Чтение 4–й страницы книги ~Одна тень на двоих~

компьютерному полю супермена, выкрикивая "давай-давай!", не надувал
пузыри из жвачки, не матерился, не разваливался в кресле, не рассказывал
анекдотов, пока в поле зрения был Данилов.

Как будто это был не Данилов, а гроб с покойником.

- Может быть, хочешь чаю? - спросил он, заботливо наклоняясь над ней,
и Марта очнулась. - У меня есть какой-то чай из трав.

- Не какой-то чай из трав, - поправила она, - а успокоительный сбор,
Данилов. Я его привезла две недели назад. И я не хочу чай из трав. Я
хочу кофе.

- Тебе точно можно?

- Господи, - в сердцах проговорила Марта, - как это жена жила с тобой
столько лет!

И перепугалась. Они никогда не вспоминали о его покойной жене.

- Всего три года, - поправил ее Данилов и улыбнулся, - не пугайся,
пожалуйста. Я не стану бледным и мрачным от одного упоминания о ней и не
стану курить сигареты одну от другой. Я же не герой сериала!

"Ты не герой сериала, - подумала Марта быстро, - но я видела твое
лицо, когда ее хоронили".

Он был совершенно один, хотя толпа была огромной. Его родители из
Америки прислали соболезнования и элегантный веночек, а друзей у него не
было никогда. Шел снег, такой же, как сейчас, но Данилов был в темных
очках. Он снял очки, когда сел к ней в машину, и Марта увидела его лицо.

Прошло пять лет, а Марте иногда казалось, что пять дней.

Когда он женился, ему было тридцать. Когда спустя три года ее
хоронили, Данилову стало шестьдесят.

- Тебе не нужна помощь? - спросил Данилов, аккуратно глотнув кофе. -
Я имею в виду деньги;. Или врачи?

- Я беременная, а не тяжелобольная, - буркнула Марта, - а денег у
меня своих навалом.

Это была не правда, но она никогда не брала у него деньги, даже в
самые трудные времена. Лучшая подруга Инка фыркала и плевалась.

"Ты просто ненормальная, - говорила она, - с паршивой овцы хоть
шерсти клок. Раз уж он на тебе не женится, пусть деньги дает".

Природа их "высоких отношений" практичной Инке была недоступна.

Впрочем, не ей одной.

- Как хочешь, - сказал Данилов, - просто на всякий случай знай, что я
всегда готов тебе помочь. Чем угодно.

- Я тебя найму сидеть с ребеночком, - пообещала Марта.

- Боюсь, что дорого тебе обойдусь. - Он улыбнулся. Вернее, улыбнулись
его губы, а сам Данилов и не думал улыбаться. - Ты все-таки подумай про
врачей и позвони мне. Хорошо?

- Хорошо, - согласилась Марта, зная, что ни про каких врачей думать
не станет. Ей и без врачей есть о чем подумать. - Ты убираешь посуду, -
добавила она поспешно, - ты убираешь посуду, а я буду валяться на полу и
смотреть кинематографические фильмы.

- Там есть немного новых кинематографических фильмов, - он кивнул на
стойку с кассетами и подтянул кашемировые рукава, чтобы удобнее было
мыть посуду.

- Данилов, ты особенно-то не усердствуй, - сказала Марта, - посуду в
этом доме моет посудомоечная машина. Ты что-нибудь об этом знаешь?

Она сидела на полу, на круглом тибетском ковре, который отец подарил
Данилову на день рождения.

Родители любили дарить ему что-нибудь в этом духе. Статуэтку Будды,
искусно вырезанную из слоновой кости. Шелковое покрывало из Кайруана.

Нефритового дракона с оскаленной остекленевшей пастью. Глиняный
кувшин ручной работы. В год по одному подарку. Раньше было по два - еще
один на годовщину свадьбы.

На одном из подарков теперь сидела Марта, скрестив длинные ноги в
безупречных черных колготках. Платье тоже было черным и безупречным,
немножко измятым, потому что она заснула в нем, дожидаясь Данилова. Он
видел ее спину - прямую и тонкую, и прямые плечи, и сильные руки,
обтянутые плотными рукавами платья.

Он давно привык считать все это - своим. Несмотря ни на что. Несмотря
на Петю и его предшественников. Несмотря на пятнадцать лет, в которых
чего только не уместилось. Несмотря на его женитьбу. Несмотря на Лиду.

Как раз Лиду он никогда не считал своей.

Марта Черниковская - чужая жена! Мать какого-то непонятного ребенка.

Она больше не будет спать у него на диване и клацать по клавиатуре
компьютера. Просто ей станет некогда, и в ее жизни появятся вещи гораздо
более важные, чем Данилов. Все правильно. Не могло же это вечно
продолжаться.

