Чтение 4–й страницы книги ~Тайна "Нереиды"~

"Понятно ли?" всегда отвечал: "Разумеется", после чего Норма предлагала поступить ему в Афинскую академию, на кафедру физики. Но охранник вежливо отказывался, ссылаясь на свой возраст и троих детей.

"Так виню или не виню?" - вновь спросила себя Норма, отворяя дверь в дом и уже собираясь войти в атрий. Но что-то ее остановило. То ли блик света на стене, там, где блика в принципе не могло быть, то ли оброненный на пол шарф, то ли... Она отступила. Ее авто все еще стояло на улице в трех шагах от вестибула.

Охранник забеспокоился и вышел из машины. Норма продолжала пятиться. Не оставалось сомнения: ее ждали. Элий обманул. Обещал жизнь и отдал приказ убить. Все будет стерто: Трион, его люди, и даже память об их открытии. Чтобы никогда впредь... Нигде... Норма была уже возле авто, когда из дома выскочил человек в черном. В свете фонаря блеснул вороненый металл пистолета. Охранник успел лишь расстегнуть кобуру, когда раздался выстрел. Охранника швырнуло на капот машины. Норма завизжала. Еще один выстрел. Мимо! Норма кинулась в тень портика. Третья пуля угодила в колонну. Осколок мрамора оцарапал руку. Из-за угла вывернула патрульная машина вигилов.

- Трион все равно покарает тебя! - крикнул убийца, ныряя в машину Нормы.

Авто рванулось из переулка. Тело охранника отшвырнуло к стене.

Трион... Норма едва не закричала. Трион... Значит... Что это значит, она боялась даже подумать. Кто ее выдал? Или Трион догадался сам?

"Трион, я тебя не боюсь!" - хотела она крикнуть убийце. Но рот пересох.

Сердце отчаянно стучало в горле, затворяя слова.

Норма Галликан привалилась спиной к колонне, не в силах сдвинуться с места. Ясно, что ее защитило клейменное Вером желание. Густая красная лужа растекалась на мостовой вокруг неподвижного тела. Отец троих детей погиб вместо нее. Чудес не бывает. Кто-то должен был умереть. Фортуне все равно - кто.

"Трион хотел разрушить мир. Норма разрушила лабораторию Триона". Это формула Нормы Галликан. Только куда ее записать? В какоиучебник?

Таблин Цезаря в Тибуре был куда просторнее и украшен богаче, нежели таблин в доме Элия в Каринах. Норма теребила платок и притворялась, что плачет. На самом деле слез не было. Норма редко плакала. Вот и сегодня она подносила к сухим глазам сухой комок виссона. Стрелки старинного настенного хронометра приближались к шестому часу ночи. То есть скоро полночь. Когда-то отсчет дневных часов начинался с рассветом, а сутки - в полночь. Никого почему-то не удивляло подобное несоответствие. Изобретение механических часов привело время к одной точке отсчета. Все решила не логика, но технология.

Норма не могла отвести взгляда от хронометра. Почему до сих пор нет никаких известий?! Элий ходил по таблицу взад и вперед. Его неровные шаги лишь усиливали тревогу. Фрументарий приоткрыл дверь, шепнул несколько слов на ухо Цезарю и исчез. Зазвонил телефон. Элий снял трубку, выслушал. Хронометр ожил и отбил три четверти. До полуночи осталось пятнадцать минут. Элий повернулся к Норме.

- Пятерым удалось бежать. В том числе Триону. Двое убиты. Одного не оказалось дома, когда за ним пришел человек Триона. Сейчас этого физика перевезли в надежное место и держат под усиленной охраной. Одного похитителя вигилы застрелили. Так что нам он ничего не расскажет. Кто устроил побег, пока неизвестно. Ясно одно: Трион хочет собрать ученых вместе и продолжить начатое.

- Лучше бы нас всех убили,- прошептала Норма.

- Если боги не сделали этого, значит, ученые не виновны. При испытаниях постоянно взрываются летательные аппараты, однако конструкторы остаются невредимы. За мысли никто не судит - гласит римское право.

- Вряд ли боги руководствуются в своих поступках законами римского права.

Но Трион перехитрил богов. Его приборы создавали "шум", который не позволял богам и гениям следить за нашей работой.

