Чтение 4–й страницы книги ~Морской орел~

На это хозяин мула ничего не ответил, потому что они подошли к выемке в
склоне Юктас, слишком большой, чтобы ее можно было назвать пещерой, и
скорей походившей на гигантскую террасу. Кругом не было ни одной
протоптанной тропинки, и мулу не легко было одолеть подъем. Обоим
проводникам пришлось подталкивать его сзади, хоть это и был диктейский
мул, и, наконец, они взобрались на край выемки и двинулись вглубь.

Глаза у Энгеса Берка были раскрыты, но сознание его бездействовало. Он
чувствовал, что его стащили с мула и понесли, и слышал греческую речь над
собой, и видел стену позади и одеяла. Но он только все старался ощутить
уксусный запах винодельческой деревушки и мучился оттого, что не ощущал
его.

Потом больше ничего не было. Ничего, пока он не очнулся с чувством, что
ему необходимо избавиться от всего, что у него внутри. Без участия мысли
он присел и нагнулся, и его вырвало, одной только слюной и желчью.

Было еще светло.

Но было и светло и в то же время темно. Когда он выпрямился, у него
приятно отлегло от горла, и он увидел, что находится в яме, сверху
затянутой брезентом. Ветер колебал брезент, и свет и тени перемещались.

И он увидел других, несколько человек. Все они тоже лежали.

Он видел, что находится в яме, стены которой, слоистые и осыпающиеся,
поросли травой. И он почувствовал запах, втянул его носом. Но это пахло
по-больничному, эфиром и спиртом.

Потом к нему подошла рослая женщина, гречанка, в длинном черном
фартуке, неловко, грузно встала на колени и потянула с него одеяло. Тут
только он почувствовал свое бедро. Его свело болью, потом отпустило. И он
увидел повязку, испачканную кровью. Женщина начала снимать повязку, и Берк
подскочил от боли.

- Легче, - сказал он ей.

Она продолжала делать свое дело, приподняв его ногу так, чтобы можно
было пропустить повязку под ней. Повязка была грязная, и он догадался, что
это его рубашка, и, лежа так, с поднятой ногой, он оглядывался по
сторонам. На полу, тоже застланном брезентом, лежало еще шестеро или
семеро. В одном углу были сложены два очага, защищенные двумя большими
каменными плитами. Почти все остальные лежали у противоположной стены.
Только двое не лежали, оба - черноволосые греки. У одного все лицо
забинтовано, другой совсем без повязки. Больше ничего кругом не было,
только два черных котелка на огне.

Женщина, наконец, размотала всю повязку, сняла тампон из чистой
тряпочки и осторожно повернула Берка на левый бок.

- Который час? - спросил он женщину. Он сам не знал, зачем.

Женщина покачала головой, двое лежащих напротив оглянулись на него.

Заговорив, Берк почувствовал сухость в горле и во рту. Брезент у самой
его головы был измаран давешней рвотой.

- Дайте мне пить, - сказал он женщине.

Она перевернула его на живот и крикнула кому-то. Берк попытался
вспомнить, как по-гречески "вода", но никак не мог. Колено женщины тяжело
давило ему на Поясницу.

Потом рядом очутился еще кто-то, с тампоном в руках, ощупал его бедро и
перевернул его опять на левый бок.

Берку в это время вспомнилось, как он шел и смотрел на дом на сваях. А
потом сразу вот это. Черт возьми, да это яма какая-то. Я, должно быть,
угодил в плен и скоро окажусь в Stalag [лагерь для военнопленных (нем.)]
IV, V или VI, римскими цифрами.

- Что это такое? - спросил он, не думая.

- Вы приходите в себя, - сказал ему кто-то по-английски.

- Да, - сказал Берк.

Он не видел, кто это, потому что женщина снова накладывала ему повязку,
и он лежал спиной к говорившему.

- Что это за яма? - спросил он.

- Никто не знает, - ответили ему. - Скорей всего остатки Минойской
бани. Французы утверждают, что здесь была гробница Зевса. Но я этому не
очень верю.

Берк молчал, пока женщина не кончила перевязывать, потом он
перевернулся на спину и сел слишком резким движением.

- Не давите на этот бок.

Теперь Берк увидел человека, который говорил по-английски. Он был еще
молод, с окладистой черной бородой, в толстых очках в черной оправе.

