Чтение 4–й страницы книги ~Стеклянная башня~

Прибыли остальные приглашенные, и Краг тут же увлек всех к трансмат-кабине.

- Вперед! - зычно крикнул он. - На башню!

11:10, _башня_. Они прыгнули на запад, в соседний часовой пояс, и Мануэль компенсировал целый час из трех потерянных утром. Он почти сразу же пожалел, что согласился на эту экскурсию. И так малоприятное занятие - стоять и дрожать на промозглом арктическом осеннем ветру и делать вид, что эта дурацкая башня - Пирамида Крага, как Мануэль называл ее про себя - возбуждает в тебе бешеный восторг. Когда же рухнул блок, раздавив несколько андроидов, он почувствовал себя совсем отвратительно.

Клисса была близка к истерике.

- Не надо туда смотреть, - сказал Мануэль, обнимая ее и крепко прижимая к себе. На экране роботы-погрузчики поднимали врезавшийся в землю блок и оттаскивали в сторону. - Успокоительного, быстро, - Добавил он, обращаясь к Сполдингу.

Эктоген нашел какой-то тюбик. Мануэль прижал его раструбом к предплечью Клиссы, надавил, и успокоительное впиталось через кожу.

- Там... были убитые? - спросила она, продолжая прятать лицо на груди у Мануэля.

- Похоже, да. Может быть, один сумел спастись. Остальные даже не успели понять, что случилось.

- Мне их так жалко...

- Их? - фыркнул Сполдинг. - Но это же андроиды. Всего лишь андроиды.

- А что, андроиды - не люди? - вскинула голову Клисса. - Как у вас только язык повернулся такое сказать! Что, у них нет имен, они не умеют думать, мечтать...

- Клисса... - мягко начал Мануэль.

- ...не чувствуют боли? Разумеется, они люди. Только что погибли люди. Как могли вы, именно вы, позволить себе сказать такое?..

- Клисса! - недовольно выкрикнул Мануэль.

Сполдинг застыл, как статуя, глаза его остекленели от бешенства. Он был готов взорваться, но дисциплина взяла верх над эмоциями.

- Прошу прощения, - пробормотала Клисса, не отрывая взгляда от плиток пола. - Я... не хотела вас обидеть, Леон. Я... я... о Боже, Мануэль, ну почему, почему?.. - Ее сотрясли рыдания. Мануэль знаком попросил еще один тюбик успокоительного, но Краг отрицательно мотнул головой, шагнул к ним, привлек Клиссу к себе и чуть не раздавил в своих медвежьих объятиях.

- Успокойся, - негромко пробасил он. - Успокойся, успокойся. Да, это было страшно. Но им не пришлось страдать, они ничего не успели почувствовать. А о раненых позаботится Тор, он отключит болевые центры, и им сразу станет лучше. Бедная Клисса, бедная, бедная, Клисса, ты никогда раньше не видела смерти? Я понимаю, это ужасно, когда все происходит так неожиданно... - Его хватка постепенно ослабевала, становилась более осторожной, он гладил ее длинные шелковистые волосы, целовал заплаканные щеки. Мануэль изумленно замер. Ни разу в жизни он не замечал за отцом таких проявлений нежности.

Но, разумеется, для Крага-старшего Клисса была не просто невесткой, а орудием продолжения династии. Она должна была оказывать на Мануэля благотворное влияние, чтобы тот в конце концов смирился с необходимостью взвалить на себя груз семейного бизнеса, не говоря уже о том, что в ней Краг-старший видел возможность продолжения своего рода. В этом заключался парадокс: с одной стороны, Краг относился к ней, как к древней хрупкой фарфоровой статуэтке, и в то же время надеялся, что вот-вот она начнет рожать ему одного внука за другим.

