АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ КНИГ |
|
|
АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ АВТОРОВ |
|
|
|
– Потому что иначе он бы уже положил всех нас, – просто ответил младший. – Потому что ему было бы плевать на мнение сообщества. Неужели не понятно?
– Перстень, – прошептал догадавшийся Абдулла. – Отец спрятал перстень!
* * *
fOff не лгал Орешкину – он действительно был историком. Причем – превосходным историком.
Семнадцать лет назад Валерий Леонидович Хомяков с отличием окончил Московский историко-архивный институт, поступил в аспирантуру, стал кандидатом, а через несколько лет и доктором. Хомяков специализировался на России Средних веков, однако коллеги и научные руководители отмечали глубокие, если не сказать – энциклопедические знании Валерия Леонидовича во многих других областях и неоднократно подчеркивали, что он не просто занимается историей, а вкладывает в работу душу, что он увлечен и влюблен в свою профессию. Хомяков прекрасно разбирался в истории Западной Европы и Ближнего Востока, неплохо ориентировался в прошлом Средней Азии и Китая. И очень сожалели коллеги, когда Валерий Леонидович принял решение уйти из науки. Хотя и понимали, что молодому и умному мужику трудно жить на нищенскую зарплату, которую выдавали в конце двадцатого века таким вот башковитым, но… несовременным людям.
Хомяков изменил науке, но не истории. Покинув институт, Валерий Леонидович открыл собственный салон и, благодаря энциклопедическим своим знаниям и нечеловеческому упорству, через каких-то три года стал самым известным в Москве антикваром.
Так что обманул fOff Орешкина, крепко обманул. Разбирался виртуальный приятель в старинных сокровищах, блестяще разбирался, профессионально, на уровне ведущих европейских экспертов.
Закончив разговор с Димкой, которого он знал под ником Сержант, Хомяков некоторое время молча сидел в кресле, а затем вновь вызвал на экран присланные фотографии. Перстень, вид сверху. Перстень, вид сбоку. Камень крупно. Надписи.
– Забавно, – вздохнул Валерий Леонидович, – весьма забавно.
Кто бы мог подумать, что невинная страстишка обернется таким вот образом?
Хомяков знал, что тщеславен, любил он слышать восхищенные и завистливые возгласы, обожал демонстрировать свое превосходство в уме и знаниях. Эта черточка характера и привела Валерия Леонидовича на исторический форум. Серьезные оппоненты в Интернете попадаются нечасто, обычно подростки да прочитавшие пару книжек дилетанты, и в их компании Хомяков развернулся вовсю. С ленивым высокомерием громил он недоучек практически в любом историческом вопросе и очень скоро стал признанным авторитетом среди завсегдатаев. Хомякова уважали. Хомяковым восхищались. Хомяков был счастлив.
Но обращение занудного Сержанта выбило Валерия Леонидовича из колеи, заставило насторожиться и задуматься. Глубоко задуматься. И не только потому, что ему понравился показанный виртуальным приятелем перстень. Все было гораздо сложнее: Хомяков знал, кому принадлежит сей раритет. Точнее – принадлежал. Валерий Леонидович помогал Ибрагиму собирать коллекцию и не один раз видел перстень на пальце покойного.
– Что ж, Сержант, жаль, конечно, но, кажется, ты влип.
Хомяков взял телефон и набрал номер резиденции Казибековых.
– Валерий? Конечно, помню.
Абдулла поморщился и переложил телефонную трубку в другую руку. Ему до чертиков надоели звонки с соболезнованиями. Правильнее всего было бы посылать всякую шушеру на… Ну, понятно куда. И еще пару лет назад молодой Казибеков именно так и поступил бы, однако новые игры, в которые заставил его играть отец, диктовали новые правила: приходилось быть вежливым. Не со всеми, разумеется, но приходилось. Антиквара Абдулла хотел отправить к секретарю, но вспомнил, что Ибрагим отзывался о Хомякове очень хорошо и лично представил его сыну. Человек известный, человек полезный – можно уделить ему пару минут.
