Чтение 4–й страницы книги ~Звездный человек~

- Вот хорошо, что теперь машина дежурит, - сказал кто-то сзади. - А то
был такой случай... Да не стой, паренек, на дороге!..

В БОЛЬНИЦЕ

В палате было трое больных. У стены, повернувшись к ней лицом, лежал
привезенный из тайги охотник. На средней койке, головой к большому окну,
беспокойно ворочался старик с резкими складками-морщинами возле носа и
маленькими светлыми глазами. Третьим был Человек, так неожиданно потерянный
Колей.

И старик и охотник лежали здесь уже не один день и вели нескончаемые
беседы. Правда, говорил только старик. Лежащий у стены охотник с
забинтованной головой совсем не мог говорить: он только изредка шевелил
левой рукой. Правая его рука была короче левой почти на кисть.

- Отходился ты, отходился, - вздохнул старик. - Теперь тебе только в
городе жить. Можно сказать, сама судьба предупредила. Оторвала тебе руку и
сказала:

"Больше не суйся!"

В коридоре раздался шум, и в сопровождении сестры в палату вошел врач.
Поздоровавшись со стариком, он подошел к охотнику, темными от йода пальцами
тронул его за плечо.

- На меня не обижайся, - сказал он охотнику. - Что делать?.. Не смог
сохранить руку, никак не смог. Да и никто не сохранил бы... А сейчас мы
повернемся, повернемся... - Он осторожно, но, видимо, сильно обхватил
больного и повернул его к себе. - Не унывай, брат! У нас же с тобой не все
дела сделаны, и какие дела!..

- А я ему что говорю? - вмешался старик. - То же самое! Только зря вы на
него время тратите. Лежит себе, и пускай лежит! Обидно даже за вас! Тяжелый
он человек. Излагаю ему что к чему, а он пальцы в кулак сожмет, аж посинеет
кулак-то. Разве от него дождешься благодарности?

- Ничего, Серафим Яковлевич, скоро мы ему повязочку снимем, он вам все
объяснит, всю свою благодарность... Ну, а ваши как дела? На поправку дело
идет? Хороши, а?

- Какое хороши, болит... болит, и все! Сестра сняла повязку. Борис
Федорович наклонился над Серафимом Яковлевичем, внимательно осмотрел .швы.

- Как он лежит, сестра? - спросил он.

- Крутится, - вздохнула сестра, избегая взгляда Серафима Яковлевича.

- Книжку ему надо дать, сестрица.

- А хоть бы и книжку! Перемолвиться словом не с кем. Слева немой, справа
- и того хуже.

- Именно хуже, - сказал Борис Федорович и подошел к третьей кровати.

- Вот, вот, - продолжал Серафим Яковлевич, - мало того, что носом
свистит, так еще по ночам светится. Подумать только! Будто у него в брюхе
электросваркой кто занимается. Чудеса! Какой уж тут покой! Опять-таки
медицина...

- Все медициной недовольны... А ведь ваше счастье, что пенициллин
открыли...

- Это вы оставьте - насчет пенициллина. Все говорят: у вас рука
искуснейшая, а как взглянете, так кровь затворяется.

Борис Федорович сделал такой жест, будто отогнал назойливую муху, и
присел на табурет возле третьей койки.

- Как температура?

- Возьмите, Борис Федорович. - Сестра протянула температурный листок.

Борис Федорович встал:

- Пятьдесят градусов?! Непостижимо! Чем же вы мерили?

- Брала у биохимиков в лаборатории. На триста градусов термометр. Уж как
они допытывались, зачем нам, в хирургическом, такой термометр понадобился! -
улыбнулась сестра.

Борис Федорович ощупал тело больного, отдернул пальцы.

- Тяжелый шок, до сих пор не пришел в себя. Да у него, я вижу, и
анатомические расхождения. Вот эта мышца... бицепс... А вот эту, на груди,
вы знаете, сестра? И я не знаю! Три года работал ассистентом на кафедре
анатомии - и не знаю!

- Отклонение от нормы? - робко спросила сестра.

- Какие там отклонения! Новые, совершенно новые мышцы! Следовательно, и
кость должна быть другой! А почему, сестра, не раздели его, почему не сняли
этот шутовской балахон?

- Снимали, разрезали, а он сразу восстановился. Мы еще раз разрезали, а
он опять...

- А почему я ничего не знаю об этом?

- Вы, Борис Федорович, не поверили бы, накричали...

Борис Федорович смутился.

- Вот что, попросите сюда рентгенолога. Пусть поднимется... - Борис
Федорович глубоко задумался.

- Григорий Матвеевич пришел, - сказала минут через пять сестра. Она
тяжело дышала: рентгеновский кабинет помещался этажом ниже.