- Плохо заканчивать экскурсию на такой ноте, но что поделаешь, - говорил Краг своим гостям. - По крайней мере, вы успели все увидеть перед... этим досадным происшествием. Сенатор, джентльмены, благодарю вас за то, что вы удостоили своим вниманием мою башню. Надеюсь, это было не в последний раз. А на сегодня, пожалуй, все.

Клисса, похоже, немного успокоилась. Мануэль чувствовал себя неловко оттого, что отцу, а не ему удалось привести ее в себя.

- Наверное, мы с Клиссой отправимся обратно в Калифорнию, - сказал он, привлекая ее к себе. - Несколько часов на пляже, и она придет в норму. Мы...

- Тебя ждут в Дулуте, - каменным голосом произнес Краг.

- Я...

- Вызови за ней кого-нибудь из ваших андроидов. А сам отправляйся на завод. - Отвернувшись от Мануэля и любезно кивая отбывающим гостям, он сказал Леону Сполдингу:

- Нью-Йорк. Верхний офис.

11:38, _башня_. Почти все уже отбыли кто куда: Краг, Сполдинг, Квенелла и Варгас - обратно в Нью-Йорк, Фиэрон и Баклман - в Женеву, Мэйлдетто - в Лос-Анджелес, Тор Смотритель - к месту происшествия. Появились вызванные из Калифорнии двое слуг-бет, чтобы проводить Клиссу в Мендочино. Мануэль, прощаясь, легонько обнял ее и поцеловал в щеку.

- Когда ты вернешься? - спросила она.

- Вечером, но не поздно. Насколько я помню, у нас намечалось что-то в Гонконге. Я вернусь как раз, чтобы успеть переодеться к обеду.

- Не раньше?

- Мне же надо съездить в Дулут. На отцовский завод.

- Обязательно?

- Да. Ты же сама слышала, что он сказал. Да и в общем-то, старик прав: мне давно пора посмотреть на завод.

- Как это скучно - целый день на заводе!

- Что поделаешь. Желаю приятно отдохнуть. Надеюсь, когда проснешься, обо всем этом ты уже забудешь. Может, запрограммировать для тебя мнемокорректор?

- Мануэль, ты прекрасно знаешь, что я терпеть не могу всех этих манипуляций с памятью!

- Да, конечно. Извини. Ну ладно, нам пора.

- Я люблю тебя, - сказала она.

- Я люблю тебя, - отозвался он и кивнул андроидам. Те взяли Клиссу под руки и направились к трансмат-кабинам.

Мануэль остался в центре управления один, не считая нескольких незнакомых ему бет, на которых в отсутствие Смотрителя перешло руководство строительством. Не обращая на них внимания, он прошел в кабинет Смотрителя, запер за собой дверь, включил телефон и первым делом набрал код защиты от подслушивания. На экране высветилась абстрактная картинка в знак того, что защита включена. Тогда он набрал номер Альфы Лилит Мезон.

На экране появилось изображение Лилит: элегантная женщина с блестящими иссиня-черными волосами, правильной формы носом и светлыми глазами. Она ослепительно улыбнулась.

- Мануэль! Откуда ты звонишь? - поинтересовалась она.

- Из башни. Я сегодня задержусь.

- Надолго?

- Часа на два-три.

- Я же завяну. Поблекну.

- Ничего не могу поделать. Его высочество приказал мне посетить завод в Дулуте. Отвертеться не удалось.

- Ну вот... А я так долго договаривалась о подмене, чтобы освободить сегодняшний вечер...

- Не стану же я объяснять это отцу, - сказал Мануэль. - Послушай, это же всего несколько часов. Может, простишь, а?

- А что мне остается делать? Но как скучно, наверное, будет нюхать автоклавы, когда вместо этого можно...

- Положение обязывает, как говорили французы. И все равно, кстати, в последнее время меня как-то заинтересовали андроиды - после того, как мы с тобой... Знаешь, я ни разу в жизни не был на таком заводе.

- _Ни разу_?