- Да, я знаю, Z-излучение дает тень невидимости. Вы занимались недопустимыми исследованиями, и в то же время сами исследования служили вам щитом. Очередной парадокс.

- Как в любом парадоксе, все дело в тонкости обмана. Боги боятся не только Z-лучей. Некоторые виды электромагнитных волн, вполне безопасные для человека, заставляют их слепнуть. В лаборатории Триона повсюду стояли приборы, генерирующие излучение определенной частоты. В них начало. А зонтик Z-излучения - это потом.

Элий остановился, будто наткнулся на невидимую стену. Долго молчал.

- Такие приборы запрещены законом Империи, - выдавил он наконец. - Это государственная измена. В отчете комиссии о них не было ни слова. Безнаказанность Триона объяснялась только Z-лучами.

- Значит, пока ты выступал в сенате, кто-то очень могущественный велел уничтожить "глушилки". Теперь уже не доказать, что люди Триона намеренно скрывали свои замыслы от богов.

Неужели Руфин замешан в урановом деле? Теперь понятно, почему он так легко уступил доводам Элия: пока Цезарь твердил о милосердии, император обделывал свои делишки.

- Руфин помог сегодня ученым бежать? - спросил Элий и сам ответил: - Нет.

Руфин мог убить Триона, но не стал бы выпускать физика на свободу.

- Все изменилось в мире. Старые запреты вряд ли действуют... Если так... если Трион может... то... и мы...- она запнулась.

- То мы - что? - Элий посмотрел на Норму в упор.

Норма почувствовала, что не может выдержать его взгляд, и опустила глаза.

- То может быть, и нам стоит попытаться на благо Рима создать бомбу? Я бы могла попробовать... Мой племянник, очень способный юноша, также изучал ядерную физику...- она замолчала и вопросительно взглянула на Элия. - Ведь это я первой высказала гипотезу о том, что при бомбардировке ядра урана нейтронами происходит деление ядра.

- Благодарю от себя лично и от имени Великого Рима, - с нескрываемой издевкой отвечал Элий. - Но свою бомбу ты создавать не будешь.

- Глупо. И к тому же не ты, Цезарь, решаешь подобные вопросы.

- В данном вопросе сенат со мной солидарен. Стоит Риму создать какое-нибудь оружие, и через год-другой оно появляется у наших противников.

- А что если бомба появится на год-другой раньше у виков?

- Наша задача - помешать Триону. Подумай, что мы можем сделать.

- Что можно сделать,- Норма пожала плечами. - Триона сложно остановить.

Главное - перекрыть ему доступ к урану. - Ничего более удачного на ум пока не приходило. Но если Трион так успешно увел из-под носа охранников своих людей, то почему бы ему не завладеть и необходимым сырьем?

- Урановая, руда надежно охраняется, - отвечал Элий.

- Только тот уран, что изъяли из лаборатории в Вероне. Но Трион может добыть руду в Конго. Надо...

- Я уже отправил людей в Конго. Руководство компании Верхней Катанги предупреждено. Будем надеяться, что мы не опоздали и доступ к оксиду урана перекрыт. Но у меня такое чувство, что Трион не будет искать оксид урана в Конго.

Глава 4

Игры кандидата Бенита

"Сегодня Гаю Элию Мессию Децию Цезарю исполняется тридцать два года".

"Из достоверных источников стало известно, что на закрытом заседании сената речь шла о заговоре гениев.Попытка гениев захватить власть над миром была предотвращена сенатором Элием и гладиатором Юнием Вером. Взрыв дома Марка Габиния связан с действиями гениев, а не с разработками Трчоновой лаборатории".

"Акта диурна", 8-й день до Календ октября <24 сентября.>

В день рождения римлянин приносит жертвы своему гению - цветы на домашний алтарь, несколько капель вина, несколько зерен благовоний. Рассорившись с гением, Элий уже три года не делал этого. И вот сегодня утром он поджег палочку благовоний и положил на ларарий. И даже сказал:

- Тебе, Гэл...

Но просить ничего не стал - ни удачи, ни здоровья. Только сам себе подивился. Существу (он чуть не подумал о гении - человеку), которое готово было разрезать его живьем на куски, он приносил жертву. Зачем? Заискивал перед ним? Пытался умилостивить? Боялся? Ни то, ни другое, ни третье. Так зачем же?

