устраивала беспримерная дешевизна германской провинции. Под карнизами
русского посольства гнездилась уйма ласточек, в небе пиликали альпийские
жаворонки; пасторальные закаты над кущами виноградников были прекрасны; по
вечерам пожилые фрау выносили на улицы кресла, и, ставя перед собой по
кружке доброго пива, вязали чулки внукам, бесплатно услаждаясь музыкой
гарнизонного оркестра. На лето Горчаков выезжал с семьей в деревню Содэн,
где посреди крестьянских дворов вскипали из-под земли минеральные источники,
воды которых казались не хуже эмсских иль баденских. Служба в Штутгарте была
для Горчакова необременительна, ее размеренный ход лишь изредка нарушало
появление "дикого" русского барина, каким-то чудом занесенного в Висбаден,
где он продулся в рулетку и теперь униженно выклянчивал у посла деньжат на
дорогу, чтобы добраться до родимого Весьегонска. Да еще, бывало, у
посольства останавливался невообразимый тарантас, в каком не рискнул бы
ездить даже Чичиков, из окошка выглядывала растрепанная помещица, а на
запятках, вызывая удивление немцев, стоял босоногий лакей в немыслимой
ливрее, и барыня визгливо вопрошала посла, где тут удобнее поворачивать на
Париж... Такие встречи всегда были неприятны для Горчакова, ибо он стыдился
за мятлевских "мадам Курдюковых", обнажавших перед Европой тайные пороки
крепостнической России.
подлинное дитя своего класса, вое принял с враждебностью, но (умный
человек!) предрек будущее:
***
лицей первым и получил золотую медаль (которую, кстати сказать, стащили у
него благородные милорды, когда он только начинал службу при посольстве в
Лондоне). Казалось бы, ему, знатоку истории и политики, только и делать
карьеру. Но канцлер Нессельроде умышленно тормозил по службе русского
аристократа, слишком независимого в суждениях, а князь, крайне честолюбивый,
болезненно страдал от того, что его обходили в чинах и наградах. Тогда
русскую дипломатию оккупировали носители германских фамилий, знавшие, что
есть такая Россия, а в России есть Петербург, где протекает Мойка, через
которую перекинут Певческий мост, возле моста стоит огромный дом, а в этом
доме сидит Карлушка Нессельроде, и его надо слушаться так же неукоснительно,
как он сам слушается приказов из Вены - от Меттерниха... Горчаков по слухам
знал, что в секретных списках чиновников напротив его имени стояла отметка
графа Бенкендорфа: "Не без способностей, но не любит Россию!" Глупее такой
аттестации трудно было что-либо придумать. Дело, скорее, в том, что Горчаков
обладал редким в ту пору качеством - его хребет становился несгибаем, как
палка, перед власть имущими. К сорока годам жизни он поднялся лишь до ранга
советника при посольстве в Вене; здесь, прикрывая неприязнь утонченной
вежливостью, он противоречил всесильному диктатору Меттерниху... Горчаков
испортил свою репутацию, когда в Вену приехал Николай I; в свите его состоял
и Бенкендорф, имевший дерзость наказать Горчакову: "Потрудитесь
распорядиться, чтобы мне приготовили обед". Князь не растерялся. Он трехнул
в колокольчик, вызывая метрдотеля. "Вот этот господин, - показал князь на
шефа жандармов, - выражает желание, чтобы его накормили..." После этого
казуса Горчаков до седых волос не мог избавиться от клички - либерал! К
этому времени князь проанализировал внешнюю политику России от самого
Венского конгресса, когда дипломаты играли модными картами, имея в королях
Кутузова, Веллингтона, Блюхера и Шварценберга, - именно тогда, на обломках
империи Наполеона, восторжествовал Священный союз монархов, дабы совместными
усилиями реакции гасить в Европе любое проявление революционной мысли.
пределов отечества, Александр I не нашел в себе мужества остановить могучую
поступь наших армий на Висле. Кутузов был умнее царя, и он предупреждал, что
поход до Парижа и свержение Наполеона послужат во вред России, а выгоды от
побед русского оружия будут иметь лишь Вена, Берлин и Лондон... Так ли уж
это было нужно, - вопрошал Горчаков, - добивать раненого льва, чтобы
развелась стая волков? Еще тогда, сразу по изгнании французов, мы могли
сделать Францию нашей верной союзницей, и вся политика Европы потекла бы в
ином, благоприятном для нас направлении...