- Представь себе, ни разу. Меня это никогда не интересовало. Да и до сих пор не интересует, кроме одной-единственной вещи: теперь я наконец узнаю, что скрывается под твоей чудесной алой кожей. Тут-то я и увижу, как "Синтетика Крага" производит Лилит пачками.

- Ты уверен, что тебе хочется узнать это? - Тембр голоса ее снизился до неожиданного грудного контральто, напоминающего виолончель.

- Я хочу знать о тебе все, что только можно, - серьезно произнес Мануэль. - К лучшему или к худшему. Так что прости меня, пожалуйста, за то, что я задержусь. Послушай только, как это звучит: я отправляюсь в Дулут, чтобы узнать все о Лилит. И я люблю тебя.

- Я люблю тебя, - ответила Альфа Лилит Мезон сыну Симеона Крага.

11:58, _Дулут_. Головной завод корпорации "Синтетика Крага" располагался в огромном блестящем строении почти с километр длиной на берегу озера Верхнего. Внутри исполинского здания несколько десятков лабораторий трудились над созданием искусственной жизни. Кроме этого завода, у Крага было еще четыре дочерних на четырех континентах и несколько внеземных филиалов.

Мануэль плыл под самым потолком в круглой прозрачной кабине с соблазнительно мягкими плюшевыми сиденьями. Ему казалось, что он консул, прибывший с визитом в далекую от столицы империи провинцию. Рядом с ним сидел директор завода Нолан Бомпенсьеро. Хотя тот занимал одну из ведущих позиций в директорате Объединенного Правления Компании Крага, сейчас лицо его застыло как маска, в страхе, что он может чем-нибудь вызвать неудовольствие Мануэля. Он и подозревать не мог, как тяготится Мануэль этой поездкой, как скучно ему, как далек он от мысли причинять неприятности подчиненным своего отца. Мануэль думал только о Лилит. Именно здесь родилась Лилит, проносилось у него в голове. Именно здесь.

В каждом цеху-лаборатории в кабину садился андроид-альфа - начальник цеха - и проезжал вместе с Мануэлем и Бомпенсьеро до конца своего участка. Почти всей работой завода управляли альфы. Людей на огромном предприятии было всего лишь шестеро. Каждый начальник цеха нервничал не меньше Бомпенсьеро.

Сначала Мануэлю показали

цех,

котором

синтезировались высокоэнергетические нуклеотиды, составляющие ДНК, основные кирпичики жизни. Он вполуха слушал нервную болтовню Бомпенсьеро, выхватывая только отдельные фразы:

- ...вода, аммиак, метан, синильная кислота и другие химические вещества... чтобы стимулировать образование сложных органических соединений, мы используем электрический разряд... добавление фосфора...

...процесс очень прост, даже примитивен, вам так не кажется? Это дальнейшее развитие классического эксперимента Миллера 1952 года... средневековая наука... вон, прямо под нами...

...ДНК определяет структуру клеточных белков. Типичной живой клетке необходимы сотни белков - в основном в качестве энзимов, биологических катализаторов...

...типичный белок - это молекулярная цепочка примерно из двухсот аминокислот, соединенных в определенной последовательности...

...один-единственный ген содержит код, в соответствии с которым происходит синтез данного белка. Ген - это определенный участок линейной структуры ДНК... разумеется, все это вы знаете, прошу прощения за то, что повторяю такие элементарные вещи. Мне просто хотелось...

- Разумеется, - сказал Мануэль.

- ...а вот в этих автоклавах мы синтезируем нуклеотиды, соединяем их в динуклеотиды, а потом - в ДНК, нуклеиновую кислоту, определяющую...

Лилит, неужели ты вышла из этих автоклавов? Из этого вонючего химического бульона?

Кабина плавно скользила над цехами. Один альфа вышел; другой, кивнув, вошел и сел рядом с Бомпенсьеро. На лице его застыла неживая улыбка.

