Чтение 4–й страницы книги ~Тютюнин против ЦРУ~

С этими словами Леха движениями фокусника открыл с легким щелчком два раскладных стаканчика.

- Попрошу наполнить, - сказал он, подставляя стаканы, и Серега налил из банки по первой порции. Затем вернул ее на полку и принял от Лехи стопочку.

- За что пьем?

- За удачное начало рабочего дня! - провозгласил Леха. - И чтобы Ленка не дозналась. Ну, поехали...

Оба друга одновременно опрокинули свои порции и, следуя традициям школы, выдохнули пары.

- Хорошо пошла, - заметил Тютюнин.

- Лучше не бывает. И закуски никакой не надо.

- По второй?

- Не возражаю...

- Стоп! А где банка? И где полки? Где все, Леха?

Тютюнин огляделся и понял, что находится в ярко освещенном помещении с неясно очерченными стенами. Они как будто состояли из утреннего тумана.

- Какая-то хреновина, Серег, - подал голос Окуркин.

- О, и ты здесь! А я думал, это только мой глюк.

- Видать, общий, - сделал вывод Леха.

Неожиданно прямо из туманной стены выплыл какой-то размытый осьминог. Он подплыл к Сереге с Лехой поближе и издал нечто похожее на "бу-бу-бу".

- Мама родная! Кажись, опять "белая" началась! - страшным шепотом произнес Леха.

- Не болтай. Одновременно у двоих "белая" не бывает, - не слишком уверенно заметил Сергей.

Между тем осьминог принял обличье шара, и вокруг него закрутились шарики поменьше, которые теснили друг друга и обступали Леху и Сергея со всех сторон.

- Бу-бу-бу-бу? - пробубнил самый большой шар.

- Он чего-то спрашивает, Серег.

- Вроде да, - согласился Тютюнин. А затем его осенило: - Так это ж инопланетяне, Леха! Собратья по разуму!

- А как мы к ним попали? - спросил Окуркин, испуганно косясь на наплывавший прямо на него шарик. Лехе даже показалось, что он слышит смех.

В прошлом году, когда его забрали прямо с попойки в гараже и отвезли в "дурку", он тоже слышал смех.

"Неужели опять "белая"? - в страхе думал Окуркин. - Завяжу! Честное слово завяжу!"

Большой шар попытался сказать что-то еще, а затем превратился в красный пластмассовый стул. Из стула перетек в зеленое яблоко с синими листочками и, наконец, принял обличье толстого китайца в шелковом малиновом халате.

Маленькие шарики сейчас же превратились в дюжину шумных китайчат, и те забегали по дощатому полу просторной беседки, стенами которой теперь служили увитые плющом деревянные решетки.

- Как сложна аднака на вас настроица. Уй как сложна! - произнес китаец и, подойдя к Сереге, потрепал его по щеке. - Хароший панарепа! Большой панарепа! Вкусный панарепа!

Затем то же самое он проделал с Лехиной физиономией и также остался ею доволен.

- Тебя мы кушать сегодня, - пообещал китаец Окур-кину. - А его - завтра! - добавил он, указывая на Серегу.

Услышав это, китайчата радостно заулюлюкали и стали собираться вокруг Лехи.

- Ну-ка, минуточку, уважаемый, - откашлявшись, начал Серега. - Мне кажется, здесь какая-то ошибка. Мы с приятелем никакие вам не панарепы. Мы люди. И, если уж на то пошло, мы граждане Российской Федерации...

- А-а, - закивал китаец. - Твоя хочет съели сегодня, а его, - тут он указал на Леху, - скушали завтра?

- Не совсем так. Просто мы попали к вам случайно и еще не знаем, какие здесь порядки. Хотелось бы услышать ваше имя. Вот меня зовут Тютюнин Сергей. Моего друга - Алексей Окуркин. А как вас зовут?