Он и сам не знал. Как не ведали этого золотые орлы, украшавшие старинный ларарий.

"С бесноватыми надо бесноваться". Для чего? Чтобы бесноватые не заметили, что ты не такой, как они? Это глупо. Так зачем? Понять, почему они беснуются?

Да можно ли это сделать? Или понять то, что заставляет их бесноваться? Элий так задумался, что

не заметил, что кто-то подошел и встал рядом. Элий скосил глаза. Рядом с ним стоял Гэл. Его мучитель. Его враг. Его гений.

Сейчас Гэл совсем как человек - одежда проста, сандалии изношены. Внешне даже похож на Элия: темные волосы, прямой нос. Но не Элий. Лицо невыразительное, бледное, глаза светлые, чуточку сумасшедшие.

Гэл вдыхал аромат благовоний и улыбался. Гению казалось, что он все еще обладает силой.

- Что тебе? - спросил Элий не особенно любезно.

- Денег, - отвечал тот почти с ребячьей непосредственностью.

Элий подумал, что ослышался. Гений приходит к нему и просит... денег?

Он переспросил.

- Ну да. Денег. Я теперь живу среди людей, и сам почти как человек. Без денег в вашем мире неуютно. Ты хоть понимаешь, что произошло? Старый мир исчез безвозвратно, и все чувствуют себя потерянными - люди, и боги, и гении. Но люди и боги остались на своих местах, меж ними просто исчезла связь. А гении - они потеряли все. Даже свою сущность. Ныне мы антропогении, то есть и люди, и гении одновременно. Разумеется, те, кому удалось уцелеть во время перехода. Мы гибли тысячами, превращались в змей и котов, и вновь гибли, уже от рук людей... Боги так перепугались, что изгнали всех разом, не разбираясь, кто виноват, а кто нет. Это так похоже на богов. Все гении сброшены вниз. Буквально. С неба на землю.

- Хочешь, чтобы я пожалел ваше племя?

- Всего лишь постарался понять, что происходит. Понять иногда бывает так страшно... Ты ведь тоже боишься. Подумай... Прежде весь мир был наполнен гениями...

Гэл замолчал, и Элий мысленно продолжил вместо него...

...Мир был наполнен гениями, у каждого человека за плечом стоял

покровитель и вдохновитель. А что же ныне? Звенящая пустота. Люди должны сходить с ума от этой пустоты. Люди - да. Но не Элий. Он привык к одиночеству. Прежде Элий вел непрекращающееся сражение за свою душу, а другие были покойны и счастливы. Теперь все переменилось. В его душе поселился покой, в душах обывателей - смятение.

- Мир опустел и сделался хрупок, - сказал Цезарь. - Рим стал беззащитен.

Гении должны объединиться с людьми, чтобы его защитить.

- Значит, мировая?

- Да.

- И ты мне вновь подчинишься?

- Нет, - отрицательно покачал головой Элий. - Ты подчинишься мне.

- Я - тебе? Я, гений, подчинюсь тебе - человеку?!

- Я - Цезарь. А ты живешь на территории Империи, даже не имея гражданства.

Так что я приказываю, и это закономерно.

- Гордый Элий просит у меня помощи, хотя ив столь странной форме. Так о чем же ты просишь?

- Гении обладают тайным знанием. Вы должны передать его людям. Гэл расхохотался.

- Что?! Добровольно взять и отдать? Знание - наше единственное оружие, гарантия нашей безопасности. А ты хочешь, чтобы мы разоружились! Такие примеры изучают в школе! Рим заставил разоружиться Карфаген, а потом его уничтожил. Пуний-цы стояли перед своими пустыми арсеналами и рыдали, и проклинали тех, кто пошел на уступки Риму! А Рим, уверяю тебя, нисколько не изменился. Внешний лоск и Декларация прав человека не обманут гения.

- Пытаешься строить из себя обиженного, но именно ты виноват во всем.

- Нет, это ты виноват, ты отрекся от меня и создал тем самым опасный прецедент. Если бы не ты, я бы не принял участия в заговоре. Ты заявлял, что надо разрушать условности, но нельзя трогать фундамент. А сам занялся фундаментом!

- Я не мог подчиниться твоим указаниям.