– Абдулла, я огорчен и расстроен. Ты знаешь – я очень уважал твоего отца. Прими мои соболезнования.
– Спасибо, Валерий. Спасибо, что не забыл меня в этот час. Я тронут.
Короткая пауза. Как человеку воспитанному, Хомякову следовало попрощаться – тон хозяина предполагал короткий разговор, но антиквар медлил.
– Абдулла, извини, что спрашиваю… возможно, мой вопрос покажется тебе неуместным, но…
«Шакал боится за свой бизнес! – угрюмо подумал Казибеков. – Кажется, отец заказывал у него картину?»
– Валерий, все договоренности, какие были у тебя с моим отцом, остаются в силе. Но давай вернемся к этому вопросу через несколько дней, хорошо?
– Абдулла, извини, ты меня неправильно понял, – торопливо, боясь, что Казибеков бросит трубку, проговорил Хомяков. – Я хотел спросить, не пропало ли что-нибудь у твоего отца?
Абдулла вздрогнул. Секунды через три он закрыл рот, сглотнул и осторожно поинтересовался:
– Что именно?
– Понимаешь, мне показали перстень с крупным красным камнем, очень похожий на тот, что…
– Он у тебя?!!
Казибеков заорал столь громко, что Хомякову даже пришлось оторвать трубку от уха.
– Вези его мне! Нет! Я сам приеду!!
– Абдулла, я же сказал: мне его показали. Прислали фотографию через Интернет.
– Кто прислал?
– Не знаю. Точнее, так: я знаю его только под сетевым псевдонимом.
– Где он сейчас?
– Мы договорились встретиться завтра.
– Поздно! Я хочу найти его как можно быстрее. – Казибеков задумался. – Валера, оставайся дома. Через полчаса к тебе приедут мои люди, расскажешь им что и как. Попробуем найти твоего приятеля.
Хомяков удивленно поднял брови: ничего себе спешка.
«Что же это за перстень?»
И в голове вдруг всплыла шутливая фраза, которую он написал Сержанту: «Ты должен помнить, чем запечатывали сосуды с джиннами…»
Но вслух произнес другое:
– Э-э… Абдулла, мне неудобно говорить, но…
– Если с твоей помощью я верну кольцо, гонорар составит полмиллиона, – веско бросил Казибеков. – Нормально?
– Абдулла, поверь, я приложу все усилия…
– Вот и хорошо.
* * *
Розгин позвонил Батоеву сразу же после встречи с Казибековыми, сказал, что ультиматум передан и Абдулла берет время на размышление. Ответ будет завтра. Мустафа выразил надежду, что Казибеков поведет себя здраво и не встанет перед паровозом. После короткой паузы адвокат осторожно заметил, что наблюдать за столкновением вышеупомянутого паровоза и упрямого Абдуллы никому не интересно. На том и порешили. Батоев продемонстрировал глубокую уверенность в собственных силах и не сомневался, что Розгин обязательно поведает об этом сообществу.
Однако, положив трубку, Мустафа позволил себе весьма длинное ругательство, и тон, которым Батоев посылал проклятия, не был тоном победителя.
Абдулла взял время до утра.
Казибековы заперлись в своем дворце.
На первый взгляд в этом не было ничего необычного – в подобных обстоятельствах любая семья повела бы себя именно так. Но время идет, а сыновья старого Ибрагима до сих пор не отправили своих жен и детей подальше от Москвы. Почему? Они-то, в отличие от Розгина и сообщества, прекрасно понимают истинный смысл ультиматума и знают, что шансов выстоять у них нет. Если Мустафа придет в их дом, лягут все, кто в нем окажется. От Заремы не уберечься.
А Казибековы не прячут семьи.
Чего ждут?
