берегу?
острова тоже. Рассуждаю трезво. Жили наши картографы без этой губы и еще
несколько лет как-нибудь перебьются. Медь кончается там, к твоему
сведению. Вот пусть и добирает ее себе этот купчина архангелогородский. Не
платит государству налоги? А тебе-то что? Ты же не государство! - Он
доверительно перегнулся ко мне со стула: - Повременить надо! Повременить!
Только и всего. Годика три-четыре, не больше. Доберет купчина остаточки,
тогда милости просим, открывайте на берегу Ямала все, что пожелаете!
детства продолжал журчать над ухом все убедительнее, все увереннее:
дальше что? Как воронье, налетят эти стеффены, бернадты, оффебахеры! Я
обобщаю, понятно. Но ты убедился только что, это же факт наглядный,
русским купцам и промышленникам у нас в России продыха от иностранцев нет!
То-то и оно! Абабков, он, конечно, ловкач, и жмот, и все что ты хочешь,
зато, согласись, как-никак свой брат русак!
за посредничество деньги, он еще и базу высокопринципиальную под это
подводил! Ай да Атька!
стул. Тотчас же вскочил и он, а за стеной в столовой вдруг воцарилась
тишина.
ты ему брат? Ты ему холуй, а не брат! Офицер русского флота к купчишке в
холуи нанялся! И уже не хочешь в Робинзоны? Теперь не хочешь, дрянь, не
хочешь?
подворачивается какая-нибудь чушь, безладица. К чему я, например, долдонил
ему про Робинзона?
заслуживал основательной трепки. Я просто схватил его обеими руками за
грудь, но так, что летний белый китель затрещал по швам, и то поднимал в
такт словам над стулом, то опускал с силой, будто задом его забивал сваю.
то, что был раза в полтора выше меня и, если судить по кадетским временам,
намного сильнее. Он только морщился болезненно и все закидывал голову,
видимо опасаясь пощечин. А кудряшки его так и прыгали, так и танцевали над
потасканным, осунувшимся лицом. Помнится, больше всего меня злили именно
эти кудряшки.
перебирал ногами, по-прежнему сохраняя совершенное безмолвие.
площадки перчатки и фуражку. Потом с грохотом захлопнул дверь.
трудом добрел до кабинета, закрылся на ключ и упал в кресло.
отсутствие явятся знакомые офицеры, то ей надлежит протелефонировать
немедленно в порт. Понимаете ли, я ждал вызова на дуэль. В состоянии
аффекта, как тогда говорили, я довольно основательно утрамбовывал стул
бывшим Пятницей.
разжевывая" - так говорят французы.
из порта.
экспедицией. Правда, ледовая обстановка тем летом сложилась благоприятная.
Баренцева в Карское, вошли в огромную Байдарацкую губу и двинулись на
север вдоль западного берега Ямала. Справа по борту потянулась
однообразная, серая тундра.
- "земля", "мал" - "конец". Стало быть, "конец земли". Но на некоторых
наших картах сохранялось еще широкоупотребительное название - Самоедский
полуостров. Самоеды, самоядь - это по-старому ненцы.
Абабков нарушал законы Российской империи, оставались загадочными. О, в
том-то и штука! Видимо, тайный недоброжелатель Абабкова был человеком
невежественным в навигации, либо не сумел раздобыть нужные сведения. В
письме его, посланном в министерство финансов, было сказано лишь:
"западный берег полуострова Ямал, ближе к его оконечности". А
протяженность Ямала - семьсот километров!
моря еще в 1829 году. Норденшельд высаживался на западном побережье Ямала
в 1875 году. Там дважды побывал Нансен. Но и после посещений Иванова,
Норденшельда и Нансена были, понятно, разные уточнения и дополнения.
Вообще в те годы в Арктике всякие сюрпризы были возможны. Не далее как
спустя год после нашей экспедиции гидрографические суда "Таймыр" и
"Вайгач" открыли к северу от мыса Челюскин архипелаг, ныне носящий
название Северной Земли.
ничтожной губе. Ан попробуйте-ка усмотрите ее с моря, если тундровый берег
не только однообразен, но еще и весь изрезан маленькими заливами и
бухточками!
сообщил ряд важных географических подробностей, коими я в дальнейшем и
руководствовался.
невысокая песчаная коса и тянется параллельно берегу, издали с ним
совершенно сливаясь. Каверза, придуманная природой специально для нашего
брата гидрографа! Неудивительно, что вход в губу, закрытый с моря косой,
трудно, почти невозможно усмотреть, тем более на значительном удалении.
Так и возникло это прискорбное для нас упущение на карте и в лоции, чем не
замедлил воспользоваться предприимчивый Абабков.
кропотливое, выматывающее душу. Мы тщательно обследовали почти весь
западный берег полуострова Ямал и нигде не обнаружили этой губы. Но ведь
она была! Она, несомненно, была. В этом убеждало меня не только письмо
недоброжелателя, убеждали и неотвязные домогательства Атьки, а также
авантажной незнакомки. И хотя Атька разглагольствовал о том, что "свой
брат русак" добирает в губе "остаточки", но, видимо, приврал по
обыкновению. Меди на берегу было еще немало. Сужу по цене бриллиантовой
броши. Цена была высока.
низменный, с неглубокими заливами, отделенными от моря песчаными косами".
губа ничем не отличается от других заливов?.. Но дальше, дальше!"
местах берег - откосый к морю, высотой до тридцати метров". Это было
важно. Недоброжелатель как раз писал о высоком покатом береге ("откосе"),
не указывая, правда, его высоты.
совпадало с указаниями недоброжелателя.
приближалось к концу, то есть судно готовилось обогнуть "конец земли".
вероятно, Колумб ждал возгласа: "Земля!" Я ждал возгласа: "Губа!"
матросов, кто первым заметит вход в губу, не показанную на карте.
Наблюдение было усилено. На фок-мачте в бочке неотлучно сидел один из
сигнальщиков с биноклем.
имели возможность продвигаться без остановок, не тратя времени на якорные
стоянки.
чистая вода, вдали возникнут смутные очертания острова Белого, а мы так и
не обнаружим утаенной от государства губы.
и на мостике усмотрели справа по борту нечто, показавшееся им
подозрительным. Я торопливо поднес бинокль к глазам. Да, верно! Береговая
полоса выглядела многоплановой, как на сцене в театре. За первой "кулисой"
- беспорядочным нагромождением песка и гальки - блеснула вода, из-за нее
выглянула вторая "кулиса" - такое же нагромождение песка и гальки. Так и
есть! Это - коса, а за косой прячется вход в губу!
значилось. Мы у цели! Господин Абабков, готовьте встречу гостям!
лихорадка нетерпения, дождался прилива. Потом выслал лотовых на бак, и,
ведя промер глубин, обогнул выступ, и на малых ходах ввел судно в узкость.
незваный посетитель рискует споткнуться о порожек! Оказывается, это была
не только гидрографическая каверза, это была еще и ловушка для
опрометчивых и торопливых навигаторов. Мало того, что проход между косой и
материковым берегом был узок, он был изогнут подобно самоварной трубе.
Словом, здешняя природа явно благоприятствовала нарушителям закона,
искавшим уединения.