- Не мог подчиниться... - гений ухмыльнулся. - Как у тебя могли явиться подобные мысли! Ты не мог думать иначе, чем я. Ведь ты не бог, а всего лишь маленький человечек. Лучше бы тебе вообще родиться без гения.

- Такое бывает?

- Случается иногда. К примеру, Бенит. У него не было гения с самого дня рождения. Теперь этот парень далеко пойдет.:

Элий по привычке закрыл глаза. Что же это такое? Получается - они с Бенитом схожи в своем духовном уродстве. Как ни оскорбительно это звучало, но Элий должен был это признать: в нынешнее время Бенит чувствует себя так же комфортно, как и Элий. Да нет, еще комфортнее.

- Ладно, не будем о прошлом, - примирительно сказал гений. - Надеюсь, ты не собираешься мне мстить? Это не благородно, учитывая твое и мое нынешнее положение. Я два дня не ел. Вспомни, друг, что говорила Сивилла. "Не первины, но половина..." Не прошу половину. Всего лишь тысчонку сестерциев.

Элий помедлил, потом достал кошелек и протянул бывшему покровителю пачку купюр. Тот поспешно схватил деньги.

- Как ты добр, о Цезарь! - с издевкой воскликнул Гэл. - Знаешь, я даже постараюсь отблагодарить и на время оставлю тебя в покое. - И Гэл похлопал Элия по плечу.

Цезарь невольно передернулся. Гэл вызывал у него неприязнь, почти отвращение.

"А ведь Гэл смотрит на меня точно также",- подумал Элий.

Едва гений вышел из павильона, как какой-то человек бросился на него. Схватил за руку, вывернул, пригнул к земле. Гэл попытался освободиться, но не вышло.

- Чтобы ты больше никогда сюда не приходил! Или я располосую твою физиономию так, что шрамы останутся на всю жизнь, - прошептал Квинт на ухо беспомощному гению.

- Ты пожалеешь об этом, - прошипел Гэл. - Ты не представляешь, как пожалеешь! Все люди пожалеют... И твой хозяин прежде других...

Квинт потащил бывшего гения к выходу из поместья.

- Чтобы ты никогда здесь больше не появлялся! - повторил он.

- Гении умеют мстить... Запомни: гении умеют мстить... Мы - не пунийцы...

Уже за воротами он приосанился, одернул выбившуюся из-за пояса тунику.

- Глупец! Неужели не понимаешь? Гению грозить бесполезно!

Человека, который вошел в ее таблин, Сервилия Кар узнала не сразу. Гость не только обрядился в белоснежную тогу, как полагалось кандидату в сенаторы, но еще и выкрасил, волосы белой краской и надел красные башмаки, украшенные серебряными полумесяцами, будто уже был избран. В госте было что-то шутовское, но Сервилии понравилось это шутовство. Сервилию привлекали люди неординарные, способные на быстрый и неожиданный взлет. Одно время ей нравился Вер - казалось, что он таков. Но Вер исчез. Как и многие, он оказался пустышкой. А вот Бенит не пустышка. О нет! Этот достигнет всего. Возможного и невозможного. В прежние времена Бениту пришлось бы долго путешествовать от должности к должности, чтобы годам к пятидесяти получить наконец тогу с пурпурной полосой. Но теперь достаточно репутации неординарной личности, можно - добропорядочной, но скандальной гораздо выгоднее - и перед тобой откроются все двери. У Бе-нита была скандальная репутация. Три месяца назад Сервилия Кар указала выскочке на дверь, позавчера он обедал у нее и был принят благосклонно.

- Я выставил свою кандидатуру в бывшей трибе Элия, - сообщил Бенит. - Рим уже три часа как в шоке. Репортеры бегают за мной по пятам. Дал штук десять интервью, а потом сбился со счета.

- Слышала. Недурно придумано, - улыбнулась Сервилия.- Только дело безнадежное...

- Фортуна ко мне благосклонна. А если будешь благосклонна и ты, домна...

- Я буду благосклонна, - пообещала Сервилия. - Но даже деньги Пизона не помогут тебе пробраться в курию.

- Заключим пари на тысячу сестерциев. Ты выиграешь, если я буду избран.

Идет? Сервилия на мгновение задумалась.

- Ну что ж, идет.