- Я хочу твоя кушать, - расплываясь в счастливой улыбке, произнес китаец, словно не слышал вопроса. Затем он нежно дотронулся до Серегиного локтя и певуче произнес: - Хочу кушать твоя сейчас...

Окуркин и Тютюнин переглянулись.

- Это людоеды какие-то, - пришел к выводу Леха. - А давай им наваляем, чего с ними разговаривать? Сейчас я этому толстому в пятачину дам.

- Постой, - одернул его Серега. - Неизвестно, сколько их тут вокруг сшивается. Нужно попытаться с ними договориться, Восток - дело тонкое.

- Моя хочет кушать, - произнес китаец и, схватив Серегу за рукав, потащил за собой.

- Ну-ка стоять! - закричал Окуркин и рванулся на выручку, однако милые, похожие на кукол китайчата неожиданно преобразились, и их стальные, с крючьями вместо зубов челюсти защелкали у Лехи перед носом.

Тот в ужасе отпрянул, а его друг Тютюнин принялся отбиваться от настойчивого китайца. Однако это было не так просто. Людоед оказался таким сильным, что старания Тютюнина больше походили на трепыхание мотылька в лапах льва. Поняв, что гибель близка, Серега заорал, как раненый Тарзан, и этим вывел китайца из себя.

- Ну пачиму твоя шуметь, а?! - строго спросил тот. - Ничего не больна - твоя понимаешь? Ничего не больна. Твоя засыпать, а мы кушать.

- Вы не имеете права меня есть! Я член профсоюза! Я не хочу умирать, у меня жена Люба дома осталась!

- Пачиму твоя шуметь, а? - снова принялся за свое китаец. - Твоя же мамбаца пил? Зачем пил мамбаца, если не хочешь твоя кушать мы?

- Так... эта хреновина мамбацей называлась? - перестав шмыгать носом, спросил Серега.

- Мамбаца, - кивнул голодный китаец. - Если попил, стал мой панарепа. Хороший панарепа. Вкусный панарепа... Я на твоя настраивался, много сила потерять, детки тожа кушать нада, а твоя почему не хотеть?

- Прости меня, Серега, это я виноват! - прорыдал Окуркин из угла беседки, куда его загнали зубастые китайчата. - Старушка меня подставила-а! Предложи ему выкуп, Серега! Слушай, хунвейбин, забирай мой "запорожец", у него днище луженое! Только нас отпусти!

- А "запорожца" хароший панарепа? - тут же заинтересовался китаец.

- Хороший, хороший, - закивал Тютюнин. - Железный, крепкий, ты на нем до пенсии кататься будешь...

- Нет, моя мяса нада. Мяса панарепа.

- Тогда колбаски! - дрожащим голосом произнес Серега. - Вкусной колбаски, панарепистой. Костей в ней нет, только чистое мясо. Твоя любить мясо, хунвейбина?

- Где твоя колбаски?

- Моя колбаски дома. Отпусти меня домой, и мы с Лехой тебе дадим колбаски.

- Сыкока колбаски? - спросил китаец и по-собачьи склонил голову набок.

- Столько, сколько мы сами весим - кило в кило.

- Харашо. Будем твоя вешать.

В ту же секунду китайчата сбились в кучу и, задымившись белым туманом, превратились в старые складские весы, какие Сереге доводилось видеть на овощной базе.

- Твоя вставать, - сказал китаец. Тютюнин повиновался. Хунвейбин защелкал грузиками, толкая их туда-сюда, а затем объявил: - Сто пятьдесят кило.

- Врешь, - не удержался Серега. - Всегда семьдесят пять было.

- Моя ошиблась, - ответил китаец и смущенно заулыбался. - Семьдесят семь... Теперь давай Леха мерить.

Едва передвигая ноги, Окуркин взобрался на весы и попытался улыбнуться, от чего его щека задергалась.

- Семьдесят кило - ровна, - сообщил китаец. Едва Окуркин сошел с весов, как те снова превратились в дюжину детишек неопределенного пола.