- Мы конструируем шаблоны ДНК, - продолжал Бомпенсьеро, - но проблема в том, как сделать живую материю способной к саморепликации. Не можем же мы вручную собирать андроида, клетку за клеткой. Необходимо достичь так называемой стадии затравки. Но вы, естественно, знаете, что ДНК непосредственно не участвует в синтезе белка и в роли посредника выступает другая нуклеиновая кислота - РНК, которую можно запрограммировать на перенос генетической информации, хранящейся в ДНК...

...код состоит из различных комбинаций четырех химических оснований - аденина, гуанина, урацила и цитозина...

...в этих автоклавах... можно почти, ха-ха, воочию увидеть, как формируются цепочки... РНК служит переносчиком инструкций от ДНК... синтезом протеина занимаются клеточные частицы, которые называются рибосомами и состоят наполовину из белка, наполовину из РНК... аденин, гуанин, урацил, цитозин... один-единственный ген содержит код для каждого белка, и когда он переносится РНК, он принимает вид серии триплетов из четырех РНК-оснований... я не слишком быстро?

- Нет-нет, в самый раз, - отозвался Мануэль. Перед глазами у него стояла плавающая в автоклаве Лилит.

- Вот пример. Аденин, аденин, цитозин. Цитозин, цитозин, гуанин. Урацил, урацил, гуанин. ААЦ, ЦЦГ, УУГ - правда, мистер Краг, звучит почти как литургия? Существуют шестьдесят четыре комбинации РНК-оснований, которыми обозначаются двадцать аминокислот - словарь с хорошим запасом. Пока мы над этим цехом, я могу напеть вам весь список. ААА, ААГ, ААЦ, ААУ. АГА, АГГ, АГЦ, АГУ. АЦА...

Сопровождающий их альфа вдруг громко закашлялся и, скривившись в гримасе, схватился за живот.

- В чем дело? - спросил Бомпенсьеро.

- Прошу прощения, - извинился альфа, - желудочный спазм.

- Ладно, оглашать весь список совершенно не обязательно, - снова повернулся Бомпенсьеро к Мануэлю. - Так что, как видите, мы собираем белковые молекулы точно так же, как это делается в природе, если не считать того, что в природе процесс начинается со слияния половых гамет, а мы синтезируем целые генетические строительные блоки. Естественно, мы исходим из генетического кода человека, но, если нам захочется, мы можем синтезировать любую форму жизни - свиней, слизней, лошадей, протеидов с Альфа Центавра... Мы задаемся кодом, программируем РНК и - presto! - получаем то, что хотели.

- Разумеется, - произнес альфа, - мы не _абсолютно_ точно следуем генетическому коду человека.

- Совершенно правильно, друг мой, и это очень существенно, - радостно закивал Бомпенсьеро. - Когда производство андроидов только начиналось, ваш отец решил - в силу очевидных социологических причин - сделать так, чтобы синтетические существа невооруженным глазом отличались от человека. Поэтому мы вводим в код некоторые обязательные генетические модификации. Красная кожа, отсутствие волосяного покрова на теле, характерная структура эпидермиса... Плюс некоторые усовершенствования. Если уж мы взяли на себя роль Творца, то почему бы не сыграть ее как можно лучше?

- Действительно, почему? - эхом повторил Мануэль.

- Тогда убираем аппендикс. Меняем строение костей спины и тазового пояса, чтобы избавиться от некоторых неприятных особенностей нашего убогого скелета. Обостряем все чувства. Задаем оптимальное соотношение жировой и мускульной ткани - ради физической эстетики, выносливости, скорости, лучших рефлексов. Зачем выпускать уродливых, вялых, неуклюжих андроидов?

- Так что, - небрежно поинтересовался Мануэль, - по-вашему, андроиды превосходят нормальных людей?

Бомпенсьеро замялся, словно пытаясь поспешно прикинуть, не зная позиции Мануэля в горячо дебатируемом вопросе о гражданских правах андроидов, какие политические последствия будет иметь его ответ.