Ответ Батоев знал, и ответ этот ему не нравился: Казибековы ждут перстень.
Перстень!
Абдулла знает, что Мустафа не сумел добраться до кольца, и тянет время. Заполучит сокровище обратно – станет говорить совсем по-другому. И чья возьмет в противостоянии, непонятно: хоть Казибековы и отошли от сообщества, силенки у них остались, есть чем на ультиматум ответить.
На какое-то мгновение Батоеву стало страшно. Безумно страшно. Он даже подумал, что напрасно начал войну, почувствовал, как задрожали пальцы, и жадно потянулся за сигаретой…
«Зачем я так подставился?!»
А потом пришел стыд. Перед самим собой. За проявленное малодушие. И следующую порцию ругательств Мустафа направил в свой адрес:
– Перетрусил, шакал?! Кишка у тебя тонка против ибрагимовских ублюдков, да? Тебе, сука, хурмой на базаре торговать надо, а не серьезные дела решать, понял?!
Он закрыл глаза, затянулся, глубоко вдыхая табачный дым, чуть расслабился.
«Я поступил правильно! Я ударил вовремя и наверняка. Да, я не взял перстень, но и у Абдуллы его нет. Мы на равных».
Все было именно так. Все, до последнего слова. Шесть лет назад, с того самого мгновения, как Мустафа узнал тайну Заремы, он думал о том, как завладеть девушкой. Некоторое время эта мысль оставалась несбыточной мечтой. Затем, по мере того, как Ибрагим уводил семью от сообщества и передавал теневой бизнес племяннику, идиотский на первый взгляд замысел обретал реальные очертания. У Батоева появились сила и власть, он завел осведомителей среди ближайшего окружения Ибрагима и целых два года терпеливо дожидался подходящего случая. И сумел нанести удар…
– Проклятый старик!!
Мустафа скомкал сигарету в пепельнице, поднялся с дивана и посмотрел на часы: половина третьего ночи.
«Пойти спать?»
Он задумчиво погладил подбородок и улыбнулся.
К чему идти в кровать, если все равно не заснешь? Слитком высоко напряжение, слишком много неприятных мыслей лезет в голову. Не следует мучить самого себя, когда можно заняться гораздо более приятным делом.
Зарема не спала. То ли догадывалась, что Батоев вновь заявится в ее комнату, то ли не могла уснуть.
В эту ночь в Москве не спали много людей.
Девушка сидела в кресле, подобрав под себя ноги, и не пошевелилась даже после того, как Мустафа остановился перед ней.
– Я подумал, что тебе скучно, – произнес Батоев после короткой паузы и принялся расстегивать рубашку. – Да и мне чего-то не спится.
– У тебя неприятности с Абдуллой?
Но на этот раз Мустафа был готов к проявлению дерзости и лишь усмехнулся:
– Не бери в голову, красавица, я все улажу. Зарема чуть пошевелилась, тонкая ткань ночной сорочки пришла в движение, и Батоев увидел упругую выпуклость груди. Его ноздри раздулись, руки слегка задрожали, и последняя пуговица рубашки не расстегнулась – оторвалась.
«Девка сводит меня с ума!»
Что значит – делает слабым, уязвимым.
Но и не желать Зарему Мустафа не мог. Он мечтал о мгновении близости, жаждал прикоснуться к бархатистой коже, зарыться лицом в длинные черные волосы, вдохнуть ее аромат, почувствовать жадную мягкость губ.
Оставался лишь один выход.
Батоев перестал расстегивать брючный ремень и резко, очень жестко ударил девушку кулаком в голову. Зарема промолчала. Удар бросил ее на спинку кресла, но девушка не издала ни звука. Медленно вернулась в прежнюю позу и замерла. Вот только бретелька сорочки соскользнула с плеча, обнажив правую грудь. Поправлять одежду Зарема не стала. Мустафа издал глухое рычание и следующим ударом бросил девушку на пол.
