попытка удалась, сам предмет можно было бы сдать в
музей.
благовесте от Морфея, прыжком забытья преодолевая насыщенный плотной земной
суетой отрезок времени. Его сон был лишен снов. И потому все дальнейшее, что
покажется сном, на самом деле является явью, хотя размытые границы того и
другого не дают нам в жизни возможности так просто определить, где есть что.
То, что Джинн спал без сна, даже одного-единственного, вовсе не означает,
что с ним ничего не происходило: линии его судьбы подправлялись ладонями
десятков рук -- печатающих, заворачивающих, заколачивающих, ставящих печати,
пишущих, подписывающих, передающих и принимающих деньги через стол,
поворачивающих ключи зажигания в замках и дверях автомобилей и даже тянущих
штурвал самолета -- на себя и от себя. Впрочем, процесс этот непрерывный, и
для того, чтобы что-то происходило, совершенно необязательно спать. Или,
скажем, просто обедать.
свое имя и очень не любит эпизод своего детства, в котором чуть было не
получил прозвище Хоттабыч. Зато он любит далекую американскую девушку Дайву
Стиллман по прозвищу Этна, с которой знаком через Интернет. Он живет один
непонятно на что в квартире, доставшейся по наследству от бабушки, нигде не
работает и принимает активное виртуальное участие в Югославской войне на
стороне сербов. В свою очередь, девушка работает на Пентагон, что
закладывает противоречия в их отношения. Он спит.
Глава вторая,
затаенном уголке уставшего сознания. В голове по-прежнему было темно,
хотелось покоя, но звонок настойчиво разгонял тишину, становясь все громче и
громче.
нет".
встанет, его не оставят в покое.
расположен шутить. После недолгих препирательств выяснилось, что за дверью
Олег, таможенный брокер, с которым Джинн был знаком, как и большинство
известных Джинну хакеров, которые время от времени совершали покупки через
Интернет по фальшивым кредитным карточкам или другим нечестным способом.
Покупки присылались в Москву обычно самолетом -- через Шереметьево-Карго,
где Олег помогал их растаможивать, то есть сам давал взятки, которые не
принимались от незнакомцев, таможенным чиновникам и иногда помогал сбывать
купленное. Это, конечно, обеспечивало не самый большой процент его
совокупного таможенного дохода, но денежное выражение этого небольшого
процента было достаточно крупной суммой, чтобы прокормить несколько десятков
шахтерских семей. Олег обладал обширными связями в самых разных кругах,
полезных для сношений с государством. Когда переоформляли квартиру для
Джинна, именно он вывел на нужных людей, и все прошло без волокиты.
да еще без звонка. Джинн не успел задаться вопросом, откуда и зачем он
взялся, как Олег поставил в центре комнаты большую картонную коробку и
Сертаков Виталий
Березин Федор
Каменистый Артем
Суворов Виктор
Курылев Олег
Распопов Дмитрий