- Твоя пиши адрес, - велел китаец и материализовал, снова прямо из воздуха, кожаную папку с листом бумаги и авторучку. - Твоя пиши подробна.

- Не беспокойтесь, я вас не обману, - заверил Серега и, собравшись с мыслями, вывел первые строчки: "Планета Земля, Российская Федерация..."

Потом написал город, улицу, дом и квартиру. А под конец добавил: "К Сергею Тютюнину насчет колбаски".

Поставив точку, он вздохнул и отдал документ китайцу.

- Харашо. Скора приеду, - сказал тот и, сложив лист вчетверо, спрятал его куда-то под халат. - Однака идите.

- А куда теперь идти? - уточнил Тютюнин. - Где тут аэропорт или вокзал какой?

- Твоя вокзал не нада. Твоя прямо идти и сразу домой.

Поняв, что от китайца большего не добиться, Сергей и Леха быстро ретировались из беседки и оказались в большом запущенном саду, погруженном в уже знакомый им молочный туман.

- Тихо как, Серег. Ты чего-нибудь слышишь?

- Нет. Похоже, обманул нас хунвейбин.

- А то, что вокруг нас, оно есть или как? В этот момент Тютюнина ужалил какой-то гнус, и он громко вскрикнул.

- Думаю, что есть, Леха. Смотри, как натурально здесь гады кусаются. - Тютюнин потер укушенное место.

- А чего же они мне в прошлом году все это за белую горячку выдавали, а? Я ведь им верил, Серег, докторам этим.

- Ладно. Пошли прямо. Может, хоть на кого наткнемся - дорогу спросим.

- А куда дорогу?

- Домой. Если нормально вернемся, я, Леха, пить навсегда брошу.

- Ага, Серег. И я тоже.

И друзья шагнули в наплывающие волны тумана, которые поглотили их целиком, словно никого здесь и не было.

Снова оказавшись в погребе, Окуркин и Тютюнин, не сговариваясь, рванули к выходу и, едва не столкнув друг друга с лестницы, выбрались наверх.

При этом каким-то необъяснимым образом Леха все же успел прихватить с собой трехлитровую бутыль - сказалась приобретенная и укрепившаяся в нем привычка.

Оба героя выскочили на крыльцо избушки и скорым шагом направились к "запорожцу".

- Эй, вы куда? - удивилась такому их поведению кашеварившая у костра Лехина супруга.

- А? - Окуркин остановился и только сейчас стал понимать, где он находится.

- Чего это у тебя в руках, Алексей? - сразу поинтересовалась жена. - Самогонка, что ли?

- Какая самогонка? - Знакомые подозрения стали приводить Леху в чувство. - С чего ты взяла, Лен? Это ж бензин, семьдесят второй.

- Ага, бензин, - поддержал друга Тютюнин, который на воздухе тоже малость проветрился. - Мы его в багажник поставим и сразу обедать.

- Какой там обедать? Вы еще траву не поваляли.

- А разве не поваляли? - спросил Серега у обнимавшего бутыль Окуркина.

- Вроде нет, - ответил тот.

- Тогда нехорошо получается. Клади бензин, и пойдем валять.

- Ага, - тупо кивнул Леха.

Пока эти двое, словно деревянные куклы, устанавливали бутыль в багажник машины, Елена внимательно за ними следила.

- А ну подойдите ко мне, - приказала она. Серега с Лехой повиновались. Спорить с женщиной, похожей на боксера, было небезопасно, - Теперь дыхните! Окуркин - первый.

И без того не особенно хорошо выглядевший Леха побелел как мел, однако сделал шаг навстречу своей любимой и коротко дохнул.

Серега на всякий случай зажмурился. Он не любил смотреть, когда кого-то избивают.

Впрочем, расправы не произошло.

- Теперь ты, Мишка Квакин.

