пожар привели к тому, что были обнаружены только фрагменты нескольких тел. В
результате оперативно-розыскных мероприятий удалось установить, что на
момент взрыва в доме находились пятнадцать человек взрослых и один ребенок
пяти лет. На сегодняшний день идентифицированы четыре трупа: Антонова
Дмитрия Сергеевича, хозяина дома, его отца Антонова Сергея Ивановича, а
также Антоновой Анны Сергеевны и Ярославцевой Людмилы Петровны. Я выронила
газету, сжав рот рукой. Ярославцева Людмила Петровна - моя мама...
Господи... Димка, свекор, Димкина сестра, моя мама и фрагменты тел, по
которым пытаются установить остальных погибших. Этого не может быть...
Такого просто не бывает...
времени и пространства. Потом пыталась еще раз прочитать статью, а главное -
понять: что же произошло?
Осталась только ты. Странно, что ты жива. - Голос противно хихикнул. -
Странно, что именно ты. Не очень весело, правда? Все, кого ты любила,
мертвы, сама ты сидишь на скамейке, не знаешь, что делать и стоит ли что-то
делать вообще: к примеру, пойти и утопиться?"
каким-то фрагментом.
вернулась, забыв, куда и зачем минуту назад собралась идти. Сколько еще
времени я провела на этой скамейке, неизвестно, но тут мое внимание привлек
мужчина: он, должно быть, уже несколько раз проходил мимо, с любопытством
поглядывая в мою сторону. Выглядела я дико, и любопытство прохожего было
вполне извинительно, но я вдруг испугалась: вскочила и бросилась бежать.
Опомнилась только в универмаге, я стояла возле входа и таращилась на улицу,
судорожно сжимая в руках газету, и через пять минут вновь увидела в толпе
недавнего любопытного прохожего.
мне показалось, что он, и я бросилась из универмага сломя голову, натыкаясь
в толпе на чьи-то спины и локти, жалобно воя, вызывая недоумение окружающих.
Свернула за угол и оттуда стала наблюдать за толпой. Сердце билось в горле,
я бессмысленно повторяла: "Он, он" - и пыталась отыскать его в человеческой
массе. Через какое-то время смогла успокоиться и даже попыталась рассуждать.
тревожно оглядываясь и косясь по сторонам, вокруг были люди, и все почему-то
смотрели на меня враждебно. Про милицию я забыла, истерично что-то бормотала
и, сама не помню как, вернулась в дачный домик. Рухнула на кровать,
закуталась в одеяло, пытаясь согреться, и в конце концов заснула, а может,
просто перестала что-либо соображать и чувствовать.
газету с фотографией Ваньки и заплакала, только тогда по-настоящему осознав,
что произошло. В домике было холодно, ночью подмораживало, а прогреваться за
короткий осенний день домишко не успевал.
ежась и стараясь поближе придвинуться к огню.
и вернулась в постель. Надо уснуть и спать долго-долго, а когда я проснусь,
ничего этого не будет...
ребенок.
доскам резного крылечка. От газа в домике стало тепло и света хватало, но
болела голова, и со-ображала я по-прежнему плохо, прислушивалась к шелесту
листьев и надеялась услышать голос сына. А услышала чьи-то шаги. Осторожные.
остановился. Я замерла, вся обратившись в слух. Стоял он долго, может, пять
минут, а может, и дольше. Потом очень осторожно ступил на тропинку, ведущую
к домику. Споткнулся о камень в самом начале тропы: камень этот постоянно
вылетал из уготованного ему места, человек об этом не знал, а в темноте
разглядеть его не мог На мгновенье он сбился с шага, сделал два торопливых
шажка и замер, вероятно, тоже прислушиваясь.
никогда не смогла бы их услышать. Я закусила губу, чтобы не закричать, и
сделала шаг к стене Мне показалось, что он меня услышал, но это, конечно,
было не так, двигалась я бесшумно, потому что человек не насторожился, не
замер, прислушиваясь, а продолжал двигаться.
я увидела бледное пятно его лица. Человек замер, должно быть, вглядываясь, а
я почувствовала вкус крови на губах, тонкой струйкой она стекала по
подбородку.
зажженные газовые горелки и кучу тряпья на кровати. В полумраке тряпье
вполне можно было принять за лежащего человека. Лицо исчезло, и вновь
послышались шаги: он шел к крыльцу. "Запереть дверь", - мелькнуло в мозгу.