Что последует дальше, девушка знала – не в первый раз знакомилась с людьми, подобными Батоеву. Они боятся проявить слабость, а потому… Или ее будут долго и жестоко бить, или долго и жестоко насиловать. Ни то, ни другое девушку не устраивало.
– Остановись! – Зарема ловко откатилась в сторону и вскочила на ноги, одновременно успев вернуть на место бретельку. – Стой!
– Что? – Мустафа замер.
Ненадолго. Через несколько мгновений удивление пройдет, и его ярость удесятерится. Нужно спешить!
– Я могу тебе помочь!
– В чем?
– Перстень!
Батоев недоверчиво посмотрел на девушку:
– Говори.
– Я помогу найти его.
– Каким образом? Зарема грустно улыбнулась:
– Он мне не чужой. Мы чувствуем друг друга. Пару секунд Мустафа обдумывал слова девушки.
Затем в его глазах вспыхнули недобрые огоньки, и Батоев зло процедил:
– Ты могла мне помочь с самого начала!
– Я тебя совсем не знала. И не была уверена, что с тобой мне будет лучше, чем с Абдуллой.
– А теперь уверена?
В его голосе прозвучало мужское самодовольство, но следующие слова Заремы заставили Батоева поморщиться.
– Мы заключим сделку, Мустафа. Ты поклянешься именем Аллаха.
Батоев задумчиво оглядел Зарему, поднял с пола рубашку, накинул ее, уселся в кресло и взялся за сигареты.
– Твои условия?
– Ты не будешь меня бить или приказывать кому-нибудь меня бить.
– Боишься боли?
– Мне неприятен процесс.
– Понимаю. Что еще?
– Ты не будешь со мной спать, если я не захочу этого сама, и не будешь приказывать кому-нибудь со мной спать.
Мустафа молчал две очень глубокие затяжки. Услышав условие Заремы, он едва не задал ей ехидный вопрос, но сумел сдержаться. Опасаясь получить ответ, аналогичный предыдущему.
– То есть я потеряю возможность наказывать тебя.
– Когда ты станешь хозяином перстня, я буду слушаться тебя беспрекословно, – тихо ответила девушка. – А срывать на мне зло не надо.
– Ибрагим тебя избаловал, – буркнул Батоев.
– Не думаю, – улыбнулась Зарема. – Просто случай уж очень удобный.
– Я могу найти перстень сам.
– Не спорю. Но знаешь, что я с тобой сделаю, если перстень окажется у Абдуллы? – Девушка встала перед Мустафой на колени, положила руки ему на бедра, заглянула в глаза. Ночная сорочка вновь не скрывала ее прелестей, но Батоев не испытывал возбуждения. – Сначала я расскажу сыну Ибрагима обо всех пытках, которые знаю, и мы вместе выберем из них самую подходящую. Потом…
– Пока ты в моей власти, – мягко напомнил Мустафа.
– Я готова служить тебе, – невинно отозвалась девушка. – Разве не так?
Батоев угрюмо посмотрел на девушку. Будучи человеком умным, он уже просчитал последствия ее предложения. Никакой близости без ее согласия. А ведь тянет. Тянет, черт побери! Избивая Зарему, Мустафа мечтал о ней. Нанося удары – желал целовать. Красавица свела его с ума в момент их первой встречи. Ее улыбка, ее глаза, ее фигура… Несколько лет Батоев искал подружку, хотя бы частично похожую на Зарему, и в каждой находил изъян. Хрупкая Зарема была совершенна. И отказаться от нее теперь, узнав ее сладость? Мустафа знал, что не сможет не думать о девушке. Знал, что, согласившись на условия, станет рабом Заремы, будет униженно умолять ее о близости, будет валяться у нее в ногах, исполнять любые прихоти ради нескольких часов наслаждения.
Слабость.
Слабость, за которую ему всегда будет стыдно.
Но есть и другая сторона медали.