Но он-то думал, что будет продолжаться. Вернее, он об этом вообще не
думал.

Загрузив машину, которая тут же бодро загудела, Данилов вытер руки
льняным полотенчиком и бросил его в специальную корзину для
полотенчиков. И улыбнулся. Марта поставила "Звездные войны", какой-то
там эпизод. Он купил эти "Войны" специально для нее. Сам он предпочитал
Гринуэя и Кустурицу.

Телефон выдал переливчатую руладу, и Марта, не оборачиваясь, сделала
звук потише.

- Данюсик, - позвала из трубки Лида, - это я. Как ты там, без меня?

Мама передает тебе привет. Это я сразу говорю, чтобы потом не забыть.

- Спасибо, - сказал Данилов, - ей тоже.

- Как дела, Данюсик? Слушай, ты не помнишь, кто в этом году выиграл
"Ю-ЭС Оупн"?

- Пит Сампрас.

- Да. Точно. Я целый день не могла вспомнить. Данилов вежливо молчал.

- Я звонила, но тебя не было дома. Я думала, ты заедешь.

- Мы же не договаривались.

- Ну и что? Я за приятные сюрпризы. Данилов вовсе не был уверен, что
может быть приятным сюрпризом.

- Данюсик, а завтра ты что делаешь?

- Собираюсь съездить в дом, который проектировал. Там завтра никого
не будет, мне нужно посмотреть кое-что. Это не надолго, часа на два. К
вечеру освобожусь.

- Тогда пойдем вечером в Кремль! Начинается конкурс бальных танцев.

Закрытый просмотр, все будут. Давай посмотрим немножко, а потом
поедем куда-нибудь ужинать. Хорошо?

- Хорошо, - согласился Данилов. Ему, собственно было все равно -
танцы так танцы, ресторан так ресторан, "Ю-ЭС Оупн" так "Ю-ЭС Оупн".

- Я так устала, - пожаловалась Лида, - мама меня опять таскала в
"Мариотт". У папы юбилей, ты же знаешь. Мы сто залов пересмотрели. Маме
больше всего нравится "Мариотт", а мне "Гостиный двор". А тебе?

Данилов честно попытался поддержать беседу. В конце концов вежливость
- прежде всего.

- Я никогда ничего не отмечал ни там, ни там, поэтому трудно сказать.

- Ну вот, тебе даже сказать трудно, а я все это пересмотрела! И
непонятно, зачем. Все равно мама сделает так, как ей больше нравится.
Когда у тебя будет юбилей, я тоже сделаю все, как мне нравится. - И она
засмеялась.

- Ну конечно, - согласился Данилов. Почему бы ему не согласиться?

- Светлана Сергеевна звонила маме, - сообщила Лида. Светланой
Сергеевной звали мать Данилова. - Сказала, что она тебя неделями не
видит, что ты все время на работе, а Михаил Петрович опять какую-то
премию получил в Париже. Ты знаешь?

- Знаю.

- А почему ты не был на вручении? Его мать сообщила ее матери, что он
отсутствовал, когда вручали премию его отцу. Данилову стало противно.

- Меня не приглашали, Лида, - произнес он холодно, - кроме того, до
Парижа далеко, а у меня полно работы.

- Да ладно тебе, Данюсик, что за комплексы, - у нее был такой тон,
что Данилов поморщился, - ты же не маленький. Ты не можешь обижаться на
то, что твой отец - знаменитость.

- Лида, прости, пожалуйста, - быстро сказал Данилов, - у меня
мобильный звонит. Во сколько завтра нам нужно быть в Кремле?

Он положил трубку, подумал и вылил остатки вина в чистый стакан.

- Бальные танцы? - спросила Марта, по-прежнему не оборачиваясь. Он
улыбнулся.

- Откуда ты знаешь?

- Весь Интернет в этих танцах. Завтра в Кремле большой бомонд.
Поедешь?

- Поеду.

- Молодец, - непонятно похвалила Марта. - Оказывается, этот ужасный,
который сопит в шлеме, отец того, который летает на космическом
истребителе.

Данилов посмотрел на экран и пристроился рядом с Мартой, подтянув
безупречные складки на брюках.

- Это еще не все, - сказал он, - на самом деле он не ужасный, а
добрый и хороший. Светлая сторона силы возьмет верх.

- Ясное дело, - согласилась Марта и хлебнула из его стакана. - А
когда выяснится, что он хороший?

- В самом конце.

- Он совершит героический поступок и соберет килограмм макулатуры?

Данилов засмеялся и допил вино.

- Ну конечно.

- Ты что, смотрел без меня?

- Смотрел, - признался Данилов, - мне нечем было заняться, и я
посмотрел.

- Ты вполне можешь не оправдываться, - сказала Марта негромко, - этот
фильм смотрит все население земного шара в возрасте от десяти до