отношение к Австрии расценивалось тогда как крамола, а национальный
патриотизм именовали "московским бредом". Дипломат загубил карьеру, полюбив
веселую вдову, бывшую сестрой княгини Радзивилл, наперсницы царя. Меттерних
переслал в Петербург гнусный донос на Горчакова (содержание его до сих пор
неизвестно). И как ни дорожил князь службою, он все-таки ее оставил - ради
любви к женщине!
любившая щеголять в тюрбане одалиски, принесла князю в приданое четырех
сыновей и дочку от первого ее брака с Мусиным-Пушкиным, а вскоре от
Горчакова родились два сына - Михаил и Константин... С утра до вечера
просторную, но скудно обставленную квартиру на Литейном оглушал гам детских
голосов, не было покоя от беготни по комнатам, а Горчаков, на правах отца и
отчима, раздавал шлепки и поцелуи одинаково всем, не отличая родных детей от
пасынков. Дипломату в отставке теперь приходилось вступать в альянсы с
няньками и прачками, денонсировать договоры с пьяными лакеями, дезавуировать
дворника, воровавшего дрова. Эта унизительная для него отставка закончилась
лишь в 1841 году: Нессельроде предложил ему место в Штутгарте, и Горчаков
снова вдел ногу в боевое стремя...
когда, сохраняя за собой пост в Вюртемберге, он получил назначение на
представительство во Франкфурте-на-Майне, - здесь князь и встретился с
Бисмарком...
***
что настал конец света. С эгоизмом человека, избалованного вниманием
общества, князь требовал от штутгартского священника Иоанна Базарова, чтобы
тот, через посредство вышних сил, избавил его от страданий.
которая еще вчера смеялась, играла на арфе и пела в этих комнатах, вдруг
лежит в гробу, а я, несчастный, обоняю запах ее гниения... Почему так
страшно устроен мир?
погрузится в мистическое состояние, почти полуобморочное. Базаров позже
вспоминал: "Нередко он доводил меня до изнеможения. Но я старался забывать
все, видя беспомощность его нравственного состояния..."
мне, так лучше бы этого Дуная совсем не было! Тогда австрийцы повезли бы
товары через наш Гамбург, а уж мы бы в Гамбурге знали, как надо обдирать их
на таможне...
способный оставаться безучастным к нарушению европейского равновесия. Он
понял, что в основе конфликта лежит грубейший просчет Николая I, который
игнорировал Францию, слепо верил в дружбу с Австрией и уповал на Пруссию.
Душевный кризис был преодолен! Но в кризис вступал Бисмарк:
подогрела свой тощий вассер-суп. Сейчас в Берлине боятся Петербурга, но
берлинских дураков страшит и гнев австрийский. Я всю ночь не сомкнул глаз,
обдумывая письмо для короля, чтобы он не совал свой палец под чужие двери...
- Горчакова срочно перевели послом в Вену. Его попутчиком в дороге оказался
пожилой англичанин, обложенный брюссельскими и ганноверскими газетами.
с ужасом взираю на географическую карту: Россия давит, нависая над нами, как
грозовая туча.
Америкой, где она умудрилась полностью уничтожить американскую
цивилизацию... Я прихожу в ужас не от вашего знания географии, а от незнания
вами истории! Мне непонятно, как это Россия может давить на Европу?
выводам. Где и когда, скажите мне, Россия нависала над Европой, как грозовая
туча?
Европу, сражалась за свои, а не за общие европейские интересы? Что же
касается географических пространств России, то тут я вынужден вас от души
поздравить: владения вашей королевы в Америке, в Индии и в Австралии
превышают размеры России, но русские, вращая глобус, не ужасаются!
Русского языка вообще не существует. Его придумал в пору реформ царь Петр, а
потом насильно привил его татарам и монголам, велев им всем называться
русскими.
Волге", которую ныне распевают обрусевшие монголы, нависающие, если вам
верить, над картой Европы?