- По-моему, - наконец произнес он, - их физическое превосходство несомненно. Мы _программируем_ их на то, чтобы они были сильными, красивыми, здоровыми. Весь последний век то же самое, в некотором смысле, пытались делать с человеком, но однозначно предсказуемого эффекта добиться не удалось. Точнее, его и не пытались добиться из-за всякого рода гуманистических возражений, противодействия Партии за Отмирание и так далее. Но когда вы примете во внимание, что андроиды стерильны, что в интеллектуальном отношении большинство из них весьма отсталы, что даже альфы - прошу прощения, друг мой - почти не проявляют творческой активности...

- Да, - сказал Мануэль. - Конечно. - Он ткнул пальцем вниз. - А там что происходит?

- В этих автоклавах происходит репликация, - ответил Бомпенсьеро. - Базовые нуклеиновые цепочки делятся, и из их фрагментов вырастают новые. В каждом автоклаве - бульон из зигот, находящихся как раз на стадии затравки, только полученных белковым синтезом вместо полового влияния гамет. Я не слишком сложно?

- Нет, ничуть, - отозвался Мануэль, глядя как зачарованный, на неподвижную розовую жидкость в проплывающих далеко внизу огромных круглых цистернах. Ему показалось, что он может разглядеть крошечные комочки живой материи, хотя он прекрасно понимал, что это ему только кажется.

Кабина бесшумно скользила под потолком.

- А это наш, так сказать, инкубатор, - сказал Бомпенсьеро, когда они оказались над рядами блестящих стальных камер, соединенных сложной паутиной труб. - Каждая из этих емкостей представляет собой, по сути, искусственное лоно, в котором плавает в питательном растворе дюжина зародышей. Здесь, в Дулуте, мы производим андроидов всех трех типов - и альф, и бет, и гамм. Качественная разница между ними закладывается уже на стадии первоначального синтеза, но после этого необходимы разные питательные растворы. Вон там, внизу, слева - альфы, справа - беты; а в следующем зале - одни гаммы.

- А в каком отношении вы их выпускаете?

- Один альфа на сто бет и на тысячу гамм. Такая кривая распределения изначально установлена вашим отцом и с того времени не менялась. Это в точности соответствует потребностям человечества.

- У моего отца потрясающий дар предвидения, - неопределенно высказался Мануэль.

Интересно, подумал он, каким был бы сейчас мир, не начни картель Крага выпускать андроидов? Может быть, почти таким же. Вместо небольшой, культурно однородной человеческой элиты, которой служат компьютеры, механические роботы и толпы услужливых андроидов, была бы небольшая, культурно однородная человеческая элита, которой служили бы компьютеры и механические роботы. В любом случае, жизнь человека в XXIII веке была бы не слишком обременительной.

Исторический процесс, который привел к такому положению, начался несколько веков назад, задолго до того, как первый андроид неуклюже выкарабкался из автоклава. Население Земли в конце XX века резко сократилось. Война и воцарившаяся вслед за ней всеобщая анархия на сотни миллионов жизней сократили гражданское население Азии и Африки. Потом на эти континенты, а также на Южную Америку и Ближний Восток обрушился голод. Что до развитых государств, то примерно к такому же эффекту привели непростая социальная обстановка и появление безопасных контрацептивов. Резкое снижение темпов прироста населения привело за время жизни двух поколений к еще более резкому сокращению его численности.

Одним из последствий происшедшего - исторически беспрецедентным - было почти полное

исчезновение

пролетариата.

