Чтение 4–й страницы книги ~Сестричка~

на две трети. У парадной двери красовалось печатное объявление "Свободных
мест нет". Висело оно, видимо, уже давно, так как выгорело и было засижено
мухами. За дверью тянулся длинный коридор, из него наверх вела лестница
длиной в треть коридора. Справа от двери находилась узкая полка с
подвешенным на цепочке карандашом. Там же была пуговка звонка, а над ней
приколотая тремя разными кнопками черно-желтая бумажная табличка
"Управляющий". На противоположной стене висел телефон-автомат.

Я нажал пуговку. Звонок раздался где-то поблизости, но за ним ничего не
последовало. Я позвонил снова. Опять ничего. Тогда я подошел к двери с
черно-белой, теперь уже металлической, табличкой "Управляющий". Постучал.
Потом ударил в дверь ногой. Обратить на это внимание, похоже, было некому.

Я вышел, свернул за угол на узкую бетонную дорожку и направился к
служебному входу. Для квартиры управляющего там, казалось, самое место.
Вся остальная часть дома, очевидно, сдавалась жильцам. На маленькой
веранде стояли грязное мусорное ведро и деревянный ящик, набитый бутылками
из-под спиртного. Сквозь стекла было видно, что дверь на кухню распахнута.
В кухне стоял полумрак. Я прижался лицом к застекленной двери веранды и
стал вглядываться. Мне удалось разглядеть прямой стул с висящим на спинке
мужским пиджаком, а на стуле человека в рубашке и шляпе. Замухрышку. Что
он делает, не было видно, но было похоже, что этот полукарлик сидел у
встроенного стола в обеденном уголке кухни.

Я постучал по стеклу. Замухрышка не обратил на это внимания. Я постучал
снова, посильнее. На сей раз он откинулся назад вместе со стулом, явив мне
маленькое бледное лицо с сигаретой во рту.

- Чего тебе? - рявкнул замухрышка.

- Управляющего.

- Его нету, малыш.

- А ты кто?

- Тебе-то что?

- Хочу снять комнату.

- Нету мест, малыш. Читать, что ли, не умеешь?

- У меня есть другие сведения, - сказал я.

- Вот как? - Замухрышка ногтем смахнул пепел с сигареты, не вынимая ее
из маленького неприятного рта. - Ну и катись вместе с ними.

Засим он вернул стул в прежнее положение и предался прежнему занятию.

Громко топая, я спустился с крыльца и совершенно бесшумно поднялся
снова. Осторожно подергал застекленную дверь. Заперта на крючок. Я поддел
его лезвием складного ножа. Крючок слегка звякнул, но там, за столом,
раздавалось гораздо более громкое звяканье.

Я вошел и прокрался на кухню. Там находились газовая плита с тремя
конфорками, несколько полок с грязной посудой, обшарпанный холодильник и
обеденный уголок, столик которого был завален деньгами. Главным образом,
бумажными, но были и серебряные монеты всех достоинств, вплоть до доллара.
Замухрышка пересчитывал деньги, раскладывая их кучками, и делал пометки в
маленьком блокноте. Карандаш он слюнявил, не вынимая изо рта сигареты.

На столе лежало, должно быть, несколько сотен долларов.

- День платежа? - добродушно осведомился я.

Замухрышка очень резко обернулся. С минуту он молча улыбался. Улыбка
была нарочитой. Вынув изо рта окурок, он швырнул его на пол и загасил
ногой. Достал из кармана рубашки новую сигарету, сунул в рот и стал искать
спички.

- Ловко ты вошел, - весело сказал он.

Не найдя спичек, замухрышка небрежно повернулся и полез в карман
пиджака. О стул ударилось что-то тяжелое. Я ухватил его запястье, не давая
вытащить эту тяжелую штуку. Замухрышка откинулся назад, и оттопыренный
карман его пиджака начал подниматься ко мне.

Я выдернул из-под замухрышки стул. Ударившись головой о торец стола,
замухрышка грохнулся на пол. Это не помешало ему сделать попытку ударить
меня ногой в пах. Я отскочил назад вместе с его пиджаком и достал из
кармана пистолет тридцать восьмого калибра.

- Вставай, - сказал я. - Не трону.

Замухрышка медленно поднялся, притворяясь, что ушибся сильнее, чем это
было на самом деле. Он запустил руку за ворот, и когда в какой-то момент
его рука метнулась ко мне, в ней сверкнул металл.

Боевой петушок.

Я саданул замухрышку по челюсти его собственным пистолетом, и он снова
плюхнулся на пол. А я наступил на державшую нож руку. Лицо замухрышки
скривилось, но он не издал ни звука. Я пинком отшвырнул нож в угол. Лезвие
было длинным, тонким и, похоже, очень острым.

- Как не стыдно, - сказал я, - угрожать пистолетом и ножом людям,
которые просто ищут жилье. Даже в наши времена это слишком.

Замухрышка сунул свою большую руку между колен, стиснул ее и стал
что-то насвистывать сквозь зубы. Видимо, удар по челюсти на нем не
особенно сказался.

- Ладно, - сказал он. - Ладно. Я не мастер в этих делах. Забирай деньги
и сматывайся. Но только знай, что тебе от нас никуда не деться.

