тщательно уложила волосы, поморщилась, потому что увиденное в зеркале не
очень радовало, и направилась к машине.
генералу, который как раз появился на балконе, и выехала на проспект, то
и дело поглядывая на часы. Дважды не обратив внимания на красный сигнал
светофора, я смогла подъехать к офису вовремя. Охрана внизу выглядела
чрезвычайно деятельной, народ сновал из кабинета в кабинет, на лицах
читалась решимость совершить трудовой подвиг, словом, работа шла полным
ходом, а я поздравила себя с тем, что благодаря расположению хозяина
избавлена от необходимости торчать здесь с утра до вечера. Впрочем,
может, это Дед избавил себя от необходимости лицезреть мою физиономию
каждый день. Поди разберись.
приемную. Рита подняла голову от бумаг и приложила палец к губам,
призывая к молчанию. Из кабинета Деда доносился мощный рык, который не
могли заглушить даже двойные двери. Ритка беззастенчиво подслушивала,
совершенно меня не стесняясь. Я плюхнулась в кресло и шепотом спросила:
через десять рык стих, а еще через пять минут распахнулась дверь
кабинета и показался Черник Артур Петрович, пухлый молодой человек лет
тридцати, в светлом костюме, очках в золотой оправе. Его темные волосы
прилипли к потному лбу, лицо было багровым, губы подергивались,
казалось, он вот-вот разрыдается.
покачал головой и сказал, ни к кому не обращаясь:
знаете?
надолго.
быть, почувствовав облегчение, посмотрел на меня и опять спросил:
вселился. Вчера все было отлично, а сегодня прицепился к смете, хотя
утверждали ее две недели назад. А я опять виноват.., уходить надо,
искать другое место.., нет возможности работать.
выражая свое отношение к его словам. Черник работал на Деда лет пять и
трижды в неделю собирался уходить, однако в серьезность его намерений
никто не верил. Таких денег, как здесь, ему нигде не заработать, да и
сама возможность ухода лично у меня вызывала сомнения, так как Черник
ведал финансами Деда и прекрасно понимал... В общем, понять было
нетрудно.
подумала, что он, возможно, и в самом деле мечтает уйти, хлопнуть
дверью, желая потешить свое самолюбие. Если честно, Дед относился к нему
по-свински, потому что не уважал бесхарактерных людей, а Черник
твердостью характера похвастаться не мог, хотя, по общему мнению,
специалистом был от бога. С утра до ночи он сидел в офисе, готовый по
первому же требованию предстать перед хозяином, и регулярно получал
нагоняй. В тридцать лет у него не было ни семьи, ни друзей. Выпив
лишнего, он часто жаловался, что понятия не имеет, куда потратить
деньги, которых с каждым годом у него становилось все больше и больше.
Впрочем, у меня тоже ни семьи, ни друзей, и деньги тратить я тоже не
умею... Так что мы с Черни-ком, можно сказать, родственные души.
меня. Я в ответ пожала плечами. Он поставил стакан, суетливо огляделся и
сказал:
неведомо, на то и сотовый.
с ночным происшествием.
мужик лет шестидесяти, давний друг Деда, тоже из бывших военных.
Политикой он не интересовался и страсть Деда к этому виду деятельности,
по слухам, не приветствовал, но активно помогал и потому числился в
первых помощниках. Меня он тоже не жаловал, кивнул в ответ на мое
приветствие, не раскрывая рта, и вышел из приемной, даже не взглянув на
Риту. Судя по выражению его лица, жизнью он вполне доволен. Рита нажала
кнопку и сказала:
кабинета, затем приподнялась и торопливо перекрестила меня.
раскачиваясь с пятки на носок. Услышав, как закрылась дверь, повернулся,
подошел ко мне и обнял за плечи, заглядывая мне в глаза. Я растянула
губы в улыбке, демонстрируя большую радость от свидания с ним.
в последний момент решила не перебарщивать.
у окна, опершись руками на подоконник и продолжая разглядывать меня. Он
молчал, и я молчала, делая вид, что меня очень занимает рисунок ковра
под ногами, при этом я думала о том, что Дед здорово сдал. Сколько я его
помнила (а это лет двадцать, не меньше), он выглядел человеком без
возраста. Всегда подтянутый, бодрый, даже седая шевелюра впечатления
отнюдь не портила, а в глазах женщин только прибавляла ему шарма.
Открытое лицо с яркими голубыми глазами неизменно вызывало симпатию.
Однако теперь Дед казался усталым: мешки под глазами, резкие складки от
крыльев носа к подбородку и взгляд.., взгляд был колючим, если, конечно
поблизости не находился фотограф и Дед не начинал позировать. Ему скоро
шестьдесят. Через год или через два, сразу и не сообразишь. Через два. В
его возрасте пора и о душе подумать... Я представила его в роли
пенсионера и мысленно фыркнула. Нет, он из тех, кто умрет на боевом
посту. Или лишившись оного. Потому-то эти выборы так много для него
значат. Следовательно, и для меня тоже, раз мы в одной лодке (я опять
фыркнула, потому что знала, что лукавлю, по большому счету мне все
равно).
а я вдруг подумала: ?Кто стирает ему рубашки?? Официально он вдовец, сын
давно живет отдельно, служит на Тихоокеанском флоте, уже в больших
чинах, Дед вспоминал об этом к месту и не к месту, хотя сын вовсе не был
его, он был сыном его покойной жены от первого брака и несколько лет они
ладили друг с другом как кошка с собакой, до тех пор пока Дед не
заработал свои первые сто тысяч долларов. После этого в их отношениях
наметился прогресс (Дед никогда не жадничал), а вслед за этим вспыхнули
родственные чувства.
глупости которой слагали легенды. Но как-то я не верила, что она
заботится о его рубашках. Я б еще немного поразмышляла на эту тему, но
Деду надоело играть в молчанку, и он изрек:
я. Он смущенно отвел глаза.
Когда он вот так начинает мямлить, я готова разрыдаться от жалости к
нему.
тема, а Дед ухватил меня за руку и больно сжал пальцы.
характер, я поняла, что от него так просто не отделаешься, потому я
нахмурилась и с обидой в голосе заявила:
от истины), только после работы (тоже не совсем верно), так что...
Тут он понял, что взял неверный тон, хлопнул ресницами, точно обиженный
ребенок, и закончил весьма трогательно:
но до алкоголизма мне далеко.
Корнев Павел
Шилова Юлия
Володихин Дмитрий
Андреев Николай
Афанасьев Роман
Маккэфри Энн