Сокращение

населения сопровождалось заменой людей машинами на всех работах, требующих ручного, а иногда и не только ручного труда. Те, кто обнаруживал себя ненужным в новом обществе, завуалированно и в лоб отговаривались от продолжения рода. Обескураженный, потерявший опору под ногами, пролетариат от поколения к поколению быстро сходил на нет. Этому дарвинистскому процессу способствовали сначала неявно, а потом и открыто доброжелатели из числа должностных лиц, следившие за тем, чтобы никто из граждан не оставался в неведении относительно достоинств благословенной контрацепции. Когда бывшие массы превратились в меньшинство, были приняты генетические законы. Тот, кто бесполезен для общества, больше не имел права на продолжение рода, тот, кто вписывался в нормы, имел право завести на семью двоих детей, но не более того, а уж тот, кто нормы перекрывал, мог сколько угодно продолжать род человеческий. Таким образом рост населения был стабилизирован, и умные наследовали Землю.

Эти общественные изменения происходили во всемирном масштабе. С появлением трансмат-сообщения мир превратился в одну большую деревню. Все ее жители говорили на одном языке - английском - и даже думали одинаково. Культурно и генетически они тяготели к смешению рас. Для развлечения туристов тут и там еще оставались фрагменты исторически чистого прошлого, но к концу XXI века жители Карачи, Каира, Миннеаполиса, Афин, Аддис-Абебы, Рангуна, Пекина, Канберры и Новосибирска как внешне, так и по поведению практически не отличались. Национальные границы и древние концепции суверенных государств с появлением трансмат-сообщения отмерли сами собой за очевидной абсурдностью.

Но этот грандиозный общественный переворот, принесший с собой всеобщее счастье, покой и комфорт, также привел к колоссальной и постоянной нехватке рабочей силы. Со многими задачами роботы, управляемые компьютерами, просто не могли справиться: из роботов получались великолепные дворники или придатки к конвейеру, но как слуги, сиделки, повара или садовники они оказались малополезны. Так сделайте роботов, которые будут лучше, говорили одни, другие же думали об искусственных людях. Эктогенез - искусственное развитие зародыша вне тела матери или даже зародыша, полученного в пробирке искусственным оплодотворением материнской яйцеклетки - практиковался давно, в основном женщинами, которые не хотели, чтобы их гены канули в забвение, но предпочитавшими избежать риска, связанного с беременностью и родами. Эктогены были слишком близкими родственниками человека, чтобы использовать их как инструменты. Тогда почему бы не сделать еще один шаг и не произвести на свет андроидов?

Это сделал Краг. Он предложил миру синтетических людей, гораздо более разносторонних, чем роботы, долговечных, умелых и беспрекословно подчиняющихся Человеку. Их не нанимали на работу, а покупали, и по всеобщему согласию они считались не людьми, а предметом собственности. Короче, они были рабами. Мануэль нередко задавался вопросом: может, было бы проще обойтись одними роботами? Андроиды до неприятного походили на людей, и не ясно, будут ли они вечно довольствоваться ролью вещей.

Под прозрачной кабиной возникал и пропадал в темноте один "инкубаторный" зал за другим. Все залы были пустыми, если не считать одиноко сидящего за пультом андроида. Все искусственные люди проводят первые два года жизни в таких герметичных камерах, пояснил Бомпенсьеро. В простирающихся под плывущей в воздухе кабиной залах "дозревали" андроиды самых разных возрастов - от нескольких недель до двенадцати месяцев и более. В некоторых залах камеры были открыты, и группы техников-бета готовили их к приему новых зигот на стадии затравки.

- А в этом зале, - сказал Бомпенсьеро, когда Мануэль уже потерял счет одинаковым цехам, - содержатся андроиды на самой последней перед "рождением" стадии. Как насчет того, чтобы спуститься и понаблюдать процесс вблизи?

Мануэль кивнул.

Бомпенсьеро щелкнул тумблером. Кабина перешла с одного рельса на другой и по спиралевидным направляющим медленно съехала на пол. Они вышли, и возле одной из инкубаторных камер Мануэль увидел целую армию гамм.