До хлипкой двери из фанеры несколько шагов, чтобы запереть замок, мне
потребуется секунд десять. Мне никогда не сделать эти несколько шагов, и у
меня нет этих секунд... Я попыталась сделать шаг, что-то коснулось моих ног,
и я сообразила, что это топор. Обыкновенный топор. Он стоял возле лавки с
ведрами. Топор имел способность теряться в самый неподходящий момент,
например, когда мы затевали шашлыки, и свекор определил ему это место, возле
лавки...
возле двери. Он замер, а я очень медленно выпрямилась. Потом дверь
открылась, без скрипа, абсолютно бесшумно, и только шорох листьев да легкий
порыв ветра заставили меня вздрогнуть: он вошел. Долго-долго ничего не
происходило. Потом он резко шагнул вперед, сделал пару шагов, уже не таясь,
и вдруг стал оборачиваться, должно быть, в последнюю секунду почувствовав,
что за спиной кто-то есть. Он стал оборачиваться, а топор опустился на его
голову, сам по себе и вроде бы вовсе без моего ведома.
быть, еще... Потом выскользнул из моих рук. Я сделала шаг к человеку на
полу. Крови не было, по крайней мере, я ее не увидела, встала на колени и
потянула мужчину за плечо, стараясь перевернуть на спину.
ртом, веки плотно сжаты.
броситься вон, подальше от всего этого ужаса, тут что-то звякнуло об пол, и
я увидела нож. Тонкое блестящее лезвие в руке парня. - Я не спятила, - тряся
головой, сказала я, очень желая убедить себя в этом. - Он убийца, вот что...
Он шел меня убить... Главное, что я не спятила, - напомнила я себе и стала
обшаривать карманы парня. Пистолет был в наплечной кобуре. Я вытащила его и
долго держала в руках, потом положила на пол, рядом с собой. В нагрудном
кармане куртки лежал бумажник, в нем немного денег. Никаких документов. В
кармане брюк ключи. Все это я сложила кучкой рядом с пистолетом. Посидела,
раскачиваясь и глядя в лицо парня, потом зачем-то пощупала его шею, ища
пульс. - Плевать мне на тебя, - сказала я зло и поднялась. Ноги затекли, всю
спину разламывало, и я ни секунды не верила, что смогу сделать хоть один
шаг.
вновь билось в горле, я мгновенно покрылась потом и только через несколько
минут поняла: это ветер. Дверь была открыта, и порывом ветра ее захлопнуло.
Но резкий хлопок, по-видимому, привел меня в чувство. Я метнулась к кровати,
схватила газету, отыскала сумку на вешалке и сунула туда бумажник, ключи и
газету, аккуратно ее сложив.
решительно направилась к нему. С трудом стянула куртку, а потом и свитер,
зло шипя:
заткнись...
хранила тепло парня, но это уже не имело значения.
запахнуть куртку, а я шагнула в темноту, сжимая в руках пистолет.
участок и бросилась вниз, туда, где на дне обрыва шумел ручеек. Прошла по
невидимой в темноте тропинке между кустами смородины и выбралась к калитке.
Она выходила к реке, дальше, чуть левее, располагались лодочная станция и
домик сторожа, в такую пору, должно быть, пустой.
коллективного сада, и вскоре оказалась неподалеку от центральных ворот.
Ворота были закрыты, а калитка распахнута и тихо поскрипывала на ветру. Я
споткнулась в темноте и упала, встала на колени, пытаясь рассмотреть, что
там впереди. Возле ворот горел фонарь, асфальтовая дорожка шла к шоссе,
отсюда ее было хорошо видно: ни машины, ни силуэта, который можно принять за
человеческий. "Не пешком же он сюда пришел", - зло подумала я и стала
пробираться вдоль кустов, согнувшись и каждую минуту готовясь рухнуть на
землю.
Направляясь к шоссе, оглянулась в последний раз, свет фонаря упал на
переднее стекло машины, отражаясь в нем: темные "Жигули" стояли вплотную к
забору, довольно далеко от центральных ворот, со стороны дороги их тоже вряд
ли можно было разглядеть, в общем, мне повезло.
несколько минут наблюдала за машиной. Сомнения отпали: она пуста. Я нашарила
ключи в сумке и осторожно пошла: в одной руке сумка и пистолет, в другой