бывает. А деньги не помешают.
понимаю, что доверенность у кого-то есть?
разумной цене. Под офис.
взглядом Гольцмана. - Впрочем, тебе видней.
видней.
скандальчик - мол, зажравшийся капиталист от искусства наживается на горе
художника, - но тут же отбросил эту мысль. Для того чтобы понять, что вред
от ссоры с Гольцманом намного перевесит дивиденды, полученные от публикации
этого материала, не нужно было обладать сократовским умом.
что Гольцман отказался помочь осужденному-таки на два года пианисту, но
народ, как водится, безмолвствовал, а Гурьев сидел.
в квартиру Гурьева - тесноватую, но вполне достаточную, чтобы вместить
ужавшуюся бюрократическую машинку, посредством которой Гольцман заправлял
концертной деятельностью эстрадных звезд на всей территории СНГ и даже
кое-где за рубежом.
единичной, и молодой продюсер держал за правило всегда соглашаться с шефом,
о чем бы ни шла речь. Во всем, что касалось профессиональной стороны работы,
на опыт Гольцмана вполне можно было положиться, да и связи Бориса
Дмитриевича, тянувшиеся в самые разные, самые дальние уголки государственной
административной системы, давали некую гарантию выполнения его решений. Что
до личных отношений с артистами, администраторами, продюсерами "на местах" -
все они знали характер Бориса Дмитриевича, и любые острые углы, любые
неприятные моменты, возникающие при заключении договоров, можно было смело
валить на него. Обиженные только покачивали головами, соглашаясь, что, мол,
да, Гольцман - это не подарок.
больше слышать не хочу. Есть там кто-нибудь? - Он кивнул в сторону запертой
двери в коридор.
полный мужчина с лоснящимися залысинами, с маленькими глазками, прячущимися
за густыми, необычно богатыми для лысеющего человека бровями, в вечно мятом
дешевом костюме. Он источал привычный тошнотворный аромат - смесь запахов
давно не мытого тела и дорогого одеколона.
панибратскую приветливость, крикнул Борис Дмитриевич. - Как сам-то? Цел?
Дмитриевич. - Долго вчера веселились?
как в старые времена.
койку.
отдохнуть... Ребята вроде сняли каких-то... Я даже не смотрел.
прямо, пасешь своих малых, говорят, даже в сортир с ними ходишь.
пальцем в клавиши, что-то написал на подвернувшейся бумажке.
Корнеева, принести ему не меньше семи тысяч долларов. Времена нынче тяжелые.
Августовский кризис хоть и случился аж два года тому как, а до сих пор
аукается. Раньше за такое мероприятие меньше двенадцати тысяч и просить было
смешно. Тем более что группа, менеджером, продюсером и директором которой
уже пять лет был Гена Корнеев, шла ровно, звезд с неба не хватала, но и в
аутсайдерах никогда не числилась. С самого начала, как только группа
приковыляла, приползла, притащилась на перекладных в Москву, когда у всех
четверых музыкантов было две плохоньких "самопальных" гитары да сотня рублей
на все про все (если по сегодняшнему курсу), с тех пор и пашут ребятки - уже
и джипы себе купили, и инструменты приличные, по заграницам покатались, и не
голодают, слава богу... Корнеев, в общем, не жалуется...
приличную дачу под Москвой, как тут и шарахнуло. Ладно еще предприятие
осталось в целости и сохранности. Корнеев в очередной раз убедился, что
выбрал правильную стезю. В людей надо вкладываться. Люди, так сказать,
погибают последними!
Геннадия Павловича Корнеева, в прошлом инженера-экономиста, а нынче -
продюсера не последнего ранга, после того как двадцать девятого августа
девяносто восьмого года покончил с собой его институтский приятель,
однокурсник Димка Зыков.
лишь началось в стране шевеление в экономике, тут же смекнул, откуда, а
точнее - куда ветер дует, и затеял свое дело.
проявлял ни малейшего интереса к современной музыке. Димка же, напротив, с
ума сходил по рок-н-роллу, собирал диски, сыпал диковинными, неведомыми
Корнееву названиями и без конца заставлял слушать все новинки, которые
немедленно занимали свои места на бесчисленных полках и стеллажах, в
тумбочках и шкафчиках, переполнявших квартиру Зыкова.
маргинальных продавщиц, Димка сидел в ларьке, витрины которого были до
потолка уставлены стопками "самописных" магнитофонных кассет: зыковская
домашняя коллекция пластинок, которую друг Корнеев всегда считал деньгами,
выброшенными на ветер, и деньгами, по тем временам и по материальному
положению ее обладателя, немалыми, - эта коллекция неожиданно стала
приносить плоды.
перестроечным временам, было немало, а потом Димка приобрел несколько
хороших магнитофонов и погнал свою звукозапись таким галопом, что на стук
копыт прискакали комиссары перестройки - поскрипывая черными кожанками и
поигрывая, правда, не маузерами, а ножичками-выкидухами.
первопроходцев-кооператоров, а также всех друзей и знакомых Зыкова, которые
предвещали ему обычные, унылые в своей безысходности рабские отношения с
буревестниками организованной преступности, только вводивших в повседневный
обиход граждан новое значение слова "крыша", Зыков как-то очень быстро
договорился с "комиссарами", и дело его не то что захирело, а наоборот,
стало стремительно расширяться.
метро в центре города, на Невском проспекте, на Московском, в самых
"хлебных" местах. Кроме этого, появился у Зыкова и прилавочек со скромной
надписью "ОПТ!" в клубе "Водоканал", где тогда находился ленинградский
книжный рынок. Как Зыков протащил туда свои кассеты, никто сказать не мог,
ибо на каждой стене клуба "Водоканал" висели крупные объявления, гласящие,
что, кроме книг, никакие товары народного потребления в клубе ни
обмениваться, ни продаваться не могут.
угрозы, как видно, не распространялись.
Москву и занимается оптовой торговлей на всемирно известной "Горбушке". А
еще через два года Зыков возглавил производственный отдел крупнейшей
издательской аудиофирмы "Модерн Мьюзик". Люди сведущие подшучивали над
названием, произнося его как "More Than Music", поскольку слухи о том, что
работники фирмы не только занимались выпуском аудиокассет и компакт-дисков,
но также приторговывали недвижимостью, крутили банковские аферы и
организовывали отправки больших партий автомобилей с европейских свалок, -
эти слухи имели под собой все основания.
пересекался со старым приятелем, предпочитая работать с маленькими
издательскими фирмами, которые платили сразу, расплачивались исключительно
черным налом и готовы были идти почти на любые условия директора популярной
группы. Для них в любом случае было выгодно получить альбом "Города N" - так
назывался коллектив из Екатеринбурга, бразды правления в котором взял на
себя Корнеев. Даже если фирма совершенно не умела вести дела и не
зарабатывала на выпущенном альбоме, что было, в принципе, невозможно -
"Город N" продавался стабильно и считался одним из самых устойчивых