- Питательный раствор из камеры откачан. Уже минут двадцать "новорожденные" дышат воздухом - впервые в жизни, кстати. Вот, видите - открываются створки люка. Подойдите поближе, мистер Краг, подойдите поближе.

Створки люка разошлись в стороны. Мануэль заглянул внутрь.

Он увидел двенадцать взрослых андроидов - шестеро мужчин и шесть женщин, безжизненно распростершихся на металлическом полу. Рты у них были безвольно приоткрыты, в глазах застыло бессмысленное выражение, руки и ноги еле заметно подергивались. Они казались совершенно беспомощными. Лилит, подумал Мануэль, Лилит!

- За два года в "инкубаторе", - прошептал Бомпенсьеро, - андроид достигает полной физической зрелости. У человека на это уходит тринадцать-пятнадцать лет. Это еще одно генетическое усовершенствование, предложенное вашим отцом в целях экономии. Так что андроидов-младенцев вы здесь не увидите.

- Прошу прощения, - обернулся к нему Мануэль, - но разве я не слышал где-то, что мы выпускаем детей-андроидов для усыновления женщинами, которые не могут...

- Пожалуйста, - оборвал его Бомпенсьеро, - не надо, мы не обсуждаем... - Он осекся, словно вспомнив, с кем он разговаривает, и продолжил уже спокойней: - Я впервые слышу о таком. У нас на заводе ничем подобным на занимаются.

Гаммы вынесли двенадцать "новорожденных" из камеры и усадили каждого в странное приспособление - что-то среднее между инвалидным креслом и рыцарскими доспехами. Мужчины-"новорожденные" все как один были высоки и мускулисты, женщины - стройные и с высокой грудью. От их беспомощности веяло чем-то жутким. Голые, влажно блестящие андроиды безропотно позволили усадить себя в странные металлические кресла. Через прозрачное шлемовидное стекло оставались видны только ничего не выражающие лица.

- Они еще не умеют пользоваться своей мускулатурой, - пояснил Бомпенсьеро. - Они не знают, как стоять, ходить, - ничего не знают. В этих тренажерах, развивающих мышцы, они проведут месяц и полностью обретут контроль за своим телом. Теперь, если мы вернемся...

- Эти андроиды, которых мы только что видели, - поинтересовался Мануэль, - конечно же, гаммы?

- Альфы.

- Но они казались такими... такими... - ошарашенно выдавил Мануэль, - ...слабоумными.

- Это же "новорожденные", - пояснил Бомпенсьеро. - А вы как думали: альфы только выходят из "инкубатора" и сразу за компьютер?

Они возвратились к кабине.

_Лилит_!

Мануэлю показали, как молодые андроиды учатся ходить. Как они спотыкаются, падают, смеются, и в следующий раз у них получается уже лучше. Ему показали класс, в котором андроидов обучали контролировать анальный сфинктер. Ему показали гипнопедический класс, где несколько десятков бет дремали с шлемами на головах. Он позволил торжественно облачить себя в такой шлем и прослушал урок английского языка. Как услужливо пояснил Бомпенсьеро, происходило что-то сродни Божественному акту вдыхания души: в чистый мозг вкладывалось то, из чего должна была сложиться личность. Обучение, услышал Мануэль, длится у гамм один год, у бет - два и у альф - четыре. Таким образом, путь от "зачатия" до полной зрелости андроид проходит максимум за шесть лет. Мануэль никогда раньше не задумывался об этом. Раньше ему бросались в глаза в андроидах только знакомые человеческие черты. Теперь они отошли на второй план, и выступила явная чужеродность. Это что же получается? Тор Смотритель, который, как иногда кажется, знает и умеет все, - ему всего девять-десять лет от роду? А прекрасная Лилит Мезон - сколько ей? Семь? Восемь?

Мануэлю внезапно очень захотелось убраться с завода, и как можно скорее.