Власть.
Если он не сумеет заполучить перстень, то лишится всего. Потеряет положение и богатство. Зарема с удовольствием сдерет с него кожу.
И будет служить Абдулле.
И будет спать с Абдуллой.
Что лучше? Какое решение правильное?
Мустафа колебался недолго. Чувства можно убить. Жизнь дается один раз. Проклятая девка нашла верный ход, сумела воспользоваться ситуацией
к своей выгоде, и впереди Батоева ожидает масса неприятных мгновений. Зато у него будет это самое «впереди».
– Я согласен с твоими условиями, – медленно произнес Мустафа. – Но чем я буду клясться?
– Если ты нарушишь хоть один пункт договора, я получаю свободу, – просто ответила Зарема.
Мог бы и не спрашивать.
Батоев раздавил окурок о стеклянную столешницу элегантного столика и принял окончательное решение.
– Согласен.
* * *
Готовить завтраки Орешкин не любил и не умел. Когда работаешь, это вроде и не нужно: наскоро оделся, выскочил из дома, одна сигарета до метро, одна сигарета от метро до офиса, и кружка кофе с каким-нибудь печеньем по приходе на работу. К чему тратить время на еду, если можно поспать лишних двадцать минут? За то время, что Димка сидел без работы, привычка сохранилась, но, разумеется, с небольшими изменениями.
Проснувшись и почистив зубы, Орешкин отправился на кухню, где включил чайник и закурил первую сигарету. Кофе в банке оставалось совсем чуть-чуть, но это не смущало – Димка знал, что в самое ближайшее время деньги у него появятся.
«Миллион!»
Или даже больше, если fOff сумеет разузнать чего-нибудь интересное. Ведь не зря же виртуальный приятель выспрашивал о скрытой в камне печати.
Димка налил в кружку кипяток, помешал кофе ложкой, но пить не стал. Вместо этого достал перстень и покрутил его перед окном, стараясь разглядеть печать. Получилось.
– А вдруг в кольце запечатан джинн? Несколько секунд Орешкин пытался оценить
свою реакцию на произнесенную фразу, прислушивался к ощущениям и вдруг понял – верит. Не на сто процентов, конечно, но верит. Уж больно загадочным казался перстень. Слишком тонкую работу надо было проделать древним мастерам, чтобы спрятать печать под камень.
– Чушь! – Голос сорвался, и Димке пришлось откашляться. – Ерунда!
«Тебе предложили миллион!»
– Ну и что?
«Какая побрякушка может стоить такие деньги?»
– Мало ли какая? Газеты надо читать! Богачи друг другу обручальные кольца по десять миллионов заказывают! – И торопливо, пока внутренний голос не успел опровергнуть и это утверждение, добавил: – Если в перстне джинн, почему старик не попросил его о помощи?
Прозвучало весьма логично.
– Вот так-то!
Орешкин был горд собой: едва ли не впервые в жизни каждое его действие казалось логичным и обдуманным.
Сейчас предстоит встреча с fOff, на которой, вполне возможно, прояснится ситуация с перстнем: что он собой представляет и откуда взялся. Эта информация позволит понять, какую именно сумму надо требовать с сына убитого старика – миллион или побольше? Или вообще искать других покупателей. Зачем связываться с бандитами, если вокруг полным-полно законопослушных коллекционеров?
Происходящее казалось Димке сбывшимся сном: он в центре многоходовой интриги! От того, насколько правильное решение он примет, зависят судьбы людей. Он холоден и рассудителен. Он…
И вдруг видение: окровавленный старик.
И предательская дрожь в коленках.
Орешкин поперхнулся кофе и несколько мгновений кусал губы, с силой сжимая ручку кружки.
– Это другая жизнь… – прошептал он себе. – Жизнь богатых и сильных. Привыкай, скоро у тебя будут деньги.
Страницы: 1 2 3 [ 4 ] 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32
|
|