все еще стоял на том же месте с шапкой в одной руке и кнутом в другой,
пораженный всем происшедшим. Что за чудак! Пристал к его жене, обрадовался
нахальству Ендрека, почтенного крестьянина назвал "гражданином", а бабу его
- "пани"...
вернулся к лошадям.
поклониться барину, а барин его же похваливает. Да уж и барин! Хоть он и
шурин помещику, а в голове у него неладно! Нно-о, милые! Скоро и вовсе
господа переведутся, и тогда мужику крышка! А может, Ендрек мой, как
подрастет, и вправду надумает что другое, только мужиком он не будет, ей-ей,
не будет! Нно-о, милые!..
бархатном картузике.
не одеваться. Нно-о, милые! Придется ему нынче задать трепку, а то малый до
того избалуется, что, пожалуй, перед самим помещиком шапки не снимет, а
тогда заработка не жди. Только этого не хватало! А все из-за бабы, это она с
пути сбивает парня. Ничего не поделаешь, придется нынче пересчитать ему
ребра!..
различил два неясных силуэта: один - высокий, другой - продолговатый.
нет... Непременно выдеру парня, хоть сам господь бог за него вступись... Чья
же это корова?.. Нно-о, милые! Эх, кабы мне еще коровку да в придачу этот
лужок!.."
Бялке. У реки он увидел Стасека, зато потерял из виду свой хутор и
таинственного мужика с коровой. От усталости у него не подымались руки, едва
двигались ноги, но всего тяжелее было сознание, что ему, верно, никогда не
удастся хорошенько отдохнуть. Кончит он работу на своем поле, надо идти в
город, - а то чем же жить?
побольше землицы или еще одна корова да луг, я бы тогда знай себе
полеживал..."
то мечтал о том, что когда-нибудь отлежится, как вдруг услышал:
мелькнуло у него в голове.
хочет продать ее Гжибу за тридцать пять рублей бумажками и рубль серебром за
повод. Заглядение - корова, верно тебе говорю.
лишним рублей и произвести такой переворот в хозяйстве - это показалось ему
просто чудовищным.
и на корову не станет? Гжиб своей бабе бричку купил, а тебе скотины для меня
жалко?.. Стоят у нас две коровы в закуте, что ж, много тебе с ними забот? А
нашлась бы у тебя хоть одна крепкая рубаха, кабы не наши коровы?
начинали путаться мысли. - Да чем же ты ее кормить будешь? Сена мне больше в
усадьбе не продадут. Ну, говори, чем? - спрашивал он.
показывая на полосу земли, зеленевшую между рекой и пашней Слимака.
мужика.
траву даром, а заплати я за аренду - что тогда? Тогда-то уж не будет даром.
пойду я к барину.
а к самому дьяволу пойдешь, если тебе не хватит для лошадей. А корову эту я
не упущу и куплю...
и водку с ним я не стану пить.
соображения! Ты меня слушайся. То все охал, что навозу мало, голову мне
дурил, что тебе скотина нужна, а подвернулся случай, покупать не хочешь.
Наши-то коровы ничего тебе не стоят да еще деньги дают и молоко; так и новая
тебе деньги принесет, ты только меня слушайся. Говорю тебе: меня слушайся!
Кончай работу и ступай домой, да смотри сторгуй корову, не то я и знать тебя
не хочу...
арендовать?.. Барин и толковать со мной об этом не станет. Да и трава всегда
была у нас даровая, сколько скотина ни съест, а теперь как?.. Уперлась баба,
понадобилась ей корова, и что хочешь делай, хоть головой об стену... И зачем
я, горемычный, родился, зачем на белый свет явился, - куда ни кинь, одно
только расстройство!.. Нно-о, милые!
что камни и комья земли снова ворчат: "Дурень ты, дурень!.." - а ветер
смеется среди стеблей и шепчет: "Тридцать пять рублей бумажками заплатишь,
да еще рубль серебром за повод. Копил-копил день за днем, неделю за неделей,
ровно девять месяцев, а нынче сразу отдашь все, как одну копеечку.
Гроховский набьет себе карманы новенькими бумажками, а твой кошель отощает.
Да еще придется тебе загородку с кормушкой для коровы ставить, да с тревогой
и страхом барину в ножки кланяться, да за луг платить, да часами дожидаться
эконома, чтобы дал квиток на аренду..."
копишь грошик за грошиком, пока соберешь рубль, сколько набегаешься, покуда
новенькую бумажку выменяешь... Нно-о, милые! А тут еще барин, пожалуй, не
захочет луг отдавать...
платить. А то, бывало, скотинка пощиплет по-соседски травку задаром, без
единого гроша! Боже мой милостивый, что за несчастливый день выдался
нынче!.. Этакую кучу денег отдать!.. Лучше бы меня самой что ни есть тяжкой
хворью скрутило, только бы не бросать попусту этакие деньги!
последнюю полосу, у самой дороги. В эту минуту заревела та корова, которую
он должен был купить; рев ее понравился мужику и даже затронул какую-то
струнку в его сердце.
хозяйстве мне и почету будет больше. Беда только с лугом да с деньгами. Эх,
сам я кругом виноват..."
а строил всякие планы и рассказывал о них жене. Сколько раз говорил, что
непременно введет у себя шестиполье и посеет клевер! Сколько раз хвалился,
что он на все руки мастер и мог бы в зимнее время делать телеги и всякую
хозяйственную утварь, как ему советуют люди!.. Да и не сам ли он мечтал о
третьей корове? Не сам ли хотел арендовать луг?
купить корову и арендовать луг. Да чтобы сейчас же, немедля! Иисусе
милостивый, экая упрямая баба! Она еще, чего доброго, заставит его клевер
сеять и телеги мастерить.
все умел наладить, даже молотилку в имении починил; все мог придумать и
сообразить, даже как перейти на севооборот в своем хозяйстве, но сделать не
решался ничего, пока его не заставляли насильно. Ему недоставало той тонкой
нити, которая связывает замысел с исполнением, зато чересчур развит был
"нерв послушания". Помещик ли, ксендз ли, староста или жена - все были
посланы богом, чтобы приказывать Слимаку, но сам он не умел себе приказать.
Мужик он был умный, даже изобретательный, но самостоятельности боялся пуще
бешеной собаки. У него даже поговорка такая была: "Мужицкое дело - работать,
а господское - гулять да приказывать".
боронами уже добрался до большой дороги и раздумывал, как он будет
торговаться с Гроховским, когда услышал позади грубый окрик:
талией и в немецкой шляпе с загнутыми полями; второй - помоложе, очень
Мережковский Дмитрий
Буджолд Лоис
Максимов Альберт
Конан-Дойль Артур
Орловский Гай Юлий
Контровский Владимир