- Григорий Матвеевич, - обратился Борис Федорович к рентгенологу, -
посмотрите-ка. Обратите внимание на общую "архитектуру" организма... И
откуда он - неизвестно... Пришел ли со дна моря, сошел ли с каких-нибудь
неизведанных ледников, но ясно одно: эволюция пошла в этом случае по совсем
другому пути, это совсем другое решение...

Борис Федорович взял руку незнакомца, с минуту подержал ее, осторожно
опустил.

- Это не пульс, - сказал он, - какая-то вибрация. ударов нет... Но он
жив, он борется. Как ему сейчас нужен покой, полный покой! А у нас как раз в
части здания ремонт, и, кажется, надолго... И потом, Григорий Матвеевич, вот
возьмите температурный листок... Что скажете? Невиданный случай нарушения
интерорецепторной регуляции организма, невиданный...

- Как, как? - переспросил Серафим Яковлевич. Он давно уже прислушивался к
разговору.

- Нарушение интерорецепторной терморегуляции организма, - рассеянно
сказал Борис Федорович, - интерорецепторной...

- Сплошное "р-р-ры" какое-то, - прошептал Серафим Яковлевич. - Должно
быть... собачья болезнь?

- Гораздо проще... У нормальных людей температура всех частей тела
примерно одинакова. А здесь она и разная и, в среднем, очень высока...
Ничего он не говорил, больной-то, а, сестра?

- Нет, нет, Борис Федорович.

Они помолчали.

- Возьмем его вниз, - предложил Григорий Матвеевич. - Что вас будет
интересовать в первую очередь?

- Череп, в первую очередь - череп, потом попробуйте снять таз... Сестра,
вызовите санитаров. Больного - в рентгеновский кабинет... Да, Григорий
Матвеевич, перед нами другое решение... И, боюсь настаивать, не лучше ли...

- А решил-то кто? Чье решение? - опять вмешался напряженно
прислушивающийся Серафим Яковлевич. (Борис Федорович не ответил.) - Человека
нужно от смерти спасать, - въедливо продолжал Серафим Яковлевич, - а не
обсуждать божественные решения...

- Так то человека, - откликнулся Борис Федорович, и в палате стало
тихо-тихо.

Замолк Серафим Яковлевич, замер у стены охотник.

- Как?! Так что же вы его здесь держите? Как это можно человеков с
нечеловеком в одной палате держать!..

* * *

В рентгеновском кабинете был сумрак. Санитары уложили Человека на
твердый, покрытый линолеумом стол.

- Легкий какой! - удивился один из них. - Прямо весу в нем нет!

- Начнем, - сказал Григорий Матвеевич и щелкнул выключателем на пульте
рентгеновского аппарата.

Светящаяся в темноте стрелка поползла вверх, и сразу же вокруг одного из
концов горизонтально расположенной рентгеновской трубки появился свет.
Григорий Матвеевич увеличил напряжение, и по пластмассовому цилиндру трубки
с треском поползли синие искры. Григорий Матвеевич выключил установку и
включил свет.

- Что-нибудь не в порядке? - спросил Борис Федорович.

- Нет, нет, дело не в аппарате, - ответил Григорий Матвеевич. - Миша,
протрите, пожалуйста, трубку спиртом. Не жалейте, не жалейте: Борис
Федорович нам еще выпишет! - сказал он лаборанту.

Трубка сохла минут пятнадцать. Борис Федорович подсел к столу и стал
рассматривать рентгенограммы, накладывая их на ярко освещенное матовое
стекло.

Вот он, охотник, - сказал Борис Федорович, рассматривая одну из
рентгенограмм. - Вы как раз ушли в отпуск, когда к нам его на самолете
доставили.

- Медведь, говорят? - спросил Григорий Матвеевич. - Да... Ружье осечку
дало, медведь его и подмял. Снял скальп, а потом руку правую стал жевать.
Пока жевал, наш-то левой рукой нож вынул и вспорол мишке брюхо снизу вверх.
Убить - убил, а вылезть из-под него не смог: сил не хватило... Двое суток
пролежал под ним один в тайге, пока не нашли.

- Рука как?

- Кисть отняли. И челюсть дьявол мохнатый прихватил. Вот рентгенограмма,
видите?

- Отохотился... Ну, Борис Федорович, можно приступать.

Григорий Матвеевич включил аппарат, и снова корона искр окружила трубку.

- Миша, - сказал после некоторого раздумья Григорий Матвеевич, -
отнесем-ка больного в сторону. Аппарат сразу стал работать нормально. -
Есть, - сказал Григорий Матвеевич. - Работает... Теперь больного на место.

Миша и Борис Федорович поставили столик с Человеком на прежнее место.
Григорий Матвеевич включил аппарат, и сразу же раздались частые хлопки
разрядов, а внутри пульта управления включился аварийный звонок.

- Рентгенограмму этого больного получить нельзя! - уверенно сказал
Григорий Матвеевич, вытаскивая из-под головы Человека кассету с пленкой. -