Тютюнин честно дохнул и посмотрел на Елену. На ее лице отражалась напряженная работа мысли, притом всего одной. Так и не сумев определить, в чем состоит противозаконность поведения мужчин, Елена их отпустила, и Сергей с Лехой принялись за работу.

Они ожесточенно махали палками, сбивая созревшие макушки лебеды, и эта работа доставляла им смутную радость.

В голове у обоих была удивительная пустота, которая защищала их от страшных воспоминаний.

- Эй, хватит! Хватит, я сказала! - закричала Елена, когда увидела, что вошедшие в раж работники принялись вслед за травой крушить покосившийся забор.

- Нет, вы точно чего-то нажрались, а, Окуркин? - спросила Елена, когда Леха и Сергей, оставив колья, уселись возле костра.

- Че? - переспросил Окуркин, и супруга, заглянув ему в глаза, не нашлась что сказать.

- Ладно, обедать будем.

Достав из пакета тарелки, Елена налила работникам горячего супа, и те принялись за еду.

- Эй, вы куда спешите, он же огненный! - предупредила Елена. - Нет, ну вы сегодня точно чоканутые...

Домой возвращались молча. Леха рулил словно робот, не совершая ни единой ошибки и не нарушая правил, однако инспектор ГАИ их все равно остановил.

- Нарушаем, гражданин водитель, - произнес он, нагибаясь к окошку.

- Кто? - тупо спросил Леха, и хитрая улыбочка на лице гаишника разом исчезла.

- Где? - в свою очередь произнес он.

- А вы, товарищ майор, китайцев здесь не встречали? - вклинился в разговор Тютюнин.

- А какие они из себя?

- Один толстый, - начал вспоминать Леха, - а остальные маленькие.

- И сколько этих, которые маленькие? - совершенно серьезно стал уточнять майор.

- Примерно двенадцать штук.

- Понял. Предупрежден, значит, вооружен... Счастливого пути.

Гаишник козырнул, и "запорожец" поехал дальше.

- Какой-то он странный, - оглядываясь назад, заметила Елена.

- Да нет, - возразил ей Леха. - Просто человек хороший...

До города они доехали без проблем и подкатили к гаражу еще засветло. Пока Окуркин ставил машину, Тютюнин ожидал его, сидя на старой покрышке.

Леха запер гараж и присел рядом с Серегой.

- Как ты думаешь, это были инопланетяне? - спросил Окуркин.

- Может, и инопланетяне, - пожал плечами Тютюнин.

- А зачем они нас похищали?

- А они нас похищали?

- Конечно. С полстакана настойки я еще ни разу никуда не перемещался. Только два раза в больницу - было дело. Но там же все люди были - и санитары, и врачи.

- Может, им нужна была информация? - предположил Серега.

- А какая у нас информация? Мы ж не депутаты какие-нибудь.

- Это да.

Вскоре в сопровождении Елены появилась жена Тютюнина.

- Вот, Любаш, передаю тебе из рук в руки, - прокомментировала Лехина половина. - Какие-то они квелые, но вроде ничего не пили.

Люба забрала Сергея, и они ушли. А Леха еще какое-то время сидел на покрышке, а потом спросил:

- Лен, а ты НЛО хоть раз видела?

- А к чему это ты?

- Да так просто. - Леха поднялся с покрышки и махнул рукой. - Ладно, пошли лучше домой.

Наутро Сергей Тютюнин чувствовал себя в общем хорошо, если не считать некоторой слабости и желания чего-нибудь сделать по дому.

Желание это было таким сильным, то Тютюнин починил подтекавший кран и помыл четыре тарелки, чем вызвал у супруги сначала радость, а затем настороженность.

- Давай сходим на воскресную дневную пьесу, - неожиданно предложил Серега, сам не зная почему.

- А... - В первое мгновение Люба растерялась, потом спросила: - А это где?

- Тут недалеко, через четыре остановки народный театр есть. Называется как-то... "Цитрамон" вроде.