От Бенита веяло энергией, как жаром от натопленной печи. Давненько ей не встречались такие люди.

Бенит вышел из дома Сервилии Кар и уже собирался остановить таксомотор. Но передумал. Вместо того, чтобы сесть в машину, он крадучись двинулся по мощеной дорожке вдоль ограды садов Мецената. Девушка лет пятнадцати в коротенькой пестрой тунике выбирала у цветочницы розы. Бенит заговорщицки подмигнул цветочнице и хлопнул девушку по ягодице. Девушка развернулась и хлестнула ладонью, надеясь влепить оскорбителю оплеуху. Но Бенит ловко отскочил и расхохотался.

- Что за шутки? - Ноздри ее тонкого носа раздувались от гнева.

- На обеде позавчера ты так мило говорила о сенате и обязанностях сенатора. Я смеялся до слез.

- Проваливай, Бенит, я не собираюсь с тобой разговаривать! - Девушка на всякий случай отступила на шаг, чтобы у кандидата в сенат не явилось желания вновь похлопать ее по заду.

- Не надо гневаться, Летти. Когда я стану сенатором, я смогу позволить себе гораздо больше. Что не позволено быку, то Юпитер позволяет себе каждый день.

-Ты навсегда останешься быком, Бенит, даже если попытаешься изображать Юпитера, - огрызнулась ЛетиЦия и зачем-то толкнулабенита в грудь. И тут же день померк, навалились густые сумерки, вместо солнца повис матовый зеленоватый фонарь, в его свете многочисленные статуи перистиля казались восставшими из могил мертвецами. Страшно было человеку на каменном ложе, страшно и тошно так, что хотелось выть в голос. Он дрожал, всматриваясь в зеленый полумрак. Летиция как бы выглядывала из-за его спины, видела затылок, скулу, тонкую шею, узкие плечи. Мальчишка чуть постарше ее. Кто-то вошел в перистиль. Неровные шаркающие шаги. Элий? Нет, нет, у Элия совсем другая походка. Лети-ция и сама задрожала - поняла: быть беде. И появился Бенит. В сенаторской тоге, в черном парике с гладкими волосами. Почему же мальчишка не бежит, или он не понимает, что сейчас произойдет? Беги же, беги... Но мальчишка не убежал, он заговорил. Лети-ция не слышала слов, но почему-то была уверена, что несчастный о чем-то просит Бенита. Не просит - умоляет... И вдруг мальчишка умолк на полуслове. Замер. Окаменел. Понял наконец... Бенит замахнулся. Что-то было зажато в руке. Но что - не разобрать. Кинжал? Нож? Мальчишка бессильно выставил руку, напрасно пытаясь защититься... Кровь брызнула на сенаторскую тогу.

- На по...- только и выдохнул несчастный.

- Беги! - закричала Летиция, и видение пропало.

Летиция в ужасе метнулась через дорогу. Несколько авто взвизгнули тормозами, а девушка уже была на другой стороне.

Убийца! Бенит - будущий убийца!..

- От меня не убежишь! - крикнул ей вслед Бенит, хохоча.

Его забавляли ее злость и ее страх. Таких козочек приятно укрощать!

Летти влетела в дом, оттолкнула служанку и ворвалась в таблин матери.

- Запрети Бениту к нам приходить! - выкрикнула она.- Он наглец. Видеть его не могу. Вообразил, что может ухаживать за мной. Вели его не пускать сейчас, чтобы не гнать потом палками.

Сервилия что-то писала и не потрудилась даже отложить стило или поднять голову.

- А почему ты решила, что я прикажу его гнать палками? - бросила она небрежно. Летти изумилась:

- Что? Ты относишься к этому подонку всерьез? Сервилия многозначительно приподняла насурмленную бровь.

- В мире много подонков. Но большинство из них абсолютно бесперспективны.

А Бенит - перспективен. Он далеко пойдет. Дальше, чем мы можем предположить.

Оказаться рядом с таким человеком - большая удача.

- Не для меня! - в ярости выкрикнула Летти.- Его удача - подлая удача. Я его терпеть не могу - запомни это!

- Меня не волнует твое мнение, глупая девочка. Думаешь, я молилась на Гарпония Кара, благодаря которому мы теперь купаемся в золоте? Да меня тошнило, когда я смотрела на его острый лисий нос и близко посаженные глазки. Но такова судьба женщины - спать с тем, кто богат. А для удовольствий, девочка моя, существуют любовники.