- Сегодня мы выпускаем, так сказать, в большой мир группу бет, - говорил Бомпенсьеро. - Сейчас они проходят последний экзамен - язык, координация движений, рефлексы. Корректируется метаболизм... ну и еще всякое разное. Может, вы хотели бы лично проверить их...

- Нет, спасибо, - произнес Мануэль. - Завод, э... э... произвел на меня неизгладимое впечатление. Но, боюсь, я и так уже отнял у вас слишком много времени, а у меня в другом месте назначена встреча, так что прошу прощения, но...

На лице Бомпенсьеро было написано явное облегчение.

- Как вам угодно, - любезно произнес он. - Но, как вы понимаете, мы всегда к вашим услугам, и если вы еще раз окажете нам честь своим посещением...

- Прошу прощения, где здесь ближайшая трансмат-кабина?

22:41, СТОКГОЛЬМ. Переместившись на запад, в Европу, Мануэль потерял остаток дня. Его встретил темный холодный вечер. Ярко блестели звезды, а пронзительный, пахнущий слякотью ветер поднимал волны в заливе Мяларен. На всякий случай, страхуясь от гипотетически возможной слежки, он перенесся в вечно бурлящий людьми вестибюль великолепного старого Гранд-отеля. Дрожа от холода и с трудом разбирая дорогу в промозглой осенней мгле, он пересек площадь, вошел в трансмат-кабину за серой громадой Королевской Оперы, прижал большой палец к пластине, считывающей рисунок капиллярных линий и передающей информацию на компьютер финансового управления, и через секунду оказался на побережье Балтийского моря в старом почтенном квартале Остермальм. Сейчас это был квартал андроидов. Он поспешил по улице Ярла Биргера к некогда шикарному зданию постройки XIX века, в котором жила Лилит. Замедлив шаг перед входом, он осторожно огляделся, убедился, что вокруг ни души, и стрелой метнулся через огромные двери - почти ворота. Робот-привратник оглядел его и бесцветным голосом осведомился, что ему здесь надо.

- В гости к Лилит Мезон, - ответил Мануэль.

Робот не возражал. Дальше Мануэль мог выбирать - подниматься на лифте или пешком. Он предпочел пешком. Всю дорогу до пятого этажа его преследовали затхлые запахи, а вокруг плясали тени.

Лилит встретила его в роскошном облегающем, переливающемся всеми цветами радуги платье до пола. По сути, это была мономолекулярная пленка, только подчеркивающая контуры великолепного тела. Лилит бросилась к нему, раскинув для объятия руки, громко шепча его имя. Он обнял ее.

И внезапно увидел ее как комочек материи в розовом бульоне автоклава.

Как массу нуклеотидов, начинающих репликацию.

Он увидел, как ее, голую, влажно блестящую и беспомощную, выносят из "инкубатора".

Он увидел ее как вещь, сделанную людьми.

Вещь. Вещь. Вещь. Вещь. Вещь. Вещь. Вещь.

Лилит.

Он знал ее пять месяцев. Три месяца они были любовниками. Их познакомил Тор Смотритель - она тоже работала на Крага.

Она тесно прижалась к нему. Он поднял руку и растопыренной ладонью накрыл одну из ее грудей: под мономолекулярной пленкой грудь была теплой и податливой. Настоящей. Он пощекотал большим пальцем сосок и почувствовал, как тот твердеет. Настоящий, настоящий.

Вещь.

Он поцеловал ее. Язык его проскользнул между ее губ, и он ощутил вкус химикатов. Аденин, гуанин, цитозин, урацил. Запахло автоклавом. Вещь. Вещь." Красивая вещь. Вещь в обличье женщины. Правильное имя - Лилит. Вещь.

- Ты был на заводе? - спросила она, отстранившись.

- Да.

- И ты узнал об андроидах больше, чем тебе хотелось?

- Нет.

- Теперь ты видишь меня по-другому. Ты не можешь не вспоминать о том, кто я такая на самом деле.