старинная ручка с золотым сверкающим пером. Из витиеватого каллиграфически
выписанного биомашиной текста следовало, что он сам, добровольно и без
малейшего принуждения идет на выполнение задания. Другой лист,
предназначенный для официальных запросов, гласил, что такой-то такой-то
командируется для геизационных наладочных работ в северный сектор
галактики Желтое Облако. Была там еще куча документов, удостоверяющих
что-то и кого-то. Иван не стал их просматривать - подписал. Он знал, что
бумагам этим грош цена. Он думал о другом. О чем-то непонятном, но давящем.
О какой-то миссии, которую он обязан выполнить здесь, на Земле, а вовсе не
там, в секторе смерти, на вынырнувшей из чертова омута планете Навей. Но
какую миссию? Память! Ох, эта память!
шею этому дряхлеющему битюгу, еще раз перешибить нос круглолицему,
попортить пижонскую бабочку обладателю алмазной заколки и погасить ясный
взор седовласому старцу, ему бы понадобилось на все это мгновение, одно
лишь мгновение. Но он не стал этого делать. Он протянул руку и ответил
пожатием. Он ждал чего-то, ждал ответа на свои смутные вопросы-догадки. И
дождался.
шанс. После того как вернетесь. Сколько бы вы там ни пробыли, на этой
планете Навей, хоть день, хоть сто лет, вы все равно вернетесь в этот,
сегодняшний день, вы не потеряете ни минуты, ни часа. Напротив, возможно
вам удастся связать несвязуемое. Откат будет. Обязательно будет. И память
вам поможет, не сомневайтесь.
трое, что молчали, тоже смотрели на него очень странно - так смотрят, не
договаривая что-то очень важное, так смотрят на человека, обреченного на
смерть. Да, они, несмотря на собственные заверения, обещания, не верили,
что он вернется живым. Они смотрели на него как на смертника.
одна за другой они погружались в свой бездонный омут, взмахивая шипастыми
пластинчатыми хвостами, разворачивая кольчатые и крюкастые
плавники-крылья, обжигая напоследок кровянистым взглядом.
стоящего за его спиной. Это было уже слишком. Иван резко повернул голову.
Он не ошибся - в лиловом полумраке, переходящим в густую черноту у
сфероидной мнимой стены зала, таял насыщенно-багровый силует: длинный, до
искрящегося хрусталем пола, балахон скрывал высохшую изможденную фигуру,
голова была покрыта низким плотным капюшоном, узловатая рука, словно
выточенная из старого почерневшего дерева, сжимала рукоять высокого жезла с
замысловатым изогнутым навершием. Иван тряхнул головой, прогоняя
наваждение. И именно в этот миг из-под капюшона, в мимолетном повороте
головы, на него сверкнули два злобно-прожигающих глаза, скривилось
перекошенное ненавистью старушечье лицо, обнажились два желтых клыка... И
все пропало.
тело. Но вернуться вы сможете, только выполнив задание. И вот ^ще!
приковывающее взор.
Без него вы обречены. Ясно?
будет в ваших руках.
не беспокойтесь.
не спасут ни эти скафандры, сколько бы их ни было, ни эта Чсуперкапсула
последнего поколения, еще засекреченная там, на Земле, но уже подвластная
ему и принадлежащая ему, ни этот... где же он?!
неизведааные глубины. Но до дна было бесконечно далеко. И где оно - Дно?!
во мраке. Он оживил это мертвое пространство переливом волшебных неземных
граней. И сам поплыл к Ивану.
его в нагрудный карман. - Может, и впрямь пригодишься.
рту, казалось, хрустел песок. Так всегда бывало после внепространствейного
переброса на непомерные и непредставимые расстояния - не привыкать!
травмы... по сути дела, эти перебросы всегда были "травмами", выдержать их
могли пока еще очень и очень немногие. Обычный рядовой землянин со средним
здоровьишком и набором всегда таящихся в нем болезней или вообще отдавал
Богу душу в месте "всплытия" или же терял разум, превращался в безмозглого,
пускающего пузыри идиота. Большой Космос пока еще был не для всех, несмотря
на то, что вот уже шесть веков шло его освоение, шла Великая и Вечная Война
с Пространством.
расправляя затекшие, гудящие руки и ноги, включил малый локтевой движок -
капсула стала приближаться. Да, ощущение было обычным, не ты движешься в
черной пустыне, а к тебе приближаются предметы... если они близко, если
они рядом. Молчаливые пылающие пульсирующим огнем звезды недвижны и
неизменны. Они падают. Падают в Пропасть, 'как и все в мире.
дело серьезное, очень серьезное.
сканной вязью. Чаша отражателя светилась знакомым черным скрытым пламенем,
непостижимым для человека. Среди поисковиков считалось дурной приметой
заплывать в чашу, даже при необходимости осмотреть ее - это дело обычно
передоверяли технарям. Но Иван плевать хотел на все эти приметы и причуды.
Он заплыл в черную полусферу с микроскопическими бритвенными краями.
Незримое, пока еще бездействующее поле, пронзило его насквозь со всех
сторон, сдавило. Мрак чаши был чернее и страшнее мрака Вселенной. Даже на
фоне черной пустоты Пространства отражатель казался провалом в безысходную
тьму. Он втягивал в себя, засасывал... Что мог отражать он, всепоглощающий
и бездонный! Но он был именно отражателем - отражателем той силы, что
рождалась в полуметровой верной сфере-геодрайвере, висящей в его черной
пасти. Когда-то много лет и веков назад мощь двигателей и движителей
измерялась, как знал Иван, в лошадиных силах. За всю историю планеты Земля
на ней не было столько лошадей, сколько их было сейчас в этой полусфере.
Циклопические силы таились в ней.
взглядом по матово серой поверхности капсулы. Ни единой царапины! Ни
вмятинки!
такие милые поручни-переходы! Он замер на минуту. Погладил рукой черную
витую поверхность. В глазах полыхнуло. И увиделись ни с того, ни с сего
два расплывчатых силуэта, то ли опирающиеся на поручни, то ли висящие на
них, конвульсивно вздрагивающие, нестойкие... Иван тряхнул головой,
зажмурил глаза. Но видение не пропало сразу. Оно было внутренним.
за брея?! Откуда это?! Почему?!
можно свихнуться! Там, на этом чертовом приеме с хрустальным полом и
жуткой старухой. Здесь! Он еще раз выругался, вслух, не стесняясь никого -
кого туг можно стесняться! Приложил ладонь к выступу у люка. И сказал:
несвойственно строгим тоном. Но он вовсе не шутил. Ему и на самом деле
хотелось как можно быстрее покончить со всеми этими заданиями и
разведками, расследованиями и выведованиями. Не его это занятие, не его!
подхватили на свои мягкие и упругие руки регенерационно-тонизирующие
струи, завертели, закрутили, вернули в него жизнь и вообще, вновь его
создали. Иван выполз из душевой на четвереньках, дополз до круглого
бассейна, свалился в него. И уснул. Захлебнуться в оксигидросоставе было
нельзя, им можно было дышать еще лучше, чем самым надоенным кислородами и
озонами земном воздухе где-нибудь в тайге, кедраче, вдалеке от людской
суеты. После кошмарного истязующего переброса все это казалось подлинным
спасением.
быть свежим и готовым к действию через час, самое большее, два. Он спал,
но он знал это - его внутренние часы уже работали в новом ритме.
Василенко Иван
Курылев Олег
Русанов Владислав
Сертаков Виталий
Конан-Дойль Артур
Пехов Алексей