- Противно тебя слушать!

- Неужели ты надеешься, что я позволю тебе встречаться с Элием?! - рассмеялась Сервилия. Смех ее был злобен и при этом как-то неестественно глуп. Летиции сделалось нестерпимо стыдно за мать, и она выбежала из таблина.

Перепрыгивая через две ступеньки, она поднялась в спальню, заперла дверь и бросилась на постель. Какая же она дура! Зачем рассказала матери о том, что произошло в Никее. Надеялась, что Сервилия с ее связями и честолюбием постарается устроить брак дочери с Цезарем. А вместо этого мать пришла в неописуемую ярость, отхлестала Летицию по щекам, а потом носилась по комнатам и кричала, что Элий изнасиловал ее девочку, и она, Сервилия, немедленно обратится в префектуру вигилов и добьется осуждения негодяя. Сервилия как будто сошла с ума, она била посуду, металась по дому, орала, не давая в ответ вставить хотя бы слово. И даже Фабия, прибывшая на подмогу внучке, никак не могла приструнить обезумевшую дочь. Никакие доводы на Сервилию не действовали. Она продолжала вопить и проклинать Элия и Летти.

- Вот уж не думала, что ты будешь себя вести как хозяйка притона в Субуре, у которой увели доходную девчонку, - сказала Фабия.

Реплика неожиданно подействовала. Сервилия замолчала, уселась в кресло и долго сидела неподвижно, пожав губы и глядя в одну точку, обдумывая свое, тайное. После этого она больше не грозила обратиться к вигилам, но строго-настрого запретила Летиции встречаться с Элием.

Запершись в спальне, Летти вытащила спрятанную под подушкой фотографию Элия, упала на кровать и прижала фото к губам. Сегодня у Цезаря день рождения. Интересно, каков будет пир вечером? Кто приглашен? Какие подарки присланы? Что, если удрать из дома и тайком явиться к Элию? Наплевать на все приличия и... О нет, пожалуйста без глупостей! Лети-ция будет хитра и расчетлива. У нее есть один союзник - Фабия. Летти всегда была ее любимицей. К тому же старушка сентиментальна. В отличие от Сервилии, обожает слезливые истории. Дадим ей возможность прослезиться. Пусть Сервилия против, зато Фабия - за. Летиция добьется своего, и никто не сможет ей помешать. Все получится. Потому что она, Летти, прозревает будущее. И в ее будущем звучит только одно имя: Элий.

Летиция вновь поцеловала фото. Она пыталась вспомнить, как Элий целовал ее в полумраке сада и ласкал ее грудь. Боль и страх - все ушло. Теперь ей казалось, что в ее жизни не было ничего восхитительнее тех минут. Но восстановить их в памяти невозможно. Их можно только заново пережить.

Глава 5

Игры императора Руфина

"Сегодня, в праздник Либерты Победительницы, на Авентине ожидается около трехсот тысяч человек. На церемонии будет присутствовать Элий Цезарь. Сам он когда-то служил волонтером в фонде Либерты". "Вспомним в этот день слова Эпиктета <Эпиктет - древнеримский философ-стоик.>:

" Чего не желаешь себе, не желай и другим; тебе не нравится быть рабом - не обращай других в рабство"".

"Пожертвования клиентам за первую половину месяца возросли вдвое. Ночлежки переполнены. В бесплатных столовых очереди. И хотя раздача продуктов увеличена, столовые не могут обеспечить всех желающих горячим питанием". "Несмотря на подвоз дополнительного зерна из Каллии, Полонии и Винландахлебные очереди не уменьшаются. Рим испытывает также недостаток в молоке и овощах. Цены неуклонно растут".

"По неподтвержденным данным, те многочисленные перегрины <Перегрин - негражданин.>, что объявились в пределах Империи, - это бывшие гении, принявшие антропоморфный вид".

"Пожар на автомобильных заводах в Медиолане пока не удается локализовать".

"Акта диурна", 7-й день до Калена октября <23 сентября.>

В это утро Юний Вер почувствовал себя лучше. Он понимал, что поблажка кратковременная и скоро боль вернется, но рад был и этому.