Я поглядел на ассигнации и монеты.

- Судя по твоему оружию, ты выбирал его очень тщательно, - сказал я и
подошел к ведущей в дом двери. Она была не заперта. Я обернулся.

- Пистолет я оставлю в почтовом ящике. В следующий раз требуй
предъявить полицейский значок.

Замухрышка по-прежнему насвистывал сквозь зубы, держа руку между колен.
Сощурясь, он задумчиво поглядел на меня, потом смахнул деньги в старый
портфель и защелкнул его. Снял шляпу, расправил поля, небрежно нахлобучил
ее на затылок и спокойно, уверенно улыбнулся.

- Пушка - черт с ней. В городе полно старых железяк. А вот нож оставь у
Клозена. Я немало потрудился над ним, чтобы привести в норму.

- А им?.. - спросил я.

- Все может быть. - Он легонько потыкал в мою сторону пальцем. - Скоро,
наверно, встретимся. Когда со мной будет друг.

- Только пусть наденет чистую рубашку, - сказал я. - И тебе одолжит.

- Надо же, - проворчал замухрышка. - Какими мы становимся наглыми,
какими остроумными, едва только нацепим полицейский значок.

Он бесшумно прошел мимо меня и спустился по деревянным ступеням. Его
шаги простучали по бетонной дорожке и затихли. Они напомнили мне стук
каблучков Орфамэй Квест по коридору. И у меня почему-то возникло гнетущее
чувство, что я пошел не с той карты. Может, его пробудила твердость этого
замухрышки: ни хныканья, ни крика, только улыбка, свист сквозь зубы,
негромкий голос и злопамятный взгляд.

Я нагнулся и поднял нож. Лезвие было длинным, гладким и тонким, словно
отшлифованная пилка для ногтей. Рукоять с усиками из легкого пластика,
казалось, была сделана целиком. Взяв нож за эту рукоять, я бросил его
острием в столешницу. Лезвие глубоко вошло в древесину и задрожало.

Я вздохнул. Вытащил лезвие. Любопытный нож, особой формы, для особой
цели. И то, и другое не особенно приятно.

Распахнув дверь, ведущую из кухни, я шагнул вперед, держа в одной руке
нож и пистолет.

Комната с откидной кроватью. Постель измята. Туго набитое кресло с
прожженной на подлокотнике дырой. У окна - придвинутый к стене высокий
дубовый письменный стол с похожими на старомодные двери винного погреба
покосившимися дверцами. Неподалеку от него - диван-кровать. На ней лежал
мужчина, ноги его в серых вязаных носках свисали над полом. Головой он не
доставал до подушки, но сожалеть об этом, судя по цвету наволочки, не
стоило. Туловище его облегали неопределенного цвета рубашка и серый
заношенный шерстяной свитер. Лицо мужчины лоснилось от пота, дышал он
открытым ртом, пыхтя, как старый "форд" с неплотной верхней прокладкой.
Рядом на столике стояла тарелка, полная окурков. Некоторые их них, похоже,
были от самокруток. На полу - слегка початая бутылка джина, кофейная
чашка, где, судя по всему, давно уже не бывало кофе, и стакан. Пахло в
комнате главным образом джином и затхлостью, но ощущался и легкий запах
марихуаны.

Я открыл окно и прислонился лбом к противомоскитной сетке, чтобы
вдохнуть чистого воздуха и оглядеть улицу. Вдоль забора катались на
велосипедах двое мальчишек. Время от времени они останавливались и
разглядывали непристойные рисунки. Больше на улице никого не было. Даже
собак. На углу вилась пыль, словно только что проехала машина.

Я подошел к письменному столу. В ящике оказалась регистрационная книга.
Я стал листать, пока не наткнулся на запись: "Оррин П.Квест", сделанную
четким, аккуратным почерком, и "номер 214", написанную другой рукой,
отнюдь не четко и не аккуратно.

Я пролистал книгу до конца, но новой регистрации не обнаружил. Номер
215 занимал некий Дж.У.Хикс. Сунув книгу на место, я подошел к
диван-кровати. Лежавший перестал храпеть и, словно произнося речь, положил
руку себе на грудь. Я нагнулся, зажал ему пальцами нос и заткнул рот
подолом свитера. Мужчина проснулся, резко открыл тусклые, налитые кровью
глаза и стал вырываться. Убедившись, что он полностью очнулся, я отпустил
его, взял с пола бутылку, налил немного джина в валявшийся рядом стакан и
протянул ему.

Он потянулся к стакану с восхитительным волнением матери, радующейся
нашедшемуся ребенку.

Я отдернул вожделенную посудину и спросил:

- Ты управляющий?

Вяло облизнув губы, мужчина пробормотал:

- Гр-р-р.

Потом он попытался выхватить стакан у меня из рук. Я поставил его перед
ним на столик. Мужчина бережно взял посудину двумя руками и вылил джин в
рот. Потом он довольно засмеялся и запустил в меня стаканом. Я ухитрился
поймать посудину и снова поставил ее на столик. Мужчина, старательно, но
безуспешно напуская на себя суровый вид, оглядел меня.

- Чего тебе? - недовольно прохрипел он.