- Вы что, врач? - спросил Берк.

- Да.

- Немец?

- Грек.

- Это не немецкая затея?

Врач покачал головой и сказал:

- Нет.

- А что это такое? Где мы, в деревне?

- Нет, - сказал врач.

- Черт подери, - сказал Берк, - что же это такое? И что вообще
случилось?

- Вы упали без чувств у деревни Сан-Ксентос. - Он произносил на
греческий лад: "Сан-Эксентос". - Слишком большая потеря крови. Там знали
про это место, и вас привезли сюда на животном.

- На муле, - сказал Берк и вспомнил чешуйки сланца, и камешки, и черную
пыль.

- Да. Я начинаю забывать английский.

- Нет, отчего же, - рассеянно возразил Берк. - Но что же это все-таки?

- Хорошо укрытое место. Но мы здесь не останемся.

- Госпиталь?

- Вроде.

- Для греков?

- Для всех здесь, на Юктас. Железноголовые сейчас действуют в этом
районе, и в деревнях для нас опасно.

- Партизаны, значит?

- Нет. - Молодой врач покачал головой. - Партизаны ушли на восток.

- Мне тоже надо выбраться отсюда, - сказал Берк.

- Еще рано. Вам вредно двигаться.

Врач что-то сказал женщине по-гречески и опустился на одно колено. Берк
теперь мог разглядеть спокойные глаза за толстыми стеклами и неподвижные
губы.

- Что там? - Берк приподнялся на локте и указал на свое бедро.

- Пустяки, - сказал грек. - Заражения нет. Ничего опасного. Чисто
внутри. Чисто снаружи. Я наложил швы. В трех местах. Потеря крови, больше
ничего. Несколько дней, и все будет в порядке.

- Опасности нет?

- Никакой. Камень был плоский и острый, вошел и вышел.

- Я думал, там парочка пуль застряла.

- Нет. Просто камень, острый как нож.

- А я смогу ходить?

- Завтра сможете. Пойдете и прямо наткнетесь на железноголовых.

- Разве здесь не высоко? Не высоко? - повторил он.

- Высоко. Но железноголовые поднимаются все выше. Зачем вы спускались?
Ведь вы спускались?

- Да, - вызывающе сказал Берк.

- Теперь не время для этого. Железноголовые поднимаются все выше.

- Тем более мне надо уходить отсюда.

- Завтра уйдете.

- Что с моим спутником? Вы ничего о нем не знаете?

Доктор покачал головой и снял очки, чтобы протереть их. По его
небольшим, спокойным, окруженным мелкими морщинками глазам сразу можно
было узнать, что он близорук. Берк подивился, как он работает с такими
глазами.

- Вы меня зашили? - спросил он грека.

- Да. Вы не чувствовали, потому что вы спали. Хорошо, что у нас еще
было анестезирующее. А вообще медикаменты у нас на исходе, оттого мы и
двигаемся.

- А где вы их достаете?

- С большими трудностями достаем. - Врач поднялся на ноги. - Все наши
запасы медикаментов захвачены у самих железноголовых.

Берк вежливо поблагодарил его.

- Вы англичанин или австралиец? Эти люди из Сан-Ксентоса говорили -
_австралос_.

- Верно.

- Я прожил год в Манчестере, - сказал грек.

- Изучали медицину? - спросил его Берк.

- Да. Но я стал забывать английский.

- Через сколько времени я могу выйти отсюда? Когда мне можно будет
ходить?

- Вам еще надо бы полежать несколько дней. Но придется уйти завтра. Это
необходимо. Железноголовые поднимаются очень быстро. Скоро они займут весь
Юктас. Оттого и партизаны ушли на восток. Завтра вы встанете.

- И вы тоже уходите? - спросил его Берк.

- Да.

- А как остальные?

- Эти все уже поправляются. Лишь вон тот, у огня, скоро умрет. Его
повесили, но неудачно, и родные потом вынули его из петли. Но только ему
не выжить. Еще есть один, которого нам придется оставить железноголовым,
может быть, они поместят его в настоящий госпиталь. Может быть, и не
поместят, но у нас он все равно умрет. У него в одном легком два осколка.
Это очень трудно, я здесь не могу сделать такую операцию.

Подошла гречанка и убрала возле Берка. Берк подивился, откуда она, но
не спросил. Он чувствовал усталость, и во рту по-прежнему было сухо.