Чтение 4–й страницы книги ~За семью печатями~

банке?

- Видишь ли, - мямлил Карпинский, - бизнес наш был не вполне легальным...

- Преступным, получается?

- Что ты! Совсем нет. Но деньги от русских, а сама знаешь, как у нас на
это смотрят. И слишком уж большая сумма...

- Сколько?

- Больше двадцати миллиардов, - собравшись с духом, выдавил Карпинский.

Кристина на момент лишилась дара речи.

- Ты.., ты сказал...

- Двадцать миллиардов.

- Езус-Мария! Двадцать миллиардов чего?!

- Я пересчитал на злотые. Но оно в долларах.

- Ушам своим не верю! Господи, машина у тебя на ходу рассыпается,
холодильник того и гляди выйдет из строя, мы с трудом дотягиваем до первого,
а ты говоришь о миллиардах! Да ведь это.., виллу можно купить! "Мерседес"!
Два "мерседеса"! Все! На одни проценты можно жить безбедно!

- Вот именно. Я тоже так думаю, И мы еще решим, что делать с деньгами, но
завтра мы оба уезжаем, так что я боялся такую сумму оставлять в доме, вот и
припрятал. Надо было и ваши побрякушки туда же отвезти. Хотя, с другой
стороны, это такая малость...

- И вовсе не малость, а если и малость - все равно не желаю ее лишиться.
Ну да теперь ничего не поделаешь. Завтра с утра переговорю с Витовской, а ты
постарайся поскорее вернуться из Ольштына и глаз не спускай с Клепы.

Так ничего и не решив пока с Кристиной, Карпинский все же облегчил душу и
твердо пообещал себе назавтра найти действительно безопасное и спокойное
место для своих сокровищ. Авось за одни сутки пани Богуся особого вреда не
причинит, а в случае чего верный Хлюп грудью встанет на защиту его
собственности.

Но душевное спокойствие продолжалось недолго. В Ольштыне сразу же
выявились неисправности в телефонной установке, за которой Карпинский
приехал, и устранение этих неисправностей опасно затягивалось. Совершенно
издерганный Карпинский в своем воображении уже видел шурина и Хлюпиху,
разворовывающих его имущество. Клепа запихивал в свой чемодан фотоаппарат и
фамильную серебряную сахарницу Карпинских, а мерзкая баба, конечно же,
обнаружила спрятанные мужем ценности и теперь, злобно хихикая, перепрятывает
в такое место, где их не найдет ни одна живая душа. Чертов ворюга
разыскал-таки коллекцию марок и вот тоже сует ее в свой огромный чемодан,
специально, мерзавец, с полупустым приезжает...

Ну наконец-то все дела закончены, можно ехать. Старый "фольксваген"
мчался вихрем, нога Карпинского словно приросла к педали газа. И ничего
плохого не произошло бы, не будь водитель таким взвинченным. Ничего плохого
не произошло бы и в том случае, если бы проклятый трактор с прицепом выехал
с проселка чуть попозже или даже раньше. К сожалению, он выехал именно в
этот момент...

***

Закончив работу, пани Витовская отправилась домой в Кристинином манто,
неся в сумочке драгоценности обеих хозяек, а Эльжбета заступила на
дежурство, оставшись с Клепой в квартире один на один и решив прогулять
последние лекции. Из-за прогула девушка не особенно расстраивалась, но ее
злила идиотская обязанность стеречь вора, а кроме того, были кое-какие планы
на вечер. Отец же все не ехал. И не звонил предупредить, что задерживается.
Зато позвонил Хлюп.

- Это ты, Эльжбетка? - замученным голосом поинтересовался Хлюп. Дочь
приятеля он знал с ее рождения. - А Кристину можно?

- Нельзя! - раздраженно рявкнула девушка. - Она в Кракове. И отца тоже
нет. Никого нет, зато имеется дядюшка жу.., ну, вы знаете. А отец еще не
вернулся из Ольштына.

- Я знаю. И что касается отца.., он.., по всей видимости, сегодня домой
не вернется.

- А почему?

- Потому.., ты, главное, не волнуйся. Я тебе сейчас скажу, но ты не
волнуйся.

Самый лучший способ заставить человека разволноваться - сказать ему такие
слова. У Эльжбеты чуть трубка из руки не вывалилась.

- Я не волнуюсь! - хрипло заверила она отцовского друга, покрываясь
холодным потом. - Говорите сразу, что стряслось. Отец жив?

- Жив, жив! - обрадовался Хлюп. - Хотя и не совсем. Несчастный случай под
Плонском, он там у них в больнице лежит. У вас сохранилась страховка на
машину? Машина, знаешь, вдребезги...

- Да черт с ней, с машиной! Что с отцом?

- Ничего страшного, рука, правда, сломана. Он, к счастью, сразу из машины
вылетел и на эту руку упал, так мне сказали. И еще голова. Головой на что-то
твердое угодил, так что голова тоже разбита. Пока без сознания, но говорят -
будет жить.

Бедная девушка изо всех сил старалась держаться спокойно.

- Кто говорит? - простонала она. - И откуда вам об этом известно? И какая
больница?

- Больница в городе Плонске. А мне позвонили, потому как у твоего отца в
блокноте был записан номер моего телефона. Своего он, понятное дело, не стал
записывать...

- Клепа! - страшным голосом вскричала Эльжбета. - Ты на машине! Сейчас же
едем в Плонск! Дядя! Слышишь?

- Дитя мое, я могу тебя отвезти, - произнес в телефон Хлюп, оглушенный
криком девушки. - Я и сам собирался туда.

В ответ Эльжбета громогласно повторила свое требование, хотя у нее чуть
не вырвалось - даже несчастье с отцом не заставит ее бросить дом на Клепу. А
тот послушно согласился, понимая, что в создавшейся ситуации ему не
отвертеться. Хлюп больше не настаивал, ведь с него не сводила горгоньего
взгляда супруга, не одобрявшая никаких вояжей мужа.

Вспомнили о Кристине. У Эльжбеты был ее телефон, и, разъединившись с
Хлюпом, девушка позвонила в Краков. К счастью, будущую мачеху она застала в
номере гостиницы.

- Отец попал в катастрофу под Плонском, - без предисловий сообщила
Эльжбета. - Он в больнице, там говорят - выживет. Еду туда немедленно!

- Позвони мне оттуда, как только что узнаешь, - ответила Кристина,
стараясь сохранить спокойствие. - В случае чего прилечу в Варшаву утренним
рейсом и тоже туда приеду. Возьму такси, или на Хлюпе.

- Тогда звони Хлюпу, он в курсе, и на всякий случай договорись.

Через час Эльжбета уже была в Плонске и ворвалась в больницу. Дежурный
врач ее немедленно принял и обо всем подробно сообщил, ибо Карпинский
представлял собой очень интересный случай: машина вдребезги, а водитель
живой и невредимый, если не считать парочки синяков и сломанной руки. Ну и
еще голова. А так целехонек.

- Без сознания он из-за травмы головы, - пояснил врач. - Это пройдет не
сразу, недельку, вероятно, так полежит. О смерти и речи быть не может. А
потом поглядим, возможно, придется перевезти его в варшавскую больницу.
Впрочем, думаю, дня через три положение больного прояснится. А вам тут
сидеть нет никакой необходимости.

Наглядевшись на отца и убедившись, что тот подключен ко всевозможным
приборам, но дышит нормально, Эльжбета, вернувшись домой, позвонила
Кристине.

- Оставайся в Кракове до конца ярмарки, с отцом все равно не сможешь
поговорить. А уход за ним нормальный.

- Он вообще хоть что-то сказал? - встревожилась Кристина.

- Не знаю, я не спрашивала. При мне спал. Вряд ли сказал, раз все время
без сознания.

- А завтра ты съездишь к нему?

- Конечно. Хоть раз в жизни Клепа на что-то пригодится.

Прошло три дня, Клепе надоело ездить в Плонск, и он отдал машину
Эльжбете, пусть ездит сама, у него дела, он чрезвычайно занят. Девушка не
возражала, но, уезжая, всегда оставляла в квартире домработницу, и та
добросовестно сторожила гостя в отсутствие хозяев.

Через три дня Эльжбета с Кристиной сидели у постели больного, с надеждой
глядя на лечащего врача. Вид у того был крайне задумчивым. Казалось, он
боялся сказать лишнее, поэтому многозначительно молчал. Наконец посоветовал
перевезти больного в варшавскую больницу и неопределенно добавил: "У них там
больше возможностей".

Кристина почувствовала неладное и взмолилась:

- Пан доктор, скажите всю правду. Что-то ужасное?

- Нет-нет, ничего опасного. Впрочем, так и быть, скажу, вижу, вы не
собираетесь впадать в истерику. Понимаете, у нас возникли опасения, что
больной потерял память. Амнезия может оказаться частичной, вообще возможна
ошибка и никакая амнезия больному не грозит, но на всякий случай я счел
целесообразным вас предупредить.

На следующий день Хенрика Карпинского перевезли в Варшаву, и Эльжбета
перестала пользоваться машиной дядюшки. Кристину угнетало не только
состояние мужа, но и тайна, которую он доверил ей накануне автокатастрофы.

Где сейчас эти деньги? Будь у них, могли бы и машину купить, и лучший
медицинский уход обеспечить. Как бы сейчас пригодились! Что за тайник он
нашел для своих миллиардов?

Видя безысходную угрюмость на лице будущей мачехи, падчерица пыталась
утешить ее:

- Ну что ты так расстраиваешься?! Даже если отец и потерял память -
ничего страшного. Мы с тобой обо всем ему напомним, и он станет прежним.
Скорее бы очнулся!

Удрученный Хлюп старался навещать больного друга как можно чаще, часами
просиживал у его постели и страдал от собственной беспомощности. И не знал,
на что решиться. Сказать Кристине о деньгах